Пособие для начинающей ведьмы - Елизавета Шумская

Полыхнули улетающие во мрак реки стрелы. Взвились клинки. И пламя борьбы охватило берега. Два равных по красоте и искусству воина отдавали дань богу войны. Светлые волосы по плечи и горящие даже во тьме карие глаза сияли в темноте ночи.

Они могли драться вечно. Но у окружающего мира не было столько времени.

– Быстрее, Ань! – прозвучало с последнего плота. Авангард, пришедший с Вером, уже большей частью лежал на песке. Ань мог или продолжить битву – и тогда уж точно пасть если не от руки брата, так от остальных, – или прыгнуть на плот, так и не исполнив самого сильного желания последних лет.

Вер тоже это понял. Взревев медведем, он навалился на брата всей своей тушей, вместе со щитом опрокинув его в воду. Единственное, что успел сделать Ань, – это выбить меч из рук противника. Клинок отлетел далеко. Вер тут же перехватил запястье брата с зажатым оружием и освободившейся рукой нанес удар в челюсть. Потом еще один. И еще. И еще. Ань уже плохо понимал происходящее, когда удары прекратились. Всего на мгновение. Сквозь заливающую глаза кровь Ань увидел стрелу, вонзившуюся в плечо брата. Ее явно пустил один из тех, кто ждал его на плоту. Аню хватило секундного замешательства – он вывернулся из-под брата. Позиция поменялась. Только в руке Аня был по-прежнему зажат меч. В следующий миг Вер почувствовал, как к его горлу прижимается стальной клинок, а подняв глаза, увидел искаженное ненавистью лицо брата.

Ань был готов нанести решающий удар. Ему хотелось рычать и вопить от упоения: одно легкое движение – и не будет этой бесконечной боли.

Под его клинком тяжело ходил кадык брата. Его дыхание, как собственное, отдавалось в ушах. Билась в висках их общая кровь. Волнистые золотые волосы лежали на мокром песке. Раздувались ноздри чуть большего, чем следовало, носа. А лицо казалось почти нереальным из-за какой-то печати благородства, за что его так любили дамы.

Ань вскочил, почти взлетев, длинным прыжком оказался на плоту, прикрыл щитом спасшего ему жизнь лучника и даже не обернулся.

Он знал, что ему в спину глядят чуть меньшие, чем следовало, карие глаза.

Вер, развернувшись и не вставая, действительно смотрел на круглый щит, укрывший брата, и знал, что даже лучшие лучники на западном побережье до него не доберутся.

Впереди у братьев были еще долгие дни и годы ненависти и вражды.

Вер в ярости ударил кулаком твердый мокрый песок.

Только смерть могла положить предел их противостоянию.

…Они ехали в город, где не имели права даже обнажать клинки. Ехали оба и только с одной целью – убить другого. Это был Город Семи Владык – Великий Город Мира – в составе посольств в него направлялись двое готовых попрать его многовековое спокойствие.

Праздник начался церемонией поклонения Семи Владыкам. Во время нее представители разных государств собрались в огромной зале храма. Жрецы, послы в белых одеждах, женщины и воины со снятыми шлемами в левых руках стояли в строго определенном порядке. Благоухали цветы и масла. Хор возносил молитвы.

А два брата смотрели друг другу в глаза. И этот взгляд заключал в себе обещание битвы и смерти.

Церемония закончилась так же красиво, как и началась, и праздник перенесся на улицы города. Везде взлетали яркие ленты. Сыпались лепестки цветов. Песни и смех переплетались друг с другом. Солнце благословляло ликующий мир.

Вер целеустремленно двинулся вперед. Но тут его за локоть схватил глава посольства:

– Вер! Проклятье, я с тобой разговариваю! Я надеюсь, ты не сделаешь ничего, чтобы сорвать наши планы? Я видел, как ты смотрел на брата.

О да, его не зря выбрали главой посольства. Он умел убеждать, всё припомнил: и погибшего командира, и полегший авангард. Напомнил и про долг перед страной, и про святость Города Семи Владык.

Вер готов был пообещать что угодно, лишь бы тот замолчал. Но выполнять обещание не собирался. Значение имел только быстрый взгляд из-за плеча, резкий поворот головы и взметнувшиеся светлые волосы.

Отделавшись от посла, Вер смешался с толпой. Какая-то девушка надела ему на шею венок и чмокнула в щечку. Он ласково улыбнулся и за поворотом сорвал венок, зашвырнув его в канаву. Он кожей ощущал палящий зной дальних пустынных улиц, а в висках как биение крови отдавались легкие почти не слышные шаги.

«Куда он меня ведет?» – мелькнула неясная мысль.

Постоялый двор был совершенно пуст, все ушли на праздник, зная, что самый последний вор не осмелится осквернить такой день. Посреди чисто выметенного двора стоял Ань. Лучи солнца плескались за его спиной, очерчивая точеный силуэт, подчеркивая его невыносимое совершенство и грацию, сквозившую даже в неподвижности.

На один миг они застыли в молчании.

Потом Ань повел обнаженным мечом чуть вправо, и клинок звонко отозвался на зов хозяина.

На противоположной стороне двора, будто отражением, другие ладони легли на рукоять и потянули ее вверх.

С хищной неторопливостью противники двинулись друг другу навстречу, чтобы в следующее мгновение взорвать жаркий зной двора бешеным танцем тел и клинков, а еще – солнца. Его прямые лучи ныряли под взметнувшиеся руки, выпрыгивали из-за мгновенно передвигающихся ног, вспыхивали на лезвиях, отражались бликами в волосах.

Не было ни усталости, ни боли. Только одно сплошное чувство, обжигавшее губы и заставлявшее пальцы еще крепче стискивать эфесы.

Начало конца было положено Вером. Извернувшись, он одним скользящим ударом рассек кожаные доспехи, и алая кровь Аня тяжелыми каплями полетела по широкой дуге. Он успел отскочить, чтобы удар не стал смертельным, но потерял координацию и в результате получил еще один – на этот раз по ноге. Упав на одно колено, он с обманчивой беспорядочностью взмахнул изящным клинком. На бедре Вера появилась тонкая полоска. Загорелая кожа показалась бронзовой под алыми струйками. Но то была только царапина, и Ань знал это. Перекатившись по сухой пыли, он вскочил и приготовился вновь отражать удары.

Из-за ранения в ногу Ань утратил часть так много раз спасавшей его быстроты, и Вер выбрал правильную тактику, обрушив на брата множество мощнейших мгновенных ударов. Скоро все тело младшего покрыли пока еще мелкие порезы: на лбу, груди, руках. Веру досталась лишь легкая рана на бедре, чуть замедлившая его движения.

Ему удалось загнать брата на узкую, почти вертикальную и не оставлявшую никакого места для маневра лестницу. Ань, рыча сквозь зубы, вынужден был, отбиваясь, подниматься по ней вслепую. За это время Вер достал его еще несколько раз.

Ввалившись на неширокую галерею второго этажа, Ань почувствовал себя свободнее. Но это ощущение долго не продлилось. Нога болела все сильнее, движения еще более замедлялись. У него уже несколько раз начинало темнеть в глазах. Брата же как будто только подзадоривали его раны.