Корабль для уничтожения миров - Скотт Вестерфельд

К счастью, среди свидетельств не было последнего письма Зая. Его маневр сработал. Враги до сих пор не знали, что Нара Оксам владеет тайной Императора.

Обвинительница продолжала свою речь и к ее концу скатилась к фактам, к делу отношения не имеющим. Всплыла информация об антивоенном билле, предложенном Оксам и отозванном как раз перед тем, как она получила место в военном совете. Все ее прежние голосования в Сенате были извлечены на свет и получили новое истолкование. Обвинительница ухитрилась изыскать элементы вредительства даже в тех актах, которые прошли утверждение единогласно.

И все это представляло собой всего лишь предварительное заявление. Вот так медленно, ползуче обвинительница только очертила общую картину и, видимо, в последующие дни намеревалась завалить Сенат горой доказательств. Двести минут, в течение которых говорила обвинительница – половина первого дня процесса, – показались Оксам годами.

Но вот наконец Наре Оксам было предложено произнести свое начальное слово.

Председатель Сената продемонстрировал ей пульт и предупредил:

– Тайны государства священны, сенатор Оксам. Не пытайтесь раскрыть их здесь, в Большом Форуме.

– Не стану пытаться, председатель Дрекслер.

Естественно, старого солона просветили исключительно относительно задуманного Императором геноцида – того самого вопроса, по поводу которого был задействован закон о столетнем табу. Если Лаурент не ошибался, то настоящая тайна – та самая, ради сохранения которой его величество был готов прикончить миллионы человек, – была неведома никому из людей, ни живому, ни мертвому, кроме зомбированных аппаратчиков.

Судя по сведениям, полученным от риксского гигантского разума, даже аппаратчики об этой тайне говорить не могли. При одном упоминании о ней их начинали мучить жуткие боли.

Оксам очень надеялась на то, что это правда.

Нара наконец поняла, почему Империя построена на страхе и подкупах, на унижении, на муштровании верности, на суеверной болтовне о каком-то мистическом культе древних времен.

Все это было так, потому что Империя была построена на лжи.

И Оксам обратилась к сенату, готовая развенчать эту ложь.

В первое мгновение она не смогла выговорить ни слова. То, что на нее смотрела вся Империя, было слишком волнующе. На миг Нара испугалась: а вдруг она и сама зомбирована, и какой-то глубоко захороненный в ее подсознании императив не даст ей выговорить заготовленную речь. Но она сделала глубокий вдох, легонько прикоснулась кончиками пальцев к лечебному браслету – просто так, как к талисману, и прогнала страх. Волновалась она только из-за того, что не знала, как собственная речь аукнется ей в плане эмпатии – ведь ей предстояло оседлать опасное и очень нервное животное под названием Империя.

– Председатель, сенаторы, граждане, – сказала она. – Мертвые умирают.

С губ женщины-прелата сорвался негромкий вскрик, но все остальные в Большом Форуме сидели тихо. Нара с удовлетворением отметила, что Дрекслер не заставил ее замолчать. Лаурент был прав: этого не знали даже самые старые из лоялистов.

– Нам было даровано обещание, – продолжала Нара. – Нам говорили, что Древний Враг побежден, что, служа Императору, мы будем жить вечно. Но мертвые умирают. Все они.

По аудитории прошла волна ропота, и Нара вдруг эмпатически ощутила некое подобие щелчка и отсоединения. Она перестала чувствовать напряженное внимание столицы. Все смешалось.

«Уже?» – изумилась она.

Но стоило ей на миг заглянуть в поле вторичного зрения – и она убедилась в том, что новостные каналы пусты. Аппаратчики перестали транслировать ее выступление.

– Вам плохо?

Представитель Чумной Оси взглянул на свою секретаршу и по совместительству – горничную.

Молодая Посвященная вдруг упала на пол, схватилась за живот, и из динамика ее скафандра донеслись сдавленные звуки. Похоже, ее тошнило. Носитель массы инфекций опустился на колени и почти безотчетно взглянул на табло диагностики возле нижнего края лицевой пластины шлема Посвященной.

Там горели зеленые значки. Он ничем не заразил эту молодую мертвую женщину. И уж конечно, симбиант защитил бы ее от любых болезней в течение нескольких дней.

– Могу я…

– Отключите его! – прохрипела Посвященная, указав на плоский экран, с помощью которого они следили за ходом процесса.

Эта просьба озадачила представителя Чумной Оси, но он отвернулся, чтобы обеззвучить увеличенное, размером с целую стену изображение Нары Оксам. Но он не успел даже сложить пальцы в условном знаке, как лицо опального сенатора сменилось изображением медленно вращающегося щита – эмблемы медиа-цензуры Политического Аппарата Империи. Трансляция из Большого Форума была прервана, можно сказать, в зачатке.

Посвященная перестала издавать неприятные звуки. Она схватилась за голову и несколько раз подряд произнесла:

– Она знает.

Представитель Чумной Оси жалел о том, что не видит лица Посвященной за пластиной шлема биоскафандра. Здесь, в своих герметично изолированных апартаментах, сам он одевался обычно, а вот посетителям приходилось облачаться в «противочумные» скафандры. Отражательная пластина, закрывавшая лицо молодой аспирантки, вновь напомнила о том, как мало он сам походил на человека, когда надевал свой скафандр, насколько безлико выглядел.

Однако ему вовсе не нужно было видеть лицо этой женщины, он и так понимал, что ей плохо, очень плохо. И припадок ее вызывал тем большую тревогу, что она была одной из воскрешенных.

Переключившись в синестезическое поле, представитель Чумной Оси вызвал другую Посвященную, которая делила обязанности с этой женщиной и являлась его сменным секретарем. Ответа не последовало. Он не услышал даже сожалений о том, что эта Посвященная занята или спит. Он позвонил другим представителям обслуживающего персонала дворца, с которыми привык иметь дело, но никто из членов Аппарата не отвечал.

Неужели им всем стало плохо? Он знал, что здесь, в условиях монокультуры, болезни могут распространяться с невероятной быстротой, и в этом состоит одна из многих слабых сторон этих полулюдей, но подобная внезапность и одновременность реакции больше походила на биологическую атаку, нежели на эпидемию.

Он моргнул и посмотрел на эмблему медиа-цензуры, все еще вращавшуюся посередине экрана. Изображение пропало слишком неожиданно, и это было непохоже на обычную тактику вмешательства Аппарата. Представитель Чумной Оси видел, как они порой отключали звук на новостных каналах и прерывали идущее в прямом эфире интервью сообщением о каком-нибудь надвигающемся стихийном бедствии или срочными новостями о ходе военных действий. Но крайне редко аппаратчики настолько грубо затыкали рот своим оппонентам. Все новостные каналы, до одного, не работали, были отключены и каналы-«сплетники».

Что же сказала Оксам перед тем, как Посвященная упала на пол?

– «Мертвые умирают», – негромко повторил представитель Чумной Оси.

– Не надо! – умоляюще простонала молодая мертвая аспирантка и, приподнявшись, снова опустилась на пол. – Я этого не выдержу…

Он поднялся.

– Думаю, вам нужна помощь. – сказал он, быстро облачился в свой биоскафандр и проверил систему брони – на тот случай, если во дворце и в самом деле что-то было неладно. Затем он знаком велел дверям открыться. Механизмы трехкамерного люка знакомо зашипели.

Выйдя в коридор Алмазного Дворца, представитель Чумной Оси почти сразу же наткнулся на еще одного аппаратчика. Молодой Посвященный пытался подняться на ноги. Датчики биоскафандра показали, что кожа у него холоднее, чем должна быть даже у мертвого.

– Вы знаете, что происходит? – спросил представитель.

– Она знает Тайну, – хрипло выговорил Посвященный и вытянул дрожащую руку. – Знает… и говорит.

Мимо пробежал отряд дворцовой гвардии – живые солдаты в боевом облачении. На них странная инфекция не подействовала, и они не обратили ни малейшего внимания ни на Посвященного, ни на представителя Чумной Оси. По всей вероятности, причина эпидемии носила не биологический характер, а может быть, живые обладали иммунитетом.

Человек с Чумной Оси собрался снова обратиться к Посвященному, но в это самое мгновение он услышал звон гонга в поле вторичного слуха. «Хотя бы синестезические каналы заработали, – обрадовался он, но в следующее мгновение узнал звук.

Это был призыв на заседание военного совета.

Представитель медленно, шаркающей походкой зашагал в сторону палаты заседаний. По пути он не уставал удивляться тому жуткому шуму и беспорядку, который поднялся в обычно торжественно-тихом Алмазном Дворце. Живые люди физически были здоровы, хотя и сильно напуганы, все аппаратчики до единого оказались парализованы, а вооруженные до зубов солдаты все прибывали и прибывали. Человек с Чумной Оси гадал, уж не атакована ли столица каким-то новым и странным способом и не предвидится ли новых атак.