Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но врачи, стоявшие передо мной, по виду были самыми обычными людьми, какими, наверно, кажутся и любые террористы, чье поведение, доходящее до страшного абсурда, объясняется вовсе не тем, что они страдают шизофренией. Глаза у этих докторов были похожи на очи глубоководных рыб. Взгляды их выражали надменность ума, для которого безобразия бытия становятся высшим проявлением чистой непосредственности. И разум этот сочился наружу, заливая сиянием весь мир.
– Но это не значит, что жизнь прекратит эволюционировать. Просто появится новая жизнь, существующая вне ДНК. – Скрипачка вновь притронулась к экранчику мобильника и вывела на экран 3D-фигуру: крутящуюся и изгибающуюся стекловидную белую колонну. Это было абстрактное олицетворение мнимой жизни вне генов. Какой-либо стройной последовательности генов здесь не наблюдалось. Однако фигурка все-таки как-то жила. Вот оно, будущее существование живых существ.
Художник пояснил, что только низшим формам живности для увеличения популяции нужно полагаться на размножение. Новые гены требуются для того, чтобы совершенствовать имеющиеся свойства и качества. Гены, конечно же, можно редактировать и методами, придуманными людьми. На первых порах за это дело взялась больница. Такие свершения отвечали стремлениям высшей прослойки целителей, в руках которых концентрировалась реальная власть над заведением. Однако этот путь завел всех в тупик. «Продавцы воздуха» подослали хакеров, и те умыкнули процентов восемьдесят пациентских данных в попытке прибрать больницу к своим рукам. Вероятно, продавцы воздуха успевали поработать с больными в удаленном режиме и откорректировать им гены таким образом, что получались люди нового образца. Вот и не задавалось с лечением. Если уж в будущем все хотели как-то довести эволюцию до наивысшего предела, когда наше существование становится неприступной крепостью, которой не страшны никакие воздействия, то следовало отказаться от генов. Ну к чему нам избыточная и обременительная двойная спиралька ДНК, которая и запутанная, и неудобная, да к тому же работает из рук вон плохо? В ней недостатков больше, чем достоинств! В жизни – да и в медицине – все проще. И тогда больница станет поистине великой и сильной. Эпоха медицины – перевалочный пункт на пути к чему-то большему. Вспомните: до того, как мы изобрели бумагу, был период, когда мы писали на бамбуковых дощечках, а до изобретения компьютеров мы все пользовались счётами.
– Чтобы спасти больницу, надо зреть в корень. – Байдай начала машинально нацеплять на себя пациентскую робу, наполовину скрыв разрезы на теле. – И как вы называете эту свою школу?
– Мы – «Группа новой жизни», – огласила Скрипачка.
– Но это же все та же фармацевтическая диалектика, – прошипел я сквозь боль.
– «Фармацевтическая диалектика»? О чем это вы, голубчик… Мы здесь дело делаем, а не имидж себе подправляем! Впрочем, что такое Вселенная, если не один сплошной проект, рисуемый нашим воображением… – Царек горы вдруг показался из своего отсека и, подмигнув Байдай, завел неожиданную речь. – Есть у нас одна идея, которую мы пока придерживаем при себе. Боимся, что ее вам будет тяжело принять: все это – дело ради дела. Больница работает на проектных началах. Если бы не было проектов, то нам и заниматься было бы нечем. А что дают проекты? Тешат тщеславие. Это вы, наверно, уже и без нас поняли. Но с течением времени тешишь уже не собственное тщеславие, а тщеславие начальника больницы или тщеславие мэра города. А это господа потрясающие, уверенные, что они смогут открыть пилюлю бессмертия, которая сделает из них первоклассных панков. Как они воровато держатся, но распинаются о том, какие они великие! Все окружающие должны пресмыкаться перед ними, превращаясь в трамплин для их помыслов. И еще они плетут небылицы, будто борются против продавцов воздуха. Ложь, ложь, все одна сплошная ложь. Ха-ха-ха!
– Но это же как с павлиньими перьями. Любая проблема в конечном счете уходит как можно дальше от первоначальных истоков. Разве самцы павлина не обрекли себя на смерть чисто из желания показаться молодцами? Что такое павлиний хвост как не имиджевый проект в чистом виде? Такими темпами вы не только больницу не спасете, но и вашу панковскую культуру искорените. И в этом я могу вам, докторам, даже посочувствовать. Вы вроде бы обрели бессмертие, но что значит бессмертие, если тебе приходится вечно жить в аду?
– Кто знает, что нас ждет дальше? Никто предсказать не может, какой именно будет жизнь в отсутствие генов. Можно ли ее вообще будет называть «жизнью»? Для этого нового феномена имени еще не придумано. Никакие Будды нам не потребуются, но и демонов нам тоже не надобно. В любом случае мы нуждаемся в какой-то замене. Нельзя же, чтобы у нас внутри была пустота. И в этом наша главная печаль, наша полная никчемность, наша главная помеха к преодолению чувств. Зато мысль о том, чтобы разделаться со всем этим, придает врачам новые силы и не дает нам совсем захиреть. Мы так воодушевились этой затеей, что спать ночью не можем. Только подумайте о том, что мы хотим предпринять: испепелить фениксов, чтобы те заново родились еще сильнее и краше! Нирвана! А какой высшей цели это все служит… Пусть это заботит кого-то другого, – торжественно заявил Царек горы. Но сказал он это довольно неприятным тоном. Доктор вытащил карандашик и помахал им передо мной. Походил он на монаха-даоса, изгнавшего из головы любые спутанные и лишние мысли. Камеры дернулись в сторону движения.
– Но что же мы все-таки получим в итоге? – Все окружающие нас опасности будто сгрудились в одну точку. Я покосился на Байдай.
– Братец Ян, не туда твоя мысль пошла. Тебе стоило бы спросить другое: кем мы в итоге станем? Врачи над этим работают.
– То есть снова мучаемся над вопросом, кто мы такие? – Я был в замешательстве.
– Никто на этом свете не скажет, сможем ли мы испытать нирвану. Всем нам неведомо, каким будет завтрашний день. – Моя спутница демонстрировала навевающую ужас трезвость мысли.
– Тотальная неопределенность. – Я старательно изобразил, будто желая заслужить одобрение Байдай, крайний испуг. – И тогда получается, что все хвори исходят от больницы.
– Ну это вы немного преувеличиваете, – вставил Царек горы, – если уж по правде, то завтрашний день может для вас и не наступить.
