Тайны полуночи - Дженел Тейлор

О Джоанна, думала Джинни, разве ты понимала, о чем ты меня просишь? А если он умрет с горя, узнав правду о тебе? А если этот его приемный сын отвергнет меня, не захочет, чтобы я жила на ранчо? Наша полночная тайна оказалась намного опасней, чем ты думала…

Следующие четыре дня прошли очень интересно: Джинни объездила все ранчо, сблизившись с Беном и Нэн, познакомившись с управляющим ранчо Бэком Петерсом и со всеми работниками. Все на ранчо обожали Бена, и Джинни он нравился все больше и больше. Может быть, он был иным и изменился за эти годы, так что Джоанна, будь она жива, простила бы и полюбила его. Джинни понимала, что чем дольше продлится ее обман, тем больнее будет для Бена разоблачение. И все же она чувствовала, что у нее ненадолго хватит сил для обмана. Чем дольше приходилось ей изображать дочернюю нежность к Бену, тем острее грызла ее тоска по родному отцу. Она беспокоилась о нем. Как давно она получила от него последнее письмо, а ведь он писал в нем, что находится в опасности! А если он убит? Тогда она должна разоблачить преступников. Что, если она не найдет даже его следов в Колорадо и узнает, что серебряный прииск уже принадлежит другому? Тогда она будет бродить бесприютная в Колорадо… Но разве лучше прожить всю жизнь на этом ранчо в Техасе под именем Джоанны Чепмен? Нет, потому что она — не Джоанна. Поскорее бы вернулся Стоун: увидев двух мужчин вместе, она поймет, любит ли Бен сына больше, чем дочь, любит ли он Джоанну подлинной отцовской любовью… Стелла говорила, что он любит только Стоуна. Однажды Джинни украдкой зашла в комнату этого таинственного для нее Стоуна. Это была обычная комната одинокого мужчины, с множеством одежды в шкафах и на крючках в ванной. Что удивило Джинни — одежда была почти совсем не ношеная — очевидно, у Стоуна был любимый костюм, который он брал с собой. По одежде она представила себе мужчину ростом в шесть футов, худого. Фотографий Стоуна не было — ни в этой комнате, ни в других. Но в гостиной над камином висел портрет Стеллы с Джоанной на руках, сделанный незадолго до их отъезда в Англию.

В комнате Стоуна было много книг — очевидно, он любил читать, но Джинни не нашла ни писем, ни альбомов.

Бен Чепмен и Нэн не отвечали на ее расспросы о Стоуне, уверяя, что лучше ей самой составить о нем суждение, когда он приедет. Джинни перестала расспрашивать и наблюдала. О любовнице, о которой рассказывала Стелла, только так и можно было выяснить — не могла ведь она спрашивать «отца» напрямик. В доме не было женщин, кроме Нэн; комнаты ее и Бена находились на разных концах длинного коридора. Наверное, у Бена была любовница на стороне, но, может быть, он уже и перестал к ней ездить?

Может быть, Бен был романтически влюблен в Нэн, и все эти годы, что она была в доме кухаркой и экономкой, относился к ней более пылко, чем к сестре. Она-то, как заметила Джинни, нередко глядела на него нежно и любовно. И вот теперь, когда Бен свободен, они могут соединиться. Какие приятные романтические фантазии, Джинни! А как с твоими собственными романтическими мечтаниями? Вспоминает ли о тебе Стив, возвращался ли он в форт Смит, получил ли твое письмо… Сколько вопросов… — ни одного ответа.

Любовь и романтика привели меня к одиночеству, пронзили душу болью… «Где ты, Стив? — думала Джинни. — Тоскуешь ли ты обо мне, как я о тебе? Должна ли я написать тебе? Нет, еще нет. Я должна выполнить здесь дело, за которое взялась. Я люблю тебя и томлюсь по тебе. Хочу, чтобы ты чувствовал то же самое…»

В пятницу в город прибывал обоз из Джорджии. Бен убедил Джинни не ездить за своим имуществом самой — его заберут работники с ранчо, — не то преступники обнаружат, где она находится, и захотят мстить. Она послала с работниками письма своим четырем подружкам — Мэри, Элли, Люси и Руби, где просила их написать свои адреса. Джинни очень хотелось повидать подруг, но совет Бена был разумным.

Когда Джастин Бек Питерс вернулся с ее вещами, Джинни, занеся их в комнату, сразу разыскала и посадила на кровать куклу, объяснив Нэн, что это — «подарок подруги». Джинни счастлива была обрести снова талисман своего детства.

Прочитав письма от подруг, она узнала, что Стив в обоз не возвращался. От Виксбурга до Далласа обоз доехал без всяких осложнений.

Что ж, теперь можно уезжать, решила Джинни. Она разуверилась в виновности Бена, а если он и был в чем-то виновен, то искупил это годами горького раскаяния и тоски по потерянной дочери. Она дала ему шесть дней счастья, прожив с ним рядом это время. Теперь она оставит ему письмо Джоанны, раскрывающее тайну, а сама уедет. Деньги на билет в Колорадо лежат в шкафчике — Бен дал ей денег, велев тратить сколько угодно и на что угодно.

Зачем ей оставаться на ранчо? Она ее бросит Бена в одиночестве, у него есть Нэн и любимый сын. Она сделала то, что обещала — выполнила полночный обет, данный Джоанне. Зачем оставаться? Джинни не хотела задерживаться даже на день.

Но на следующее утро она поняла, что отъезд придется отложить из-за обычного женского недомогания. Ей пришлось бы три дня промучиться в духоте и грязи почтовой кареты. Поеду во вторник, назначила она себе срок.

Слава Богу, она хоть не беременна. Порыв страсти, бросивший ее в объятия Стива, не имел последствий. Какая была бы горькая ирония судьбы, если бы ее первое дитя родилось, чтобы стать таким же озлобленным бастардом, как его отец. Любовь делает людей неистовыми и безрассудными. Но разве любовь не стоит любой жертвы, которую ради нее приносишь, любой цены, которую за нее платишь? Она не могла ответить самой себе. Что она должна сделать из любви к Джоанне, своему отцу, Стиву?

Все ли она сделала для Джоанны? Нет, она не спросила Бена, почему его покинула Стелла, и он унесет эту тайну в могилу. Ради памяти Джоанны она должна заставить его раскрыть этот секрет. И Джинни решила покинуть ранчо на следующей неделе.

В форте Смит человек, который занимал мысли Джинни, отмечал свой день рождения. Он не мог поверить, что она ушла из его жизни. Письмо ее было язвительным и страстным, и он понял почему: капитан Купер уехал, не передав письма. Никто не видел, как она уехала. Она не была записана пассажиркой ни на пароходе, ни в почтовой карете. Лошадь ее исчезла. Ему сказали, что в тот день из города уехала только одна женщина, Кора Майерс, жена солдата, переведенного из форта Смит в форт Билкнап в Техасе. Куда же она исчезла? Никаких следов… Стив чувствовал, что тоска сжала его сердце, словно змея… змея, заползшая в его душу после смерти его лучшего друга. А теперь он потерял и Анну! Красавицу и умницу Анну, которая поняла его, как никто до сих пор не понимал. Она сказала ему, что он растравляет свои душевные раны и поэтому они не заживают… И не подпускает к себе никого, кто бы помог ему залечить эти раны. Как она была права! И еще она сказала, что настанет время, когда он захочет отринуть свое тяжелое прошлое и примет помощь того, кто захочет помочь ему в этом. И вот — время настало, а ее нет. Он признал справедливость ее слов о том, что беды ожесточили его, ожесточили даже больше, чем он думал до встречи с Анной. И это ожесточение, словно едкая кислота, разъедало его душу — и разрушит ее совсем, если Анна не спасет его. Стив не винил ее в том, что она уехала, — его небрежность оправдывала ее поведение. Она даже имела право счесть его предателем. Но это было не так. Он просто не сразу осознал, что она ему необходима, что он любит ее. А теперь он, наверное, ее потерял. Его беспокоила какая-то тайна, скрытая в ее письме. Она могла быть в опасности, а он бессилен помочь ей. Проклятье! Он ненавидел это чувство бессилия.