Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ножом…
Поднимает Вран другую руку, вскользь такие же полосы кровавые, плёнкой полупрозрачной заживляющей стянутые, замечает, к скуле её подносит – и отдёргивает тут же.
М-да.
Что ж, глазами Вран прекрасно видит, ушами прекрасно храп Сивера слышит – не так уж всё и плохо. Руки двигаются, ноги – тоже, а главное – грудью дышится.
Осталось последнее проверить.
– Сивер, – хрипло Вран выдыхает.
И язык ему повинуется, и уста, хоть и подёргивает щёку с губой верхней. Проводит по губе Вран языком и кривится тотчас: ещё хуже на вкус дерьмо это знахарское, а кончик языка его мгновенно выемку на губе какую-то находит. И досюда Чомор добрался.
Не может Вран сказать, что в дикий ужас это его приводит. Вообще ни в какой не приводит, по правде говоря. И до этого он красавцем не был, так чего теперь горевать? Способен он лицом своим управлять, не перекосило его навеки в ужимке, для глаз отвратительной. Многие ли малой кровью такой от Чомора уходили, многим ли вообще живыми от гнева его уйти удавалось? И в этом Врану повезло.
Только вот куда пояс его…
– Сивер, – повторяет Вран, горло прочистив.
Ответа не следует.
Выдыхает Вран сквозь зубы стиснутые, кое-как дальше поднимается. Совсем рядом Сивер на спине растянулся, руку протяни – и в плечо его толкнуть сможешь.
Так Вран и делает.
– Сивер! – в третий раз он шёпотом громким говорит.
И сам не знает, зачем шепчет – просто как-то… неуверенно он себя здесь чувствует. Чтобы уверенным быть, нужно понимать хотя бы, где находишься – а такой роскоши у Врана сейчас нет.
– Для неглубоких, – невнятно Сивер ему отвечает.
Ну спасибо.
– Что – «для неглубоких»? Сивер. Сивер! Где пояс мой?
– А для глубоких… – глубокомысленно Сивер говорит.
– Куда Радей пояс мой дел? – упрямо Вран повторяет, сильнее Сивера в плечо толкая – так, что дёргается у Сивера голова.
– Радей, отвали, – вдруг раздражённо Сивер отвечает. – Затрахал ты меня уже, хрен лысый. Хоть в сон мой не лезь!
И от Врана в сторону откатывается – чуть ли не под стол.
Хмыкает Вран весело. Вот это заявление.
– Не Радей я, – говорит он, на ноги поднимаясь, чтобы к Сиверу обратно приблизиться – держат его ноги, хоть и неохотно, хоть и пошатывается он взад-вперёд. – Вран это. Слышишь ты меня, дурак сонный? Оставлю я тебя в покое, как только про пояс мой скажешь. Сам-то в поясе лежишь, не стыдно тебе, а? Мне без пояса никак нельзя, иначе…
Иначе побольше, чем Радей, у тебя неприятности возникнуть могут. А ну как Чомор по душу… души Врановы сюда заявится, почуяв только, что защита какая-никакая с Врана спала? Не рад никто будет, думает Вран, хозяину леса огромному. Превратит он Врана мгновенно ступнёй своей в лепёшку сплющенную, да лютов с собой заберёт – случайно, не по злому умыслу, под руку горячую они попадут.
– …в общем, просто про пояс мне подскажи, – заканчивает Вран.
– Да-да, – бормочет Сивер. – Поясница коли болит – это, значит… Это определённо что-то значит…
Хорош знахарь.
– Сивер, – уже ногой его Вран толкает. – Сивер, мать лесную, хватит спать! Радей к тебе пришёл, слышал он, какие гадости ты о нём во сне болтал – отвечать тебе перед Радеем теперь, так что быстро глаза открывай!
– Да уж, Вран с Белых болот, – внезапно сверху говорят. – Не думала я, что так многому ты у Моры научился. Знакомые приёмы.
И закрывает луну из оконца лицо Баи улыбающееся.
И всё же покривил Вран душой немного: сжимает что-то его грудь, а потом отпускает, когда не видит он в глазах Баи ни страха, ни отвращения.
– Да никакими приёмами его не расшевелишь, красавица, – фыркает Вран. – А что вообще… А где я, Бая?
– Ну как – где? – ведёт Бая плечом, едва в прорези оконном видным. – В доме ты знахарском, разве не догадался ещё? Так, погоди-ка…
Исчезает лицо её из проёма оконного – да что уж, из дыры, в земле проделанной, – и лезут вдруг в проём этот сапоги её.
– А дверь?.. – недоумевающе Вран спрашивает, хотя другое он бы переспросить хотел:
«В доме»?..
Это люты «домом» называют?..
Ладно, может, не понял Вран чего-то…
– Запер Радей дверь, – пыхтит Бая, с трудом бёдрами в оконце протискиваясь. – Или Сиверу её запереть наказал… Нож мне нужен, чтобы открыть её.
– Да, – вспоминает Вран. – И мне тоже нужен. Бая, а где…
– Где, где – в звезде, – ворчит Сивер, на другой бок переворачиваясь.
– Как же повезло мне, что давно уже я с ним место спальное не делю, – доносится голос Баи всё ещё снаружи – и опираются сапоги её вслепую на одну из полок.
Ненадёжно как-то это выглядит.
– Бая, – предостерегающе Вран говорит.
– Да здесь нож твой наверняка, – отмахивается от него Бая. – Вран, успокойся! Найдём мы его, обещаю.
– Да я не нож в виду…
Ну да – этого и следовало ожидать.
Срывается нога Баи с доски, с громким проклятием Бая вниз падает, как в прорубь, в окно проваливаясь, – и сам Вран не понимает, как на руках она у него оказывается.
Сработало, видимо, чутьё волчье на опережение сообразительности человеческой.
Выдыхает Бая в лицо ему, рукой взмахивает, как-то без трепета особого «Вран!» восклицает, – а потом Вран под тяжестью силы, с которой она в объятия его влетела, на мягкое что-то рушится.
На Сивера, кажется.
– Ай!
Нет, не кажется.
– Что за… Фу! Вы что, полюбиться на мне решили?!
Снова разбегается всё у Врана от падения этого перед глазами – но, судя по воплю Сивера, перед его взором нечто куда более неприятное предстало, чем потолок земляной. Зло Врана в поясницу толкают, от себя отшвыривая – и обжигает кожу Врана прикосновение это резкое, и, похоже, спине его тоже нехило от Чомора досталось – но забывает Вран о грубости Сивера в тот же миг.
Потому что всё ещё в руках стан Баи он сжимает – и потому что прямо на Баю Сивер его сталкивает, нос к носу, грудь к груди, глаза к глазам.
– Вы что, с ума сошли? Бая, какого водяного… Эй, ну нет, слезай с неё, бревно ты покоцанное! Только этого мне не хватало! Слезай, я тебе говорю!
Глаза к глазам. Когда Вран в последний раз глаза эти так близко
