Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но прошло два года работы, и Скрипачку оставил пыл. Ему на смену пришли выгорание и множество обид от постоянных конфликтов с родственниками больных. Только представьте себе: каждый день вы боретесь с опасными недугами, и вам еще приходится опасаться, чтобы ненароком не наступить кому-то на пятки. Каждая ситуация – новый кризис, от которого в душе все перетягивается. Каждый день для вас – на грани срыва. А начальство еще требует, чтобы доктора неизменно проявляли весь свой скрытый потенциал без остатка. В перерывах между пациентами Скрипачка обменивалась с коллегами колкими шуточками на грани черного юмора. Самым лучшим днем был тот, в который ничего дурного не происходило. Да, ты постоянно на пределе, но жить как-то можно. Правда, тело так и норовит отказаться работать. И еще иногда чувствуешь полную безысходность. Слишком многих больных вылечить не удается, что уж говорить о том, чтобы доподлинно установить причины их смерти.
Как-то раз в больницу приняли на лечение мальчика, у которого вдобавок к красной волчанке была тяжелая форма легочной гипертензии. Скрипачка при содействии непосредственного руководителя прошерстила все имеющиеся книги и материалы в надежде подобрать для ребенка эффективный, но доступный по деньгам вариант лечения. Постепенно благодаря специальным консилиумам и корректировкам курса лечения состояние мальчика взяли под контроль. И вот накануне выписки из больницы, когда Скрипачка готовила анамнез, к ней ворвалась в кабинет медсестра.
– Койка схлопнулась и раздавила мальца! – Врачиха сделала все от нее зависящее, а больного все равно упустила.
Скрипачка стала прятаться в кабинете, как беглый дезертир. Переписывая историю болезни на свидетельство о смерти, она обнаружила, что на следующий день у мальчика был день рождения. И тут у нее перед глазами все потекло. Не то пот, не то слезы.
На счастье моей собеседницы, в больнице затеяли масштабное переустройство, вот она и воспользовалась первой возможностью уйти из педиатрии. Скрипачка уже не выискивала пациентов с тяжелыми заболеваниями. Она начала молиться перед сменой, чтобы работа в тот день выдалась спокойной, чтобы с больными все было в порядке. Ей хотелось, чтобы каждый день был примерно такой же, как и предыдущий, чтобы менялось как можно меньше вещей. В таких чаяниях она провела многие годы.
– Но в больнице нет места равнодушным врачам, ведь на нашу подготовку потратили уйму времени и денег. Мне становилось вся тяжелее на душе, было ощущение, что я отказалась от идеалов молодости. Так что по рекомендации старших я заделалась панкершей, вступила на путь поиска пределов возможностей медицины, исследования передовых методов новой медицины, которая превзойдет даже самые смелые ожидания. И в меня будто впрыснули гормон азарта. Я сразу ожила, – призналась Скрипачка. Ей, кажется, было в радость общаться с таким больным, как я.
– Вот она, преданность делу, – вздохнул я.
– Ой, я вас умоляю, не надо о «преданности делу». Вы принижаете истинные заслуги врачей! – Голос дамы вдруг засвистел, будто ей сунули в глотку гармошку.
– Да, вы правы… – Я с горечью понял, что позабыл наставления сестрицы Цзян.
– Именно в тот момент, когда чувствуешь наивысшую усталость, когда становится тяжко и когда особенно хочется опустить руки, медицина приобретает в наших глазах божественное очарование. Мы любим медицину всем сердцем, и эта любовь не менее величественна, чем романтические или родственные чувства. Она сродни вере. Если бы вы ощутили любовь, которую врачи чувствуют к медицине, то вы все сразу поняли бы, почему мы, несмотря ни на что, вкалываем как проклятые. Эта любовь, вполне возможно, кому-то покажется тщеславной…
Скрипачка пояснила, что пока что в рамках исследований они обработали лишь малую долю микроорганизмов. Однако некоторые ключевые бактерии нового типа уже начали репродуцироваться, а дальше все должно было пойти по цепной реакции. И это вселяло в исследователей уверенность, что они трудятся не напрасно.
Дама вытащила из кармана штуковину, напоминавшую мобильный телефон, и нажала на какую-то иконку. В процессе морфогенеза бактерий, разыгрывавшемся на ЖК-экране, начались изменения. По словам Скрипачки, аппарат у нее в руках назывался регулятором жизнедеятельности. Он был связан со всеми живыми организмами. При помощи такого умного пультика можно было работать с атомами, преобразуя назначение и вид любой живности. Это было устройство на стыке различных технологий, подрывающих все грани материи, все цифровые показатели и все проявления жизни. Разрабатывали исследователи полуискусственную бактерию, которая могла бы усиленно размножаться, вбирать в себя посторонние бактерии, но так, чтобы те продолжали существование внутри поглотившего их создания. В результате должна была возникнуть сверхмощная бактерия нового типа, которая заглатывала бы еще больше бактерий и в конечном счете превратилась бы в живое существо нового типа, способное к самовоспроизведению и самопреобразованию. Такое создание стало бы мощным оружием в руках больницы для борьбы с продавцами воздуха.
И еще один интересный момент: все это теперь удавалось делать в считаные клики. Проектировщикам микроорганизмов будущего необязательно было проходить долгую подготовку и становиться специалистами по биомедицине. Абсолютно любой человек мог воспользоваться регулятором жизнедеятельности и смастерить себе бактерии или вирусы по вкусу. Один взмах – и все.
И это влияло на человечество как таковое. Долгое время вполне уживавшиеся с людьми группы микроорганизмов переживали резкие изменения. И медфармпанкам было интересно понаблюдать за результатами.
– То есть настанет день, и обосновавшиеся в теле человека микроорганизмы вдруг изменятся? Они больше не будут функционировать, как прежде, не будут производить вещества, в которых нуждается человек, не будут препятствовать вторжению в организм патогенов, а возможно, даже станут вредными для нас бактериями. Верно? – не без дрожи в голосе спросил я, предугадывая, что ответ станет для меня не менее сокрушительным, чем сход горной породы в долину.
Дама усмехнулась и приказала мне стягивать брюки, чтобы она взглянула на мое добро. Против собственной воли я немедленно последовал ее указанию. Скрипачка достала шприц, ввела его мне в отверстие на головке моего дружка и впрыснула мне под крайнюю плоть какую-то желтоватую жидкость. Сквозь жуткую боль
