Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники - Александр Доманин

Смерть властной матери развязала руки Гуюку, который, в общем, оказался не таким плохим ханом, как можно было ожидать. Вскоре он отменил все распоряжения эпохи регентства и вернул на прежние должности чиновников Угедэя. Чинкай вновь занял высший чиновничий пост в государстве, Махмуд Ялавач был назначен уполномоченным каана по Северному Китаю, Масуд-бек вернулся на прежнюю должность в родном Мавераннахре. Из всех ставленников Туракины только Аргун, сменивший убитого Коркуза, сохранил свою власть в Иране и Хорасане. Гуюк также подтвердил законность всех распоряжений своего отца. Ближайшие клевреты Туракины — Абд ар-Рахман и Фатима — были обвинены в злонамеренном колдовстве и подвергнуты казни через утопление. Для окончательного наведения порядка в государстве он объявил незаконными все выданные владыками улусов и другими царевичами-чингизидами за период регентства ярлыки, пайцзы и обязательства, что, заметим, особенно сильно ударило по дому Джучи и не прибавило любви Батыя к своему кузену.

Не все инициативы Гуюка оказались, однако, столь же безупречными. Так, стремясь превзойти в щедрости своего отца, он приказал раздать ханскую казну войску, а когда уже все войско было одарено, просто выбросил остальные товары на улицы Каракорума, где ими с удовольствием воспользовались многочисленные мародеры. По повелению Гуюка, у купцов, привозивших товары в Каракорум, казна выкупала их полностью и по заявленной цене, по понятным причинам весьма завышенной. Известен даже один случай, когда объявленная цена привезенного товара оказалась настолько высока (70 тысяч слитков серебра), что в казне не хватило денег и с купцами расплатились в счет будущих налогов, выдав специальные обязательства. Едва ли такую экономическую политику можно назвать продуманной. Не слишком продуманным шагом нового хана стало и его явное покровительство христианству (несторианского толка) в ущерб другим конфессиям. Это оттолкнуло от него многих союзников из числа мусульман и буддистов, да и русские православные христиане, мягко говоря, недолюбливающие несториан, с этого времени окончательно выбрали сторону его противника Батыя, сын которого, Сартак, покровительствовал православным.

Укрепив, в том числе и указанными подачками, свою власть в войске, Гуюк посчитал себя достаточно сильным, чтобы разобраться со своим главным противником — Батыем. Вместе с армией он начал двигаться на запад, к улусу Джучи. Пытаясь скрыть от Батыя военный характер похода, хан мотивировал свою перекочевку тем, что воздух западных степей полезен при его болезни. Едва ли это могло обмануть Батыя; к тому же вдова Тулуя Соркуктани-беги предупредила главу Джучидов о тайных замыслах Гуюка. И с этого времени начинает складываться союз домов Джучи и Тулуя.

Судьба хранила вождя Великого Западного похода. Гуюк с войском успел добраться только до Мавераннахра, где и скончался при неясных обстоятельствах (скорее, все-таки, от болезни). Первая открытая война Чингизидов так и не состоялась. Другим важным следствием смерти нового великого хана монголов стало спасение Европы от опасности еще одного монгольского нашествия (как вскоре выяснилось, окончательное). Гуюк рассчитывал, после расправы с Батыем, закончить дело, начатое при Угедэе, и подчинить монгольской власти государства Западной Европы. О том, что Гуюк уже с момента своего избрания планировал новый европейский поход, свидетельствует его знаменитое письмо папе римскому, переданное через Плано Карпини. Этот яркий документ, кроме того, настолько ясно раскрывает особенности менталитета монгольских ханов, что достоин быть приведенным полностью.

«Силою Вечного Неба (мы) Далай-хан всего великого народа; наш приказ (Эти строки написаны по-тюркски). Это приказ, посланный великому папе, чтобы он его знал и понял. После того как держали совет в… области Karal, вы нам отравили просьбу и покорности, что было услышано от ваших послов. И если вы поступаете по словам вашим, то ты, который есть великий папа, приходите вместе сами к нашей особе, чтобы каждый приказ Ясы мы вас заставили выслушать в это самое время. И еще. Вы сказали, что если я приму крещение, то это будет хорошо; ты умно поступил, прислав к нам прошение, но мы эту твою просьбу не поняли. И еще. Ты послал мне такие слова: “Вы взяли всю область Majar (Венгров) и Kiristan (христиан); я удивляюсь. Какая ошибка была в этом, скажите нам?” И эти твои слова мы тоже не поняли. Чингис-хан и Каан (имеется в виду Угедэй — авт.) послали к обоим выслушать приказ бога. Но приказа бога эти люди не послушались. Те, о которых ты говоришь, даже держали великий совет, они показали себя высокомерными и убили наших послов, которых мы отправили. В этих землях силою вечного бога люди были убиты и уничтожены. Некоторые по приказу бога спаслись, по его единой силе. Как человек может взять и убить, как он может хватать (и заточать в темницу)? Разве так ты говоришь: «я христианин, я люблю бога, я презираю и…» каким образом ты знаешь, что бог отпускает грехи и по своей благости жалует милосердие, как можешь ты знать его, потому что произносишь такие слова? Силою бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где всходит, пожалованы нам (к у р с и в мой — авт.). Кроме приказа бога так никто не может ничего сделать. Ныне вы должны сказать чистосердечно «мы станем вашими подданными, мы отдадим вам все свое имущество». Ты сам во главе королей, все вмеcте без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися. И если вы не последуете приказу бога и воспротивитесь нашим приказам, то вы станете (нашими) врагами».

Вот такой любопытный документ. В нем нет прямого объявления войны в стиле «иду на вы», но угроза нашествия достаточно очевидна. Гуюк явно склонен выполнить заветы отца и деда, и довести монголов до «последнего моря». В то же время, среди других Чингизидов эта идея особой популярностью не пользовалась: Батый и его братья вполне довольствовались уже имевшимся владычеством в гигантском улусе Джучи и очень ревниво относились к попыткам имперской власти это их господство ограничить. Тулуиды же главной целью дальнейших монгольских завоеваний считали Китай и, в меньшей степени, страны исламского мира. Европа, отделенная к тому же от имперских владений землями потенциального союзника Батыя, в сферу их интересов не входила.

Смерть каана вызвала новый паралич центральной власти. Вновь встал вопрос о выборах великого хана, а фигуры, способной объединить интересы все дальше расходящихся Чингизидских домов, не было. Фактически в империи возникли две мощных группировки, оспаривающие власть друг у друга. В одну входили потомки Угедэя и самого Гуюка, значительная часть имперского чиновничества и полководцев. Новым регентом государства, согласно обычаю, стала вдова Гуюка Огул-Гаймиш, ойратка по происхождению, фанатичная шаманистка, женщина необразованная и не блещущая умом. Она, однако, воспринималась как «своя» большинством западных и северных монголов, покоренных Джучи во время похода 1207 года. «Лесные» монголы к джучидам по этой причине относились с неприязнью и, в целом, поддерживали угедэидов в их притязаниях. А это давало имперскому альянсу важную территориальную опору, и, при необходимости, воинские контингенты. Так что, в руках этой группы оказалась немалая власть, которая вдобавок в глазах большинства простых монголов была единственно легитимной. В фактический альянс с новой регентшей вскоре вошло и большинство царевичей Джагатайского дома, которые, однако, были союзниками ненадежными, всегда готовыми переметнуться на другую сторону.

Эту другую сторону представляли потомки Джучи во главе с Батыем и потомки Тулуя, чьими вождями были Соркуктанибеги и старший сын Тулуя, Менгу. Батыя и Менгу связывала между собой старая дружба времен Великого Западного похода; Соркуктани-беги — женщина очень умная — постаралась еще больше усилить эту взаимную приязнь. С этой целью она в описываемый период междуцарствия отправила к Батыю Менгу, чтобы засвидетельствовать свое уважение к старшему в роде Чингизидов. Более того, она передала через своего сына пожелания видеть самого Батыя на троне великого каана. Глава Джучидов по достоинству оценил этот жест и, в свою очередь, предложил сделать великим кааном Менгу.

Тут уж возмутились Огул-Гаймиш и Угедэиды. Они еще располагали достаточными силами, для того чтобы вот так, запросто, взять и уступить власть, и потребовали, чтобы ханом, согласно завещанию Угедэя, утвердили Ширамуна, уже вышедшего к этому времени из юного возраста. Создалась патовая ситуация, которая, впрочем, постепенно начала меняться в пользу Джучи-Тулуйского блока. Виной тому стали и нелепые действия Огул-Гаймиш, которые своим кретинизмом превосходили даже поступки Туракины, и безупречное поведение Соркуктани, постепенно привлекавшей в свой лагерь все новых союзников: на сторону Менгу в споре за ханскую власть склонился престарелый, но чрезвычайно авторитетный Белгутэй-нойон, сводный брат Чингисхана; очень важным стало присоединение сына Субэдэй-багатура — Урянхадая, за которым стояла армия, обожавшая великого полководца. И, конечно, огромную роль стала играть стремительно растущая военная мощь Батыя — его армия сильно пополнилась за счет половцев и русских.