Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фигурка Байдай все норовила ускользнуть от моего взгляда, будто слова девушки были для меня дурманом. Только напрягая зрение, мне удавалось разглядеть, что она тарабанила, как пулемет. При этом в речах Байдай не чувствовалось сочувствия к моему положению, лишь изумление по поводу того, что я сокрушаюсь о предстоящем исчезновении созданий того вида, к которому девушка себя не причисляла. У больных, которые лечились достаточно долго, исчезало всякое сознание собственной и чужой индивидуальности. Было чувство, что на подсознательном уровне Байдай ощущала себя врачом. А может быть, она даже уверовала, что понимает наш мир получше врачей. Возможно, девушка считала себя богиней? И все же от нее исходил плотный сыроватый аромат смерти. Я начинал тревожиться за нашу безопасность.
По логике Байдай напрашивался вывод: эпоха человечества уже завершилась. Пять тысяч лет миновали в одно мгновение, и натуральных людей уже и не осталось. И в первую очередь последствия этого ложились бременем на больницу. Если на лечение не поступают больные, то больница утрачивает и материальную базу, и стимул для развития. При этом самое странное во всем этом было то, что больница сама и способствовала тому, чтобы человечества не стало. А когда больницы не станет, то по цепной реакции настанет конец и всему нашему миру. Вот она, фармацевтическая диалектика, в этом заключается вся философия медфармпанков.
Меня как-то не особо волновало то, продолжит ли свое существование или сгинет больница. Я был скорее поглощен созерцанием ран и имплантов на теле Байдай. Будучи пациентом со стажем, девушка производила впечатление нечистоплотности и рискованности. Поэтому она в дополнение к проницательности и оригинальному мышлению культивировала в себе красоту, чтобы воздействовать на сердце человека как можно более прямолинейно. Лишь сильным напряжением воли мне удавалось не дать моему телу разразиться непрошеными реакциями.
Тут мы дошли до микробиологической операционной. Здесь сновало много врачей и роботов. Найдя укромное место, мы тайком заглянули внутрь. Унылая мина на лице Байдай вдруг сменилась живым интересом, в котором тем не менее ощущалось томление затяжной скуки.
В дверях микробиологической операционной было развешено несколько плакатов в стилистике аниме. На одном из них был запечатлен британец Александр Флеминг, который открыл пенициллин и получил за это Нобелевскую премию. Рядом с ученым был нарисован череп, призванный изображать извечное существование смертельных болезней и недопустимость вторжения в лечение их посторонних лиц.
Предки людей жили под открытым небом и не имели доступа к такими вещам, как пенициллин. В те времена между человеком и естественной средой обитания происходил активный обмен бактериями. Люди вынужденно уживались с бактериями.
По мере развития человеческой цивилизации лейтмотивом обыденной жизни стала «санитария», требовавшая предельной, безупречной чистоты. Ведь на чисто-белой яшме не должно быть ни единого пятнышка. Вот и возникла потребность в уничтожении микроорганизмов. И именно этим делом занялись больницы. В палатах стали активно применяться дезинфектанты и антибиотики, и человечеству становилось все проблематичнее поддерживать естественный обмен с бытующими в природе бактериями. Дошло до того, что человеческая иммунная система оказалась неспособна сопротивляться воздействию даже самых ничтожных патогенов.
– Современные люди настолько выродились, что сомневаются во всех и вся. Они боятся трепета травы и хруста веток. Что касается микроорганизмов, то их мы вообще хотим истреблять сотнями миллионов, чтобы ни одного в живых не осталось. Врачи постоянно что-то исследуют, чтобы не дать ни одной бактерии, ни одному вирусу проникнуть в наши тела. Сидят доктора и придумывают всякие способы не пустить в нас бактерии или просто навсегда изничтожить их. Все прямо-таки помешались на этом. – Байдай неожиданно втянула и прикусила губы. Девушка свирепо вглядывалась в выкрашенную в белый оттенок зубной пасты операционную, словно ожидая, что на нее сейчас нападет могучий враг.
Белого она, что ли, боялась? Я заключил, что в этом цвете ничего особого не было. Стандартный белый цвет для больницы или госструктур, которые та стремилась заменить. Норма. Вслух же я спросил:
– А чем они травят микроорганизмы?
– Возможно, зайдем и все узнаем. – Байдай пожирала глазами, будто желая его отполировать, изображение скелета на двери.
Осмеливаться воспротивиться ее предложению я не мог. Мы без спроса шагнули в микробиологическую операционную. Самое опасное местечко во всей больнице. В помещении трудилась тройка врачей, которые мне показались смутно знакомыми. Это были те же врачи из амбулаторного отделения, с которыми я когда-то встречался: высокий, как рукотворный холмик в декоративном садике, пожилой доктор, врачиха средних лет с изящной фигурой скрипачки и походивший на художника-авангардиста молодой врачеватель. Они сразу заметили нас с Байдай и великодушно поприветствовали, предлагая присоединиться к ним. Оказалось, что мы – первые пациенты, которые к ним забрели, прежде таких гостей они не принимали. Наверно, и врачам иногда хочется, чтобы за их делом кто-то понаблюдал. Подумалось, что им было не менее одиноко на душе, чем мне.
28. Цели священной войны
В операционной на стене висела наглядная таблица, некое введение в то, что такое микроорганизмы. Ее разместили будто специально для случайных посетителей.
Микроорганизмы – самые широко распространенные, самые многочисленные существа в природе. Это одни из древнейших обитателей Земли, первооснова жизни. Можно даже сказать, что микроорганизмы – жизнь в жизни. Клетки, которые в дальнейшем легли в основу фауны и флоры, первоначально эволюционировали из бактерий. Отдельного человека можно обозначить как совокупность несметного числа бактерий. И центральной задачей больницы было обеспечивать наши контакты с микроорганизмами.
Под категорию «микроорганизмы» подпадают бактерии, вирусы, грибки и прочая живность, которую разглядеть можно
