Заговор генералов - Фридрих Незнанский

И он медленно пошел Колобовским переулком к Цветному бульвару.

«Жигуленок», обогнавший его, высадил на углу молодого человека, проехал дальше и свернул за угол.

Ивасютин вышел к бульвару и отправился в сторону метро. Но, заметив между торговых палаток несколько телефонных автоматов, в раздумье остановился, как бы невзначай огляделся, потом постоял у табачного киоска, долго выбирая, какие купить сигареты, и наконец встал под козырек стеклянного куба и снял трубку.

На заднем сиденье бежевого «жигуленка» сидел другой молодой человек с наушниками на голове. Такие носят многие, постоянно слушая записи на своих плейерах. Водитель за рулем явно скучал.

– Есть, – сказал человек с наушниками. – Запись пошла.

Водитель снял телефонную трубку, набрал номер и, услышав отзыв, сообщил:

– Денис Андреевич, пошла запись.

– Вот теперь глаз не спускайте. Текст передадите сразу, как закончится.

– Понятно. – Водитель взял отводной наушник и стал тоже слушать.

"– …Андрей это. Надо бы увидеться. Только у меня все еще нет уверенности…

– Помнишь ту стоянку? Вот туда и подходи. Подстрахуем…"

– Передавай, – сказал молодой человек, снял наушники и вышел из машины.

– Денис Андреевич, держите короткий текст, Толя пошел.

– Идите вдвоем и сообщайте. Машину заберем у «Мира». Слышимость нормальная? Где страховать?

– Слышимость в норме. Адрес пока неясен. Следите за нашим сигналом. Стоянка наверняка где-то снаружи.

– Только не потеряйте!

– Как можно, Денис Андреевич! – почти с обидой сказал водитель. Он сунул аппаратуру в сумку, перекинул ремешок через плечо, выйдя из машины, запер ее «хитрым» ключом и кинулся к метро догонять напарника.

Глава 17.

Им выдали белые халаты, и, облачившись, Лямин и Коновалов стали невероятно похожи друг на друга – оба высокие, плотного сложения, лысеющие и заметно скуластые. Оно и понятно – Сибирь-матушка… Только Коновалов был олимпийски спокоен, а Лямин нервничал, поминутно стирая ладонью с шеи пот и поправляя спадающий халат.

После краткой беседы с главным врачом, постаравшимся успокоить высокопоставленного папашу, им наконец было разрешено посетить Ларису, которая находилась в отдельной палате, в самом торце коридора. Но возле двери их остановил охранник – крупный парень в камуфляжной форме, резко контрастирующей с белыми халатами окружающих. Он вытянулся по стойке «смирно» и негромко, но четко поприветствовал одного Коновалова:

– Здравия желаю, тащ генерал!

– Здравствуй. – Коновалов легонько похлопал богатыря по плечу. – Как служба?

– Без происшествий.

– Вот это самое главное, – и, склонив голову в сторону Лямина, добавил: – Отец девушки. Мы пройдем к ней.

Охранник сделал шаг в сторону и, толкнув, чуть приоткрыл дверь в палату. Лямин, поправляя халат, сунул голову в щель, потом осторожно открыл дверь и шагнул в палату. Коновалов вошел за ним.

Лариса лежала на спине, вытянувшись, словно струна. Бледное лицо, заметно заострившиеся скулы, нерасчесанные волосы сильно старили ее. Коновалов даже головой покачал, зная, что Ларисе еще и тридцати нет. Но врач сказал, что похитители, судя по всему, кололи ей сильный наркотик, а теперь они вынуждены освобождать девушку от наркозависимости. И эта реабилитация продлится никак не менее недели. Тем более что ей нанесли тяжелую психологическую травму. Но организм у нее достаточно молодой и здоровый и поэтому можно рассчитывать, что все обойдется.

Девушка спала. Лямин, странно сгорбившись, смотрел на нее, прикасаясь пальцами к ее ладони. Потом поставил на замысловатой формы тумбочку целлофановый пакет с набором разнообразных соков и обернулся к Коновалову.

– Хотите побыть с ней? – с пониманием отнесся к его взгляду Андрей Васильевич. – Конечно, только недолго. Я подожду вас в коридоре.

Охранник, увидев Коновалова, снова поднялся со своего стула.

– Головой отвечаешь, парень, – тихо сказал генерал, и тот молча кивнул в ответ.

Коновалов мерил коридор короткими твердыми шагами, заложив руки за спину. Охранник искоса наблюдал на ним. Почти незаметная улыбка плавала на губах генерала. Так в известном кинофильме Сергея Бондарчука расхаживал по Бородинскому полю одетый в костюм Наполеона советский артист Стржельчик.

Наконец появился Лямин, склонил голову, пожал руку охраннику и, скинув с плеч неудобный халат, подошел к Коновалову.

– Ну хоть здесь-то, в вашей, так сказать, епархии, ей ничего не будет грозить?

– Побойтесь Бога, Аркадий Юрьевич! – Коновалов шутливо перекрестил Лямина. – Тут она, что называется, у Него за пазухой. Пока, охрана! – Он поднял ладонь, махнул и жестом пригласил Лямина на выход. – Я уверен, что все самое трудное уже позади. А что касается реабилитации, скажу по секрету, просто термин неприятный, а так-то мы все в ней нуждаемся. Самого давно видели?

Лямин отрицательно покачал головой.

– Больше месяца назад. Там же, знаете, с утра до вечера консилиумы – оперировать или нет. А вам его характер куда лучше меня известен. Я-то вообще жалею, что у вас так с ним произошло, верьте слову. И рад, что хоть и беда, а смогла нас поближе познакомить. Но как же вам все-таки удалось, ума не приложу?…

– Все не так уж и сложно. Слухами земля полнится. Вы же примерно представляете бывшую сферу моей многолетней деятельности? Ну, соответственно имеются кое-какие наработки, скажем так.

– Я понимаю.

– Ну вот… подняли мы старые связи, кое-кому наступили на мозоль. По моему глубочайшему убеждению, Аркадий Юрьевич, с крупной организованной преступностью можно покончить несколькими точными и сильными ударами. Это ведь совсем не треп, что практически в каждой криминальной группировке у нас имеется агентура. Но… у нас имеются также и определенные силы, которых криминал попросту кормит. И то, что преступность сращивается с экономикой, – тоже давно ни для кого не секрет. Извините, – усмехнулся Коновалов, – если я похож на лектора. Просто я в курсе дела, может быть, больше некоторых других, не заинтересованных вовсе в разглашении этого факта нашей биографии. Постоянная свистопляска в органах безопасности и правоохранительных службах, кадровая чехарда и прочее – это ведь на руку самому криминалитету. А когда мы захотели наконец навести жесткий порядок хотя бы в этом вопросе, вы знаете, что произошло.

– Но ведь у вас же была возможность? Вы были так долго с Президентом вместе… Не понимаю.

– Аркадий Юрьевич, дорогой мой, да мы в текст нового Уголовного кодекса месяцами не можем нужную статью пробить! Демократы, мать их… извините, боятся, что к ним ночью госбезопасность явится. Да кому они нужны! А вот когда зад припечет, оказывается, мы и есть главная причина! Так не мешайте ж нам давить криминал! А вот тут – нет! Состав такого вот преступления в законе отсутствует. Один ловит, а другой тут же выпускает на волю. Горько это все, Аркадий Юрьевич… И кончается, как правило, вот этим… – Коновалов ткнул большим пальцем себе за спину, туда, откуда только что ушли. – Вы в столице человек свежий, слава Богу, поэтому искренне желаю вам быстрее во всем этом разобраться… А я устал от большой политики. В кавычках.

– Но насколько мне известно, Андрей Васильевич, вы вовсе не собираетесь отказываться от государственной деятельности. И ваша кандидатура в губернаторы мне представляется очень удачной.

– Ну, как говорят, бабка надвое гадала. Не знаю, как еще получится с этим губернаторством… Столько проблем, столько забот, что не знаешь, за что первое хвататься.

– Когда один – это естественно. А если есть помощь?…

– Скажу честно: от вашей помощи я бы не отказался.

– А я не вижу здесь, кстати, никакого криминала. Мы с вами в некотором роде земляки, оба из Сибири, с Енисея, если не ошибаюсь. Когда меня приглашал в Москву Президент, он сказал буквально в первую же встречу: «Давай помогай наводить в стране порядок. Надоел беспредел!» Так что и наши задачи, я вижу, в основе своей совпадают. Можете поэтому рассчитывать на мою самую действенную помощь.

– Вот за это – спасибо. Если не возражаете, хотел бы дать вам один чисто житейский совет.

– Разумеется.

– Заберите вы свою дочь из этого гадюшника. Вы даже не представляете, какая это паучья банка!

– Но, насколько я знаю из того, что рассказывала Лариса, там…

– Послушайте меня, Аркадий Юрьевич. Когда человек подолгу сидит на чем-то государственно важном, он поневоле начинает думать, что то, чем он занимается, принадлежит ему лично. Это логично в конце концов. Такова человеческая природа. Та же история и в этой библиотеке. Ветераны считают, что только они одни понимают ценность того, что хранят. Государственные интересы, какими бы они ни были, уже в расчет не принимаются. Этакие «скупые рыцари» в общероссийском масштабе, понимаете?

– Однако же они действительно дело знают лучше других! И могут подсказать…