Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов

От гр. Грозновой Е.Ф., проживающей <…>, работающей в отделе торговли Ленгорисполкома.

Заявление

Прошу Исполком Ленгорсовета оказать мне единовременную помощь в пропитании.

Я имею на своем иждивении 48 лет мать и сына двух с половиной лет, которые вследствие недостаточного питания тяжело больны.

Муж мой летчик, орденоносец, находится в рядах Военно-морского флота, но с ноября сведений о нем никак не имею.

Прошу не отказать в моей просьбе – оказать мне материальную помощь.

[Подпись].

16/1-42 г.».

«Члену Военного совета

Ленинградского фронта

Кузнецову А. А.

От начальника Управления «Водоканал» Зиновьева М.Н.

Докладная записка

Особенно за последнее время по системе водопроводно-канализационного хозяйства города резко ухудшилось положение с рабочей и технической силой.

Общий процент освобожденных врачами от работы по бюллетеням составляет 37.

10-15 % общего состава имеют заключения врачей о переводе на легкую работу.

По отдельным хозяйствам управления «Водоканал» положение таково:

По Главной водопроводной станции больных 33 %;

Заречной 32 %;

Южной 21,5 %;

Водопроводным районам 42 %;

Канализационным 46,8 %;

Строительной конторе 43,7 %.

Особенно тяжелое положение с группой квалифицированных рабочих.

Например: на Главной водопроводной станции кочегаров из 42-х по штату имеется 26, из коих 20 больных, из 5 машинистов турбин больных 3, из 8 дизелистов больны 4, из 12 хлористов больны 10.

Ничем не отличается от станций и даже хуже положение в водопроводных и канализационных районах и в строительной конторе, в задачу которых входит эксплуатация сетей, локализация и восстановление разрушений и новое строительство.

Из наличного состава слесарей по всем районам больных 85 %, мастеров и бригадиров, работающих десятки лет, больных 68 %.

По тресту «Водоканалстрой» из 425 человек к 1 августа осталось 359, причем больных, имеющих бюллетени, – 157; освобожденных от тяжелой работы врачами 108, неполноценных здоровых осталось 94, причем мужчин из них 14 человек.

Из 40 шоферов и мотористов на базах больных 29.

Создавшееся исключительно тяжелое положение с кадрами вызывает угрозу остановки некоторых агрегатов и главным образом теплового резерва, невозможность подвоза топлива станциям при наличии автомашин, реальная опасность затяжки канализации и восстановления разрушений на водопроводных и канализационных сетях и станциях заставляют меня:

1) довести об этом до Вашего сведения;

2) просить оказать возможную в данной обстановке помощь.

Прошу:

1. Для поддержания и сохранения оставшейся части квалифицированного состава – кочегаров, машинистов турбин и дизелей, хлорщиков и подкадчиков угля, слесарей, котельщиков, механиков приравнять по нормам снабжения к рабочим горячих цехов металлургических предприятий. Общий контингент 120 чел.

2. Разрешить питание в столовых категории рабочих, указанных в п. 1 и дополнительно к ним: слесарей-водопроводчиков, водопроводчиков-колодезников, канализаторов, шоферов, слесарей и механиков парков строительных механизмов и транспорта, технический состав водопроводно-канализационных районов – без вырезки талонов за первые и вторые блюда, в том числе мясные. Общий контингент 650 человек.

3. Рабочим и ИТР, занятым на линейной работе в любую погоду и холод, установить спецпаек (водка) по 75 грамм в день, из расчета на 560 человек.

4. В целях сохранения рабочих и ИТР кадров хозяйств, работа которых жизненно необходима в военное и мирное время, предоставить 450 койкомест в общегородском и районных стационарах.

5. Срочно помочь квалифицированными рабочими таких специальностей, как кочегары, слесаря, машинисты турбин и дизелей, совершенно необходимым водопроводным станциям, за счет неработающих предприятий или других источников, какой Вы найдете возможным.

6. Пополнить мужским составом рабочих эксплуатационные районы по водопроводу и канализации. Необходимое количество 300 человек.

[Подпись].

12 января 1942 г.»[53].

13 января 1942 года

До чего же люди озверели! Теперь, конечно, понятно, что могут сделать голодные люди, сидящие на одном хлебе. Уж если у нас в семье, где каждый день имеют суп и второе, и притом неплохого качества, за исключением жиров, поднялся скандал из-за хлеба, о других и говорить нечего. Дело вышло так: 13-го числа я решил, чтобы облегчить работу своей тете, пойти с утра за хлебом сам. Тетя еще должна была идти к 12-ти часам в столовую за обедом, а затем к матери на работу, чтобы принести что-нибудь поесть. В общей сложности это будет около 10–15 км по 25–30 градусному морозу. Кроме того, ей надо отводить дочь в детский сад. Ну и я побежал в шесть часов утра в булочную за хлебом. Брать хлеб нужно было: 450 г мне и 800 ей. Простоял минут 45–50, из них 20 на улице. Замерз. Ботинки рваные. Ноги замерзли. Достоялся наконец. В булочной темно, народу полно. Продавцы работают при коптилках и воруют у покупателей хлеб почем зря, пользуясь полумраком.

Ну, свешала она мне хлеб, я и побежал домой. Прихожу, и что же, начинаются подозрения. Дело в том, что хлеб, который я принес, оказался отрезанным от одной буханки. Буханку режут вдоль, а затем вешают эти половинки кому сколько надо. И вот когда резала она эту буханку вдоль, то отрезала одну половинку тоньше другой. Толстая потянула на 800 г, а тонкая на 450. Ну и естественно, толстая половинка вышла короче, а тонкая длиннее, чем если бы они были ровны по толщине при тех же весах. Ну а обман зрения показывает, что как будто чем длиннее, тем тяжелее. Вот из-за этого возник спор. Ну и меня жестоко упрекнули в том, что я и так ем больше хлеба, а тут еще украл, что просто обидно. Постарался облегчить человеку труд, избавить от лишней ходьбы, а получил незаслуженный укор. Горько и досадно. Ну да что сделаешь. Голод не тетка. Всего можно ждать. Ну и ладно.

В отношении питания совсем плохо в городе. Вот уже месяц как большинство населения не видит круп и жиров. Все это очень сказывается на поведении людей. Всюду, куда ни приглядишься, безумные взгляды на провизию, убийства, грабежи среди бела дня. Кража карточек даже у знакомых. В общем, дело движется к <…>. Не хочется думать, что к концу, но просто к чему-то очень неважному. Город приобрел какую-то неестественную пустынность, омертвелость. Идешь по улице и видишь: идет народ. Поклажа – либо вязанка дров, либо кастрюлька с бурдой из столовки. Трамваи не ходят. Машин мало. Трубы заводов не дымят. Дым идет только из форточек жилых домов, куда выведены трубы от буржуек. У многих нет даже возможности топить времянку за неимением дров.

Очень большая смертность. Я и сам не знаю, удастся ли пережить нашей семье эту зиму. Тут еще на беду морозы стоят такие, что, выходя на улицу, замерзаешь весь сразу и нет никакой возможности отогреться, кроме быстрой ходьбы. А для быстрой ходьбы нужны силы. Взять же их при таком питании