В тени Рюджина (СИ) - Чудинов Халег

Расстались подружки неохотно, хотя больше всего возмущалась, конечно, Кушина. Каяно-то против моего слова все-таки идти не позволила бы себе. Я же заверил Гурен, что ей нужно продолжать лечение, и что к ней начнут пускать некоторых посетителей.

Вернулись в палату мы с Кушиной тем же путем, каким и покинули ее. И уже сидя на своей койке, закрыв все еще красные от слез глаза руками, Кушина негромко сказала:

— Спасибо, Орочимару… Спасибо!

— Я сделал то немногое, что мог, для Узумаки. Не благодари.

— Ты сделал гораздо больше, чем кто-либо в этом мире! — с жаром заявила Кушина, открыв глаза и твердо посмотрев на меня. — Больше, чем я! Больше, чем вся Коноха!

— Не у всех была возможность помочь, Гурен, — ответил я ей. — У тебя не было силы, чтобы изменить положение родины. У Конохи же были свои проблемы. В выборе между союзником и собственной деревней, Хокаге сделал тот выбор, который должен был. Не хороший и не плохой, а единственный, который ему оставили, который он сам себе оставил.

— Я не понимаю, — устало покачала головой Кушина, забираясь на койку с ногами и прижав колени к груди. — Я хочу стать Хокаге, но не хочу понимать того, что ты мне говоришь.

— Это тоже неплохо, — заметил я. — С шапкой Каге приходит большая ответственность, но она дает небольшою возможность изменить этот мир к лучшему. Ты можешь стать неплохим Хокаге. Как Хаширама, например.

Кушина в ответ молча кивнула, закрыв глаза.

— И, кстати, — решив не нагружать больше сегодня девушку, сменил я тему, — с Сорой тебе, похоже, встретиться не удастся. Эта девчонка сейчас далеко на западе и не сможет вернуться сюда. Тем более она, кажется, втюрилась там в какого-то идиота и совсем потеряла голову.

— Сора жива?! — вскинула голову и недоверчиво посмотрела на меня Кушина.

— Хочешь верь, хочешь нет, но да, — пожав плечами ответил я. — И однажды ты с ней точно встретишься. Если сама не помрешь случайно. Чтобы спасти тебя в этот раз, пришлось очень сильно постараться, знаешь ли.

— Прости, — смущенно опустила голову Кушина. — И спасибо тебе. Спасибо за все.

Глава 19. Инфильтрация

30 сентября 45 года от начала Эпохи Какурезато

Аккуратно опустив на расчерченную линиями доску небольшую линзу из черного стекла, Кизаши скептически осмотрел получившуюся комбинацию и, признав ее сносной, с чувством выполненного долга потянулся к чашке чая. Правила игры го Харуно выучил еще в академии, но по-настоящему научился играть только под наставничеством Орочимару. Змеиный саннин считал полезным развивать с помощью этой игры у своих учеников ум, способности к стратегическому и тактическому мышлению и умение концентрировать внимание.

Наверное, го — это то немногое, что Кизаши мог вспоминать со времен своего обучения без содрогания. Поэтому с удовольствием согласился сыграть партию с Микото, ожидая, пока она закончит с тренировкой Охеми. Этому шкету предстояло завершить еще с пару десятков упражнений на физическое укрепление тела, если он, конечно, не сможет сбросить с себя гендзюцу шарингана.

Так как справиться с гендзюцу парню было не реально, ему предстояло еще минут двадцать-тридцать заниматься на улице. Где, несмотря на близкий обед, все еще было довольно прохладно, между прочим. В этом году зима в Коноху, похоже, придет пораньше.

Несколько секунд понаблюдав через широкое панорамное окно, как мальчишка остервенело повторяет упражнения во внутреннем дворе дома, Кизаши перевел взгляд на сидящую перед ним Микото. Женщина почти не обращала внимания на го, больше с любопытством наблюдая за пыхтящим от усталости Охеми.

Пока ее навязавшийся ученик вкалывал до седьмого пота, Учиха расслабленно сидела за котацу, кутаясь в белое хаори и баюкая на руках своего сына. Похоже, она даже не пыталась сделать вид, что занимается со своим учеником. Он, конечно, приблуда и та еще заноза в заднице, которой Микото вообще ничего не должна, но Кизаши все равно возмущало такое отношение. На его взгляд наставнику можно было бы хотя бы выйти на улицу, чтобы в случае необходимости быстро помочь своему подопечному, а не сидеть в тепле. Да еще и с этим дурацким венком из крупных синих цветов на голове!

— Я не против, что ты смотришь на нашу игру только краем глаза, — наконец не выдержал Харуно, недовольно выговорив бывшей напарнице, — но когда ты начинаешь думать краем мозга — это уже выводит меня из себя.

— Смысл стараться? Ты все равно выиграешь, — безразлично отмахнулась Микото. — У тебя странный талант — быть идиотом по жизни, но постоянно выигрывать в го и ежесекундно выдумывать каламбуры.

— Да при чем тут го? — пропустив привычную колкость подруги мимо ушей, сердито сказал Харуно. — Я про Охеми! Мы с тобой, Микото, вместе учились у Орочимару. Ты помнишь, каково это. Ты знаешь все не на словах, а на личном примере. Так зачем ты теперь сама ведешь себя с этим мальчишкой, как Орочимару с нами?!

Харуно был ирьенином и прекрасно понимал, что при нынешней интенсивности тренировок жизнь Охеми должна походить на бесконечную пытку. Кизаши сам знал, каково это, когда от перенапряжения крошатся кости и рвутся связки и мышцы. Знал, как обжигают болью яды. На собственном опыте чувствовал, как смерть дышит в спину, когда ты сознательно выжимаешь из собственного тела последние капли чакры. И теперь он видел, как через все то же самое проходит кто-то другой. И ведь кто неформальный наставник Охеми? Микото!

— Не кричи, Кизаши, — хмуро и с обидой попросила Учиха, снимая венок с головы и аккуратно положив его на стол, возле чаши с белыми камнями для го. — Если бы он сам не попросил меня об этом, я бы никогда так не поступила. Посмотри на Анко — над ней же я не издеваюсь.

— Не думаю, что он просил тебя мучать его, — снова глотнув горячий чай, недовольно буркнул Кизаши. — И вообще мало ли, что там попросил этот дурень малолетний. Для того наставники и нужны, чтобы из идиотов людей делать, а не монстров выращивать. Ты ему помогай человеком стать, а не обрести могучую стать.

— Одно другого не исключает, — недовольно ответила Микото. — И не суди о нем по себе. И об Анко тоже. Они оба сильные. Сильнее, чем я или даже ты в их возрасте.

— Даже я? — удивился такой формулировке Кизаши. — Тебя послушать, так обычно все было наоборот.

— Я говорю не о чакре или боевом потенциале, — переведя взгляд с тренирующегося мальчишки на венок из синих цветов на столе, уточнила Учиха. — Они сильны духом. Ты понимаешь, что должен был пережить не имеющий никакого отношения к шиноби ребенок, потеряв на войне родителей? Он выжил, преодолел половину Страны Огня и оказался здесь. А Митараши? Ты ведь помнишь ее родителей? Мы сражались вместе на северном фронте. И они оба погибли от рук нукенинов, наших же дезертиров. И она знает об этом, но не обозлилась. Они сироты, дети войны. Будь они слабыми, то давно бы погибли уже.

— Говоришь, жизнь их закалила? — задумчиво уточнил Харуно. — Я бы сказал, что она их надломила. Хорошенько пожевала и выплюнула.

— Пусть так, — легко согласилась Учиха. — Может, они с рождения были ей не по зубам. В любом случае, Анко… и Охеми, конечно, тоже уже знают то, что мне давно нужно было усвоить из уроков учителя. Не техники, не метод дыхания, а просто запомнить то, что он говорил: чувства позволяют преодолеть свой предел и взрастить силу, но поддавшись им, ты уже побежден. Они готовы пострадать ради достижения своих целей.

— Кажется, Орочимару просто говорил, что нам бы стоило чаще думать головой, а не седалищем, — неодобрительно посмотрев на собеседницу, прокомментировал ее слова Кизаши. — И еще мне кажется, что ты в этих детях видишь только то, что сама хочешь. Не перегибай палку. Охеми повезло с генами, но не повезло с судьбой. Если уж жизнь на нем оторвалась, как ты говоришь, то лучше успокойся и перестань его пытать. С его наследственностью он станет хорошим шиноби в любом случае. Или хотя бы будь с ним помягче, как с Анко.