Накануне мировой катастрофы - Юрген Граф

А. Бутс в своем ответе мог бы указать на то, что журналистка не может доказать подлинность признания Ф. Штангля, не имея магнитофонной записи, но он предпочел аргументацию совсем другого уровня:

«Нам не нужно никаких «признаний», чтобы доказать, что Дрезден и Хиросиму действительно бомбили или что в порядке возмездия за убийство Гейдриха в Лидице были расстреляны заложники. При мнимом уничтожении евреев речь идет не об отдельном убийстве, а о событиях континентальных масштабов, жертвами которых якобы стали миллионы. Сколь смешна позиция поборников этой легенды, которые в конечном счете всегда пытаются подкрепить свои утверждения признаниями, сделанными в существующие уже 35 лет атмосфере истерии, цензуры, террора, преследований и грубого нарушения закона… Гитта Шереньи попыталась доказать реальность мнимых зверств тем, что рассказал ей в тюрьме душевно сломленный старик. С таким же успехом можно было бы утверждать, что Нью-Йорк в 1950 году сожгли цыгане, используя как доказательство признания живших тогда цыган… Если бы европейских евреев действительно истребляли, не приходилось бы прибегать к такого рода уловкам» [572].

Студент: То, что мы имеем дело с чудовищной ложью, понимает каждый из нас. Но не понятно, почему обман таких масштабов держится во всем мире уже 60 лет и при этом надежно защищен от критики цензурой и даже террором.

Ф. Брукнер: Этот вопрос мы рассмотрим завтра, в последний день нашего семинара.

Глава V. ОСНОВА НОВОГО МИРОВОГО ПОРЯДКА

Как «пропаганда» превратилась в «информацию»

Ф. Брукнер: После исследований, которые он вел почти два десятилетия, Поль Рассинье, основатель ревизионизма, пришел к выводу, что истребление евреев в газовых камерах это «самый ужасный и мрачный обман всех времен». Я лично, не раздумывая, подписался бы под этим выводом.

В начале последнего дня нашего семинара мы займемся вопросом, каким образом возник этот обман.

Ложь о массовых убийствах гражданского населения ядовитым газом восходит ко временам Первой мировой войны. Как вы помните, английская газета Дейли Телеграф от 22 марта 1916 г. сообщала, будто австрийцы в Сербии загоняют гражданское население в церкви и убивают там ядовитым газом. Не лишено иронии то обстоятельство, что та же Дейли Телеграф , 26 лет спустя, 25 июня 1942 г, писала на своей пятой странице:

«Немцы убили в Польше 700 000 евреев. Передвижные газовые камеры».

Таким образом, противники Германского Рейха, т. е. союзные державы и еврейские организации, решили снова пустить в оборот пропагандистскую ложь времен Первой мировой войны. Как мы знаем, сначала газовые камеры и душегубки имели множество конкурентов. Только после войны на свалку истории были выброшены установки для убийства электротоком, вагоны с известью, камеры, из которых откачивался воздух, и паровые камеры.

Сначала я хотел бы рассказать, как выдумки пропаганды ужасов постепенно стали составной частью официальной истории «свободного мира». При этом я начну со ссылки на немецкого еврея Бруно Баума, который в 1935 году вместе с Эрихом Хонеккером, будущим главой ГДР, был приговорен за коммунистическую агитацию к 10 годам лишения свободы. В 1943 году Баума перевели из Бранденбургской каторжной тюрьмы в Освенцим, где он принадлежал к числу самых ярых активистов лагерного движения сопротивления. После войны он написал воспоминания «Сопротивление в Освенциме », которые вышли тремя разными изданиями (1949, 1957, 1961). В первом издании на странице 34 говорилось:

«Не будет преувеличением, если я скажу, что большая часть пропаганды, касающейся Освенцима, которая распространялась в то время по всему миру; была написана нами самими в лагере» [573].

Через страницу Баум повторяет:

«Мы готовили эту пропаганду для мировой общественности до самого последнего дня нашего пребывания в Освенциме».

Во втором издании, вышедшем восемь лет спустя, Баум пользуется уже совсем иной формулировкой:

«Не будет преувеличением, если я скажу, что большая часть публикаций об Освенциме, которые распространялись по всему миру, исходила от нас… Таким образом мы информировали мир до самого последнего дня нашего пребывания в Освенциме».

Студентка: Ага! «Пропаганда» вдруг превратилась в «информацию»!

Ф. Брукнер: А эта «информация» вскоре — в «установленные исторические факты», сомневаться в которых в Германии запрещено под угрозой пяти лет лишения свободы.

Для пропаганды такого рода, какую распространяли Баум и его товарищи, концлагеря были идеальным местом. В пропитанной страхом, ненавистью и дерзкими надеждами атмосфере лагерей люди были готовы принимать за чистую монету самые дикие слухи.

Очень наглядно описывал кухню лагерных слухов австрийский еврей и левый социалист Бенедикт Каутский, который был сначала в Дахау, потом в Бухенвальде, потом в Освенциме и, наконец, вторично в Бухенвальде, в своей книге «Дьяволы и обреченные »:

«Легковерность людей в лагере была просто невероятной. Слухи, которые арийцы называли «пароли », а евреи — «бонки », ходили непрерывно и, какими бы бессмысленными они ни были, находили добровольных распространителей. Хотя в лагере посмеивались над распространителями слухов (часто приходилось слышать шутку: «Меняю две старые бонки на одну новую») на так называемые «благородные бонки» попадались очень многие» [574].

Через две страницы Каутский пишет:

«Я хотел бы дать здесь теперь описание газовых камер, которые я сам никогда не видел, но многие описывали их мне столь достоверно, что я хотел бы воспроизвести здесь их описание».

Далее следует описание «газовых камер».

Студентка: Таким образом, Каутский, пользуясь его собственными формулировками, купился на «благородную бонку»!

Ф. Брукнер: У того, кто читает книгу Каутского, не создается впечатления, что он лжец; его лагерные воспоминания производят впечатление трезвых и реалистичных. Я не сомневаюсь, что Каутский до самой смерти искренне верил в газовые камеры, которые сам он в Освенциме никогда не видел.

В своей книге «Ложь Одиссея» Поль Рассинье рассказывает, что на воротах Бухенвальда висела надпись: «Jedem das Seine», «Каждому свое». Это принцип древнеримского права, означающий: «Каждый получает то, что заслужил по закону». Рассинье, который знал немецкий, понимал эту надпись, но среди других французских заключенных, не сведущих в немецком языке, сразу же распространился слух, будто там написано: «Оставь надежду всяк, сюда входящий» [575]. Такая надпись у Данте красуется над воротами ада.

Какие странные слухи ходили в лагере, рассказывал и бывший узник Освенцима Арнольд Фридман, который выступал в качестве свидетеля обвинения на первом процессе Цюнделя в Торонто в 1985 году. Во время его допроса адвокатом Цюнделя Дугласом Кристи Фридман сказал, будто из труб крематориев Бжезинки вырывалось высокое пламя, и эти крематории распространяли ужасный смрад (что технически невозможно). Мало того: по цвету пламени заключенные якобы определяли национальность мертвецов, которых сжигают!

Вопрос: Можете ли вы нам сказать, что смрад, исходивший из этих четырех труб, был одним и тем же?

Ответ: Ну; это был запах горелого мяса, а цвет дыма менялся, от желтого до темно-красного, я не знаю, в зависимости от чего.

Вопрос: Давало ли это повод для споров в бараках?

Ответ: Да, это вызывало споры. Мы спорили о разных вещах, в частности, мы высказывали догадки, что, когда из труб вырывалось пламя одного цвета, речь шла о венгерских евреях, а если другого, то о польских [576].

Студент: Показаниями такого свидетеля обвинители Цюнделя явно забивали гол в собственные ворота!

Ф. Брукнер: Другой гол в собственные ворота они забили, пригласив такого свидетеля, как Рудольф Врба.

Как видим, даже самые фантастические слухи, находили в лагере добровольных распространителей. Неудивительно, что верили и таким слухам, которые обращали гигиенические меры по спасению людей в их противоположность.

Из камер для уничтожения паразитов, особенно разносчиц тифа — вшей, с помощью синильной кислоты или горячего пара, пропаганда лагерных движений сопротивления сделала газовые и паровые камеры для убийства людей. А заключенных, которые исчезли из лагеря «А», потому что их перевели в лагерь «Б», объявляли убитыми в этих газовых или паровых камерах.

Постоянные переводы заключенных привели к тому, что эти сообщения распространились по всем лагерям, а после войны сотни тысяч бывших узников концлагерей рассеялись по всей Европе, выдавая то, что они слышали, за непреложную истину. В сочетании с ужасными картинами только что освобожденных лагерей, таких как Берген-Бельзен, Бухенвальд и Дахау, где союзные войска увидели тысячи трупов и ходячие скелеты, это создало идеальную питательную почву для пропаганды Холокоста.