Роман в лесу - Анна Рэдклифф

Становилось темно, и это напомнило наконец Аделине, что она далеко от гостиницы и ей еще предстоит отыскать дорогу туда через густой и безлюдный лес; она попрощалась с маленьким певцом, так ее задержавшим, и быстро пошла по тропинке. Пройдя так некоторое время, она заплуталась в чаще, а сгущавшаяся тьма лишала возможности определить верное направление. Ей стало вдруг страшно — показалось, что где-то неподалеку слышатся мужские голоса, — и она еще ускорила шаги, пока не оказалась на песчаном берегу, над которым склонялись деревья. Она задыхалась и, на минуту остановившись, чтобы перевести дух, тревожно прислушалась; но теперь вместо мужских голосов она услышала принесенные слабым ветерком звуки печальной мелодии. Сердце ее, всегда чуткое к музыке, сразу откликнулось, и на мгновение все страхи ее покинули, убаюканные нежными чарами. К удивлению скоро примешалась радость, когда с приближением звуков она узнала тот инструмент и ту самую мелодию хорошо знакомой ей песни, которые она слышала в течение нескольких предшествовавших вечеров с берегов Прованса. Однако времени строить догадки не было — шаги приближались, и она опять заспешила. Теперь она вышла из-под сени леса, и яркая луна над ровным песчаным берегом высветила вдали город и порт. Те, чьи шаги она слышала позади, теперь поравнялись с ней, и она увидела двух мужчин, но они, разговаривая, прошли мимо, не заметив ее; Аделине показалось, что она узнала голос одного из них. Его интонации были ей так знакомы, что она даже подивилась тому, сколь несовершенна память, не позволившая ей угадать, кому же принадлежит этот голоС. Но тут она услышала позади другие шаги, и кто-то грубым голосом велел ей остановиться. Быстро обернувшись, она неясно увидела в лунном свете, что ее догоняет человек в одежде матроса, опять ее окликая. Охваченная ужасом, она бросилась по песчаному берегу бегом, однако ноги плохо ее слушались и бежала она короткими шажками, в то время как преследователь был силен и быстро нагонял ее.

У нее хватило сил лишь на то, чтобы догнать тех двух мужчин, которые только что прошли мимо, и попросить их помощи, как прямо на них выбежал ее преследователь — но он тут же повернул назад к лесу и исчез.

Задыхаясь, Аделина была не в состоянии отвечать на вопросы двух незнакомцев, но вдруг услышала вместе с возгласом удивления собственное имя и, обратив глаза на того, кто произнес его, узнала в ярко освещенном луной человеке мсье Вернея! Последовал обмен выражениями радости и взаимными объяснениями, когда же мсье Верней узнал, что Ла Люк и его дочь остановились в гостинице, он с особенным удовольствием вызвался сопровождать ее туда. Он сказал, что случайно повстречался в Савойе со своим старым другом мсье Мороном, коего тут же ей и представил; этот друг и убедил его изменить свой маршрут и сопровождать его к берегам Средиземного моря. Они сели на корабль в Провансе всего несколько дней назад и этим вечером высадились в Лангедоке в имении мсье Морона. Теперь Аделина не сомневалась, что флейта, слышанная в море, была флейтой мсье Вернея, которая так часто чаровала ее в Лелонкуре.

Придя в гостиницу, они застали Ла Люка в большой тревоге за Аделину, на поиски которой он послал уже несколько человек. Тревога сменилась удивлением и радостью, когда он увидел ее с мсье Вернеем, чьи глаза особенно засияли при виде Клары. После взаимных приветствий мсье Верней заметил, сколь неудобно они устроены в гостинице, и выразил свое сожаление по этому поводу; мсье Морон тотчас пригласил их на свою виллу, причем с такой теплотой и гостеприимством, что успешно превозмог все доводы, какие могли противопоставить деликатность и гордость. Лес, который пересекла Аделина, был частью его владений, простиравшихся почти до гостиницы; тем не менее он настоял, чтобы гости перебрались на виллу в его карете, и тотчас ушел распорядиться об их приеме. Присутствие мсье Вернея и добросердечие его друга необычайно взбодрили Ла Люка; он беседовал с такой энергией и оживлением, каких давно уже не видели, и довольная улыбка Клары, когда она взглянула на Аделину, свидетельствовала о том, как горячо она верила, что путешествие уже пошло ему на пользу. Аделина ответила ей менее доверчивой улыбкой, ибо объясняла его оживление причинами временного характера.

Примерно через полчаса после ухода мсье Морона мальчик, прислуживавший постояльцам, вошел с известием, что ожидающий внизу шевалье просит разрешения переговорить с Аделиной. Ей сразу представился тот человек, который преследовал ее на побережье, и она почти не сомневалась, что человек этот если и не сам маркиз, то имеет отношение к маркизу де Монталю, хотя трудно было себе представить, что он мог случайно узнать ее в такой темноте и чуть ли не тотчас после приезда. Бледная как смерть, она дрожащими губами спросила, как зовут шевалье. Мальчику это было неизвестно. Ла Люк спросил, как он выглядит, но мальчик, отнюдь не владевший талантом описания, выразился так туманно, что Аделина поняла только, что он не очень большой, а скорее среднего роста. Тем не менее она поняла, что тот, кто желает ее видеть, не маркиз де Монталь, и спросила Ла Люка, считает ли он возможным принять его. Ла Люк ответил безусловным согласием, и слуга удалился. Аделина сидела в трепетном ожидании; дверь отворилась, и в комнату вошел Луи де Ла Мотт. На лице его выражалось замешательство и печаль, хотя оно на мгновение просветлело, когда он увидел Аделину — Аделину, которая все еще оставалась кумиром его души. Когда с первыми приветствиями было покончено и страхи, связанные с маркизом, рассеялись, Аделина спросила, давно ли Луи виделся с мсье и мадам Ла Мотт.

— Этот вопрос должен был бы задать вам я, — проговорил Луи несколько неловко, — ведь вы, полагаю, видели их позднее, чем я, так что удовольствие видеть вас здесь равняется моему удивлению. Уже довольно давно я не имел вестей от моего отца, вероятно, по той причине, что мой полк перешел на новые квартиры.

Было видно, что ему хотелось бы понять, с кем сейчас Аделина; однако, не считая возможным говорить об этом предмете в присутствии Ла Люка, она перевела разговор на общие темы, сказав только, что мсье и мадам Ла Мотт были в добром здравии, когда она их оставила. Луи говорил мало и тревожно поглядывал на Аделину; было видно, что у него тяжело на душе. Она это заметила и, вспомнив, что он говорил ей в то утро, когда уезжал из аббатства, приписала его теперешнее замешательство воздействию все еще не изжитой страсти. Просидев с четверть часа, одолеваемый борьбой чувств, которые он не мог ни победить, ни скрыть, Луи встал, чтобы уйти, и, проходя мимо Аделины, сказал ей тихо:

— Позвольте мне пять минут переговорить с вами наедине.

Она смутилась, затем, поколебавшись, сказала, что здесь присутствуют только ее друзья, и пригласила молодого человека сесть.

— Прошу меня извинить, — продолжал он все так же тихо, — но то, что я должен сказать, близко касается вас, и только ваС. Окажите мне честь, подарив несколько минут внимания.

И он бросил на нее взгляд, поразивший ее; попросив внести свечи в соседнюю комнату, она перешла туда.

Некоторое время Луи молчал, явно борясь с волнением. Наконец он сказал:

— Не знаю, радоваться мне или сетовать на эту неожиданную встречу, хотя, если вы в надежных руках, мне, конечно, следует радоваться, как ни тяжела задача, выпавшая на мою долю. Мне известны опасности и преследования, коим вы подвергались, и не могу не выразить моего беспокойства относительно нынешних ваших обстоятельств. Вы действительно среди друзей?

Да, — отозвалась Аделина. — Мсье Ла Мотт сообщил вам…

— Нет, — проговорил Луи с глубоким вздохом, — то был не мой отец. — Он помолчал. — Но я рад, — продолжал он, — о, я искренне рад, что вы в безопасности. Если бы вы знали, прелестная Аделина, как я страдал! — Он сдержался.

— Я поняла так, что вы имеете мне сообщить нечто важное, сэр, — сказала Аделина; — простите, что я напоминаю вам: у меня совсем мало времени.

— Это действительно важно, — ответил Луи, — и все-таки я не знаю, как сказать… как смягчить… Обязанность моя слишком тяжела. Увы! мой бедный друг!

— О ком вы говорите, сэр? — быстро спросила Аделина.

Луи встал и заходил по комнате.

— Хотел бы я как-то подготовить вас к тому, что должен сказать, — продолжал он, — но, клянусь своей душой, тут я бессилен.

— Умоляю, не заставляйте меня долее теряться в догадках, — сказала Аделина, которой вдруг пришла в голову невероятная мысль, что речь идет о Теодоре.

Луи все еще колебался.

— Это… О, это… Заклинаю вас, скажите сразу самое худшее, — проговорила она замирающим голосом. — Я могу это вынести… в самом деле, могу.

— Мой бедный друг! — воскликнул Луи. — О Теодор!

— Теодор! — чуть слышно пролепетала Аделина. — Значит, он жив!