Последняя обитель. Крым, 1920—1921 годы - Леонид Михайлович Абраменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
8 сентября 1918 г. Ленин телеграфировал Троцкому и настаивал не останавливаться перед разрушением Казани:
«Свияжск. Троцкому. Секретно.
Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему нельзя жалеть город и откладывать дальше, ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце. Ленин»[445].
Разве это не нарушение требований статей 25 и 27 Гаагской Конвенции от 5 октября 1907 г.?[446] Но Казани тогда повезло — город выжил. Такое же могло случиться и с Баку. А расстрел восставшего Кронштадта в марте 1921 г. — это уже не намерение, а печальная реальность.
Итак, путь в Крым открыт. Впереди Симферополь и другие древние города, каждый из которых является поистине всемирно известной жемчужиной, очаровательным уголком и бесценным даром для всех людей минувших и грядущих поколений. Красные войска без единого выстрела в торжественном марше занимали город за городом, отчетливо сознавая, что противника впереди нет и война окончена. Но это обманчивое впечатление овладело далеко не всеми. Война продолжалась. Война большевиков против оставшихся в Крыму солдат, офицеров и мирного населения. Война жесточайшая, бесчеловечная, не имеющая примеров в мировой истории по своим масштабам. Эта война покрыла несмываемым позором Россию как страну дикую, варварскую, с безнадежно отсталыми взглядами на законность, справедливость, гуманность, на правила морали и нравственности. Страну, в которой были бессовестно перечеркнуты, уничтожены и отброшены все лучшие, а часто и передовые достижения в области гуманитарного права, науки и культуры многих поколений народов России. Видимо, ей понадобится очень много лет, чтобы восстановить утраченное, исправить извращенное, чтобы в обществе появились хотя бы минимальные признаки цивилизации.
В крымской столице, куда 13 ноября 1920 г. вошли войска Красной армии, в то время находилось большое количество солдат и офицеров, в основном выходцев из российских губерний. Это были те, кто не собирался покидать родину. В городе было много бывших чиновников крымских правительств Сулькевича, правительств Дона и Кубани и беженцев из разных регионов России. Госпитали были переполнены ранеными и больными. Медицинский персонал под патронатом российских и иностранных обществ Красного Креста оставался с ними до конца. А конец был близок. Он пришел в день «освобождения» города.
Обнаруженные архивные данные позволяют назвать имена многих тысяч погибших людей, в основном военнопленных. В нарушение Гаагской Конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» в Симферополе по разным делам было расстреляно по постановлениям:
• чрезвычайной тройки особого одела ВЧК при РВС Южного фронта от 22 ноября 1920 г. — 27, 117, 154 и 857 человек по одному делу, т.е. целый полк пленных сразу;
• чрезвычайной тройки особого отдела ВЧК 6-й армии от 24 ноября 1920 г. — 16, 25 и 28 человек;
• особой фронтовой комиссии ВЧК 4-й армии и Крыма от 24 ноября 1920 г. — 200 человек;
• чрезвычайной тройки ВЧК 4-й армии и Крыма от 7 декабря 1920 г. — 82 человека;
• той же «тройки» от 19 декабря 1920 г. — 159 человек;
• той же «тройки» от 23 декабря 1920 г., 17, 18 января и 9 февраля 1921 г. — соответственно 82, 115, 10 и 49 человек.
Кроме того, в Симферополе расстреляно в тот период еще 146 человек уже по одиночным делам.
Особую свирепость в роли красных палачей проявили московские посланцы В.Н. Манцев, Е.Г. Евдокимов, Н.И. Быстрых, К.Х. Данишевский, А.И. Михельсон, Удрис. За свои «подвиги» они неоднократно были удостоены орденов Красного Знамени (Евдокимов четырежды)[447], знаков «Почетный чекист» и награждены подарками — золотыми часами, портсигарами, оружием.
Бывшие солдаты и офицеры Белой армии понимали, что их в покое не оставят. Им было известно, что применительно к требованиям ст. 20 главы 2-й Гаагской Конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» в обычном порядке их поместят в лагерь для регистрации и проверки личности, а по мере выполнения этих формальностей освободят. Они сознавали, что многолетние тяготы войны закончились и недалек тот день, когда появится возможность уехать домой, встретиться со своими родными и близкими, заняться, наконец, мирным трудом. Перспективы казались обнадеживающими. Покоряясь судьбе и реальной действительности, они воспринимали это с пониманием.
Но совершенно иначе рассуждали большевики. Ослепленные неистовой злобой и безумием, считая себя единственными носителями истины, наделенными исключительными полномочиями для обновления мира, они не допускали даже мысли дать пленным свободу.
В участниках контрреволюционного движения — бывших офицерах они видели потенциальных противников режима и непримиримых врагов советской власти. Офицеры, по их мнению, действительно являются цветом армии, а может быть, и нации, и на несколько порядков интеллектуально выше большинства новых советских выдвиженцев. Превосходя значительно своей эрудицией, знаниями и способностью, воспитанные на вековых традициях русского офицерства, они могли выступить в роли авангарда сопротивления, а это в полуграмотной стране представляло опасность для полного господства большевиков.
Отпускать домой солдат тоже казалось нецелесообразным. Обладая боевыми навыками и видя репрессивную и грабительскую политику властей в отношении крестьянства, они могли пополнить повстанческие отряды и еще больше усилить их не только на юге, но и в центральных губерниях страны, где сохранялось относительное спокойствие. Не случайно вопросы эвакуации военнопленных из Крыма обсуждались в СНК. Решительно выступив против освобождения пленных, СНК пришел к одному мнению: решение о судьбе белогвардейцев принимать на местах. С практической точки зрения оставлять солдат и офицеров в живых и где-то содержать их длительное время также оказалось невозможным. Кормить нечем. Содержать негде. Нужное количество концлагерей, которые в дальнейшем окутали всю страну колючей сетью, еще не было построено. Также не было еще «великих строек коммунизма», где заключенные погибали десятками тысяч из-за бесчеловечных условий труда и содержания.
Исходя из этого, высокомерно пренебрегая и грубо игнорируя международные законы и обычаи воины
