Торговая игра. Исповедь - Гэри Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, поэтому, когда я сидел в тот день в офисе со сломанными ботинками, разбитым желудком и кислотой в сердце, чувствуя себя опущенным на землю, как крыса, когда Лягушка сказала мне, что я должен переехать в Токио, я согласился. Хотя я знал, что у меня нет сил на это. У меня не было ничего. Не было сил сказать "нет". Я был закован в кандалы.
Но у крыс тоже есть зубы, как и у меня. В свободное время я занимался исследованиями.
Потому что если торговцы закованы в кандалы и не могут выйти, то как же Калеб вышел в 2009 году? Как Калеб смог построить его? Свой чудесный дом среди чудесных деревьев?
Я пошарил вокруг, расспросил нескольких человек. Ладно, признаюсь, я просто пошел и спросил Билла.
Билл рассказал мне, что в контракте был пункт, по которому можно было выйти из игры и сохранить все свои деньги. Нужно было уйти и поработать на благотворительность. Немногие знали об этом, но Калеб знал, и каким-то образом он задействовал этот пункт. Он никогда не шел работать на благотворительность, все это знали, но по какой-то причине "Слизняк" все равно отпустил его. Никто не знал, почему именно. Никто не был уверен. Может, Калеб нагадил Слизняку.
Это была тонкая спасательная веревка, которую я нес с собой во время долгого перелета в Токио. Если Калеб уехал со своими деньгами, то, конечно, и я смогу уехать. Мало того, я собиралась работать на Калеба. Если все пойдет не так, если все пойдет наперекосяк, я дождусь следующей премии, а потом уеду и пойду работать на благотворительность. Калеб ведь поймет это, не так ли?
Конечно, поймет. Калеб бы понял.
И я действительно был один на том рейсе в Токио. Волшебницы со мной не было. Волшебница собиралась переехать в Японию, как и обещала, но она не поехала, когда поехал я. Она поехала по своему собственному билету и устроилась на работу, почему-то не в Токио, и эта работа началась только в январе 2013 года.
Поэтому из того, что я взял с собой, не было почти ничего. Банк выделил мне восемь кубометров авиационного груза, в котором я должен был привезти, ну, не знаю, свою любимую мебель? Но у меня почти не было ничего, что не поместилось бы в рюкзак, поэтому я попросил их прислать только мой велосипед. Велосипед добирался две недели, так что когда я приехал туда, там были только я, мой рюкзак и рынок.
В тот период моей жизни, да и сейчас, когда я смотрел на рынки, я больше не видел набор цифр. Я видел набор предсказаний для мира, подобно тому как вы можете посмотреть на прогноз погоды и понять, что он говорит вам о том, что произойдет. Прогнозы процентных ставок представляли собой точную карту того, когда и как быстро восстановится каждая экономика, и они менялись каждый день. Если ставки снижаются, это может означать, что экономические перспективы ослабли, а может означать, что центральный банк заявил, что не собирается повышать ставки. Что именно? Если вы посмотрите на фондовый рынок, то поймете, что первая причина, скорее всего, приведет к падению акций, а вторая - к их росту.
Настоящие трейдеры не следят за новостями, они следят за рынками. К черту The Economist, к черту Financial Times, к черту Wall Street Journal. Единственное, что вам нужно, - это рынки. Они скажут вам что-то реальное.
Но это неправильно. Это реально. Но это неправильно. И я выяснял, почему именно. На тот момент я был прав в отношении экономики всего полтора года . Мне нужно было наблюдать за ней больше, чтобы подвергнуть свои теории сомнению. Мне нужно было подтверждение. Мне нужно было увидеть, как экономика умирает.
Так что это был мой план. Несмотря на то что у меня ничего не осталось, только полупустой рюкзак, я знал, что всегда, всегда могу торговать, и я знал, что заработаю деньги. Я хотел увидеть, как мои прогнозы снова окажутся верными, еще на один год. Я хотел, чтобы Бог открыл свою истину.
Это все, чего я хотел. Больше ничего, только рынки.
3
ПИНКОВЫЕ РУБАШКИ НЕ ПОПУЛЯРНЫ в Токио, по крайней мере, когда я там был. Синие рубашки тоже. Это культура белых рубашек, белых рубашек. И белые рубашки, аккуратно окаймленные черными брюками и тонкими черными пиджаками, выходят из выходов станций метро в 8 и 9 утра, как водопады, текущие вверх, в реальный мир, а отдельные мужчины и женщины в этом потоке - карпы, борющиеся с течением, раскрывающие зонтики, проверяющие свои телефоны, несущие аккуратные, чопорные, прямоугольные чемоданы, утирающие брови маленькими белыми платочками.
Я был среди них.
Citibank позаботился обо всем. Мне выделили хрустальную, кремово-белую квартиру на тридцатом этаже Prudential Building - небоскреба, в котором люди не должны жить, но в котором должны продаваться страховки, и верхний угол которого отведен под жилье. В этом верхнем углу отважные искатели приключений, такие как я, засыпают и просыпаются каждую ночь высоко-высоко в небе, и мы видим гору Фудзи каждый день по утрам, но не дышим высоким воздухом Токио, потому что окна спроектированы так, чтобы оставаться закрытыми.
Здание Prudential Building вливается прямо в огромную, разросшуюся и безошибочно эффективную систему токийского метро на станции Akasaka Mitsuke, которая сама находится в самом сердце Акасаки, элитного коммерческого района в центре Токио, со всеми старомодными магазинами суши, узкими мощеными переулками и высокими арендными ставками.
Связь с метро действительно была настолько прямой, что я мог спуститься на лифте из коридора возле своей спальни на станцию, откуда всего за восемь минут доехать по линии Маруноучи до Токийского вокзала, откуда на другом лифте прямо в свой офис. Весь путь от моей кровати до торговой площадки, ни разу не увидев неба. Удобно, вы не находите? Или, как сказали бы японцы, "便利ですね?".
Токийский торговый зал, расположенный на двадцать четвертом этаже здания "Син-Мару-Биру", что означает "Новое здание Маруноути", был не маленьким. Но для меня он был маленьким. Если встать у входной двери, прижавшись к ней спиной и касаясь
