На одном дыхании! - Татьяна Устинова

– И вы поняли, что месторождения кварцитов – это не разлоговская зарплата в «Эксимере», да? – Волошин снова взялся за сердце. – И организовали его смерть, чтобы получить миллионы и, так сказать, освободить себя.

– Получить миллионы могут только законные наследники, Марк, – печально сказала Глафира. – Ужасно, что вы меня так ненавидите!

– Что вам за дело до моей ненависти?..

– Потому что все это ложь! Все, что вы придумали! – крикнула Глафира, и Варя опять взяла Волошина за руку. – Вы ведь даже не слушаете меня! Я никогда не была законной женой Разлогова! Он не женился на мне, потому что никогда не разводился с Мариной Нескоровой! А мне было все равно – какая разница, есть штамп в паспорте или нет. Я ведь на самом деле его любила, пока он не объяснил мне, что любить его нельзя.

Волошин встал с дивана, зачем-то обошел его – Варя следила за ним встревоженными глазами, сел с другой стороны и взялся за голову. Дэн подумал было, что он тоже сейчас начнет рвать на голове волосы, но он не стал. Только заговорил очень тихо и как будто из последних сил.

– Вы… Что вы такое говорите… Разлогов не женился… на тебе?!

– Нет, Марк. Хочешь, паспорт покажу? Он как был, так и остался женат на Марине. Так что нет у меня мотивов, как видишь. Мотив есть только у тебя и у нее.

– Я не убивал!

– Я знаю.

Волошин мельком глянул на Варю, которая тоже сегодня говорила, что «знает».

– Откуда? И что ты знаешь?..

– Если бы ты собирался его убить, то знал бы, где документы. Иначе зачем его убивать, без документов-то? И комбинацию с собакой провернула именно женщина, а ты вряд ли взял бы в сообщники… бабу! Ты же женоненавистник!

– Ничего подобного, – возразил Волошин, как будто это имело значение.

– И с ключами ты запутался, именно потому, что не знал, где документы! Нигде не мог найти, а тебе обязательно надо было их получить! – Глафира перевела дыхание. – Еще бы! Там же миллионы. Целая гора, набитая деньгами!

– Я был уверен, что документы украл убийца. То есть ты! И плевать я хотел на деньги! Я хотел… поймать тебя, понимаешь! Чтобы как-то отомстить за Разлогова! А документов нигде не было, и я ума не приложу, куда они делись! Я даже у Марины спрашивал…

– Молодец, – похвалила Глафира. – Господи, разве можно так… не понимать?! Так все перепутать?! Ты же умный мужик, Марк! Варя! – Она оглянулась по сторонам, словно Варя могла прятаться за стулом или за диваном. – Где вы? Звоните Дремову сейчас же!

– Дремов-то тут при чем?

– Дремов ни при чем. Это совсем другая комбинация, Марк. Ее придумал Андрей Прохоров, с которым я изменяла Разлогову, как ты… изящно выразился. Он украл мое кольцо, вот это, – и она помахала у Волошина перед носом растопыренными пальцами, – всучил его Олесе Светозаровой, очередной разлоговской подружке, и прислал к ней журналиста с фотографом. Все это должно было выглядеть так. Выходит материал об Олесе. Прохоров делает все, чтобы я его увидела. Увидела и поняла, какая сволочь Разлогов. Он отдал мое кольцо любовнице. Для верности он еще слепил в фотошопе пляжную идиллию – он и она на морском курорте! Дальше все ясно и понятно. Я немедленно развожусь с Разлоговым, у меня с ним и так отношения плохие, и Прохоров это знает. Тут я обнаруживаю фотографии, и все рушится окончательно. Кольца нет, оно у любовницы. Я становлюсь свободной женщиной, Прохоров немедленно на мне женится и получает в приданое… Что он получает, Варя?!

– Журнал «День сегодняшний», – доложила Варя, и Дэн Столетов чуть не упал вместе со сковородой. – Разлогов купил у Радченко месяц назад. Через неделю можно вступать в права собственности, и Дремов сильно нервничает.

– Вот и все дела, – Глафира улыбнулась Варе. – Разлогов еще до того, как оформил все документы по покупке журнала, попросил Радченко поставить в номер материал о его очередной барышне. Радченко позвонил Прохорову, и тот моментально сообразил, как этим можно воспользоваться. Он вообще сообразительный, Прохоров-то!..

– Елкин корень, – сказал Дэн Столетов и почесал в затылке, отчего сделался еще более лохмат. – Корень елкин! А у нас какие-то слухи ходили-бродили о смене собственника, но точно никто, конечно… То есть Андрей Ильич решил воспользоваться случаем, да? Чтоб тебе продемонстрировать амуры твоего мужа, что ли?!

Глафира кивнула. Про амуры Разлогова слушать ей было тошно.

– Хорошо, – Дэн подумал немного. Вид у него был дикий. – Хорошо, ну допустим… Ну увидела бы ты свое кольцо у этой кошелки Олеси, ну оскорбилась бы до последней степени, ну поняла бы, что муж твой подлец…

– Не просто подлец, а законченный подлец, – вставила Глафира. – Я бы все это увидела и немедленно от него ушла. Я ведь и так собиралась, и Андрей… Прохоров об этом знал. Мы это даже обсуждали. Ну что я так больше жить не могу! Это не жизнь, а какая-то ежедневная пытка.

– Скажите, пожалуйста, – пробормотал Волошин. – Ежедневная пытка!.. Можно подумать, что вам было дело до того, как живется Разлогову!

– Перестаньте, Марк! – вдруг очень громким и твердым голосом сказала Варя. – Вы ничего не понимаете! Я бы тоже так не смогла! Особенно если бы я любила своего мужа!

Все посмотрели на нее, но она выдержала.

Глафира ей даже кивнула, как будто поблагодарила за поддержку.

– Когда-то мы это обсуждали тоже, – продолжала она. – Разлогов любил ясность. Он любил ясность и чтобы все было по правилам! – Она глубоко вздохнула. – Он сказал мне, чтобы я не лезла к нему со своей любовью, и я перестала к нему… лезть. Я собиралась уйти от него сразу же, после первой же истории, когда я поняла, что у него… какая-то посторонняя девица, а он сказал мне, чтобы я этого не делала. Он сказал – уйдешь, когда встретишь «мужчину своей жизни».

Волошин закрыл глаза.

Он не хотел верить и… верил. Правила, ясность, определенность и «только вперед» – все это было даже не просто похоже на Разлогова, это был как будто сам Разлогов, говоривший сейчас Глафириным голосом. И Глафиру он вполне мог не отпустить, потому что ему не хотелось… все начинать сначала, а с ней ему было, должно быть, удобно! И «мужчина жизни» – как раз разлоговское выражение, которое Волошин вдруг узнал.

– И я осталась, – Глафира взяла со стола стакан, из которого он только что пил, и глотнула. – Не ушла. Не смогла. Конечно, я не верила, что все может как-то наладиться… – Она замотала головой. – Нет-нет, верила, верила!.. Я думала убедить его, что лучше меня нет никого на свете, понимаешь, Марк? Что только со мной ему будет хорошо, что я могу быть отличной женой! Очень глупо, да?

– Очень, – подтвердил Волошин растерянно.

– И еще он сказал, что, когда я решу уйти, он даст мне все, чего бы я у него ни попросила. Дом, значит, дом. Квартиру, значит, квартиру. Он же был… честный, черт бы его взял! Таким образом он как бы давал мне понять, что ценит мои усилия на посту его жены. И заплатит мне за работу. Он привык платить. Марине он тоже всю жизнь платил за… молчание.