Я разорву эту помолвку! (СИ) - Джейкобс Хэйли

Но в какой-то момент, когда я уже перестала вообще понимать, кто я и где, полностью растворившись в пылких ощущениях и крепких объятьях партнера, Джеймс остановился. Думается мне, далось ему это с большим трудом.

Оставив легкий поцелуй в уголке моих губ, он с сожалением отстранился. Я обнаружила себя на коленях у мужчины. Сам Джеймс спиной вжимался в ствол старого дуба, я сидела, нет, почти лежала на нем сверху.

— Ты права, очень вкусно, — прошептал мужчина мне на ухо.

Мочка уха оказалась совсем рядом с его покрасневшими от поцелуя губами, и Джеймс ее прикусил, волна дрожи и возбуждения пробежалась по всему телу, а затем захватил губами и втянул ртом. Я перестала дышать, изо рта вырывались только с трудом подавляемые стоны. Не могла и пошевельнутся. Лишь мои тонкие пальцы на плечах мужчины сжались крепче.

Но не успев начать, он снова отстранился, его тяжелое дыхание щекотало открытую кожу шеи и ключиц. Мочку уха сиротливо холодило. Джеймс уткнулся лбом мне в плечо. Поза у нас со стороны выглядеть должна крайне откровенной и неприличной. Но ствол огромного дерева, его раскидистая крона, рождающая тень, и поросль кустарников стали хорошим укрытием.

— Прости, сладкая, — мужчина проговорил с напряжением, а затем мягко лизнул, пользуясь случаем, словно пробуя на вкус десерт, мою шею. А вот это уже наглость.

Я в себя не пришла, но остатки рациональности трезвости вернула, так что ударила его в грудь кулачком, отодвинулась и попыталась встать. Обмякшие ноги дрожали, но вес тела держали.

Как-то неловко было смотреть на Джеймса, так что я отвернулась и сделала вид, что пытаюсь разгладить складки на платье. Краем глаза заметила, что мужчина тоже поднялся. Только вот ему нисколько стыдно не было, потому что стоило Джеймсу выпрямиться, как он подошел и смело обнял меня со спины. Так я и замерла.

Он ничего не говорил, но это не означало, что молчать должна я. Неуверенность, страх — это все отошло на второй план. В руках Джеймса было так тепло. Мне хотелось, чтобы он продолжал держать меня так как можно дольше.

— Ты мне нравишься, — сорвалось признание с губ.

Руки жениха разжались и покинули талию. Я обернулась. И этого стоило того. Выражение лица мужчины сейчас определенно стоило, чтобы признаться первой.

Восторг, удивление, шок и неуверенная радость. На обычно бесстрастном лице появилось растерянное и бестолковое выражение. Было похоже на то, что он не до конца мне поверил.

— Ты замечательный. Ты нравишься мне, — повторила я снова. — Мне радостно быть с тобой вместе, и грустно, когда мы порознь. Я не хочу, чтобы ты страдал, каждый день мечтаю, чтобы увидеть твою улыбку…

Наконец, храбрость словно топливо, иссякло в моем внутреннем двигателе, и я резко замолчала, потупив взгляд. Синий немигающий взгляд мужчины будоражил все мои чувства.

— Я должен был сказать это первым, — хрипло произнес Джеймс.

Пожала плечами, мол, какая разница.

Я понимала, как трудно ему было сдерживаться и в то же время, решиться на первый шаг. Сколько раз я говорила о том, чтобы разорвать помолвку, сколько раз он сам произносил те же слова, и как теперь поменялись наши чувства…

— Флоренс, ты мне нравишься. Очень нравишься. Так сильно, что я иногда даже сам не верю в то, что ты настоящая, а не фея, которая стоит коснутся, упорхнет ввысь и больше не вернется.

Сердце, едва успокоившись, снова гулко застучало в груди. Джеймс взял меня за руку, а другой ладонью коснулся щеки. Мне сложно было сдержать улыбку, особенно когда я заметила покрасневшие уши жениха. Он потянулся вперед и прикрыв глаза, я ожидала еще одного прикосновения губ к губам, но это оказался целомудренный чмок в лоб.

После этого дня наши отношения претерпели существенные изменения. Тот факт, что после бала и отъезда из столицы нам не нужно будет расставаться и обсуждать разрыв помолвки — если бы чувства Джеймса были иными, я не стала бы его держать — заметно избавил меня от тревоги. Но признаться в том, что я притворяюсь мужчиной за его спиной стало в разы тяжелее. Я понимала, что нужно рассказать правду, что доверие — это базис, на котором строятся здоровые человеческие отношения, но все равно не могла заставить себя раскрыть правду. Возможно, просто время еще не пришло, утешала я свое сердце.

Но опасения мои оставались все те же. Что, если он откажется принять тот факт, что я могу жить и без того, чтобы искать поддержки от мужчины? Посадит ли он меня после того, как узнает правду, под замок, сделает ли птичкой, запертой в золотой клетке?

Я верила — мне хотелось верить — что Джеймс на такое не способен. Не попробуешь не узнаешь, но тогда проблема будет заключаться в другом. Принимая его ко мне чувства во внимание, я понимала, что он больше не позволит мне решать проблемы с принцем Филиппом самой. Кто может знать, что предпримет мужчина ради безопасности своей невесты? И вряд ли он тоже поделиться со мной своими планами. Так я рисковать не могла. Пообещала себе, что выложу все как на духу уже после торжества во дворце, когда дела наши в столице будут окончены.

Всего-то мне и придется, что на обозрении толпы передать доказательства его величеству императору. Дальше уже пусть сами разбираются.

До бала время пролетело незаметно. Чтобы не терять времени, и проводить его с пользой — поместье покидать не хотелось, наша светская миссия была почти завершена, а сближаться с местным обществом себе дороже — мы с Джеймсом практиковали танцы.

В отличии от меня, современной женщины двадцать первого века, которая с вальсом была знакома только заочно по телевизору, мой мужчина двигался под музыку великолепно. Конечно, уроки, которые я брала у учителей Томаса, этикет и танцы в том числе даром не прошли, но практики мне не хватало, да и не считала тогда я, что это действительно пригодится.

Такое близкое времяпрепровождение распаляло чувства как ветер тлеющие угли. Совру, если скажу, что наши занятия не прерывались перерывами на поцелуи и объятья. Но, как и следует благовоспитанному сыну графа, Джеймс, к моему легкому разочарованию, всегда останавливался вовремя, не переходя невидимую черту приличий. Хотя, целоваться во время танца — это тоже не то, что называется приемлемым в обществе.

Платье, что и во время примерки на мой взгляд выглядело потрясающе, Карин прислала накануне бала, и оно было просто великолепным. Голубое, с открытыми плечами, и воздушной вуалью на предплечьях, подол и корсет был украшен мелкими камнями, создавая эффект ночного неба. Юбка не была пышной, она подчеркивала фигуру и становилась объемной ниже колен, словно некое подобие фасона рыбка.

Помимо самого наряда дополнением к нему шли аксессуары. Перчатки выше локтя из атласной ткани под цвет платья, веер и заколка для волос из серебра с теми же камнями, что были на самом платье.

Мне стало даже жаль, что мы с Джеймсом — его костюм был строже, из черного бархата и кипельно-белой рубашкой, но с элементами галстук-лавальер, паше — небольшой платок в кармане камзола — того же цвета, что и мое платье, сразу было видно, что мы пара — не сможем появиться на балу вместе.

Как я и задумала, мне придется сказаться больной. Увы, но и потанцевать во дворце нам тоже не светит. Но ничего страшного, нас много чего еще ждет впереди, успеется, постаралась обнадежить себя я и не расстраиваться.

Пришлось применить все свои актерские способности, чтобы Джеймс поверил в то, что я и впрямь заболела, но при этом не до такой степени, чтобы он пожелал остаться дома, опасаясь за мое здоровье.

Как только карета отъехала, я сбросила одеяло, под которым успела прилично пропотеть — даже и притворяться не надо было, что у меня повысилась температура — и бросилась к шкафу.

Кольцо, созданное Абигель и Джастином, было поистине прекрасным артефактом. Оно меняло как внешность, так и одежду того, кто его носит. Я подумала, и поняла, что в случае опасности я смогу снова активировать артефакт и стать обратно Флоренс, которая пришла на бал, а лорда Брука не было бы и в помине. Чуяла чуйка, что просто так отдать императору доказательства и спокойненько выйти за двери дворца будет невозможно. Какую бы лапшу Филипп мне на уши не вешал, но лучше перестраховаться.