Великие химики. В 2-х томах. Т. I. - Калоян Манолов

По словам немецкого химика Августа Гофмана, стеариновые свечи создали новую эру в истории освещения. В своем письме Шеврелю он писал:

«Вашими руками открыт источник света всему благодарному человечеству. Стеариновые свечи удачно конкурируют со все более распространяющимся газовым освещением, и им, по-видимому, не угрожает даже освещение будущего — электрический свет…»

Продолжая совершенствовать производство стеариновых свечей, Шеврель приступил к исследованиям, связанным с текстильной промышленностью. Для этого он стал изучать процессы крашения. Он хорошо понимал, что, только постигнув их, можно было производить стойко и красиво окрашенные ткани. С результатами своих исследований ученый считал необходимым ознакомить как можно больше специалистов, занятых в этой отрасли промышленности, с тем чтобы они могли применять научные достижения на практике. Этой цели он добился, организовав курс лекций на производстве.

Шеврель выступал с лекциями в большом зале Гобеленовской мануфактуры. Поначалу аудитория была очень пестрой и разнородной, но вскоре на лекции стали приходить в основном студенты высших школ Парижа. Широкие познания Шевреля, его живое слово привлекали слушателей.

В 1830 году он опубликовал свои лекции о крашении. Красители, используемые в текстильной промышленности, добывали из природных продуктов, главным образом из растений. Для этой цели использовались самые разнообразные растения, но о веществах, содержащихся в них, известно было очень мало. Интересы науки и самого производства требовали их изучения.

Шеврель выделил в чистом виде и установил свойства желтого вещества, которое содержится в американском дубе, и назвал его кверцетином. Подобные желтые краски он выделил и из других растений: из желтого дерева — морин, из резеды — лутеолин и другие[378].

Работа с красителями и крашением все больше наводила его на мысль об изучении взаимного влияния цветов. Каким образом можно смешивать цвета? Когда краски гармонируют и когда контрастируют?..

Результаты этих исследований оказали большое влияние на улучшение художественной и эстетической ценности продукции не только на мануфактуре Гобелена, но и на фабриках Бове, Савоннери и других. Благодаря достижениям Шевреля улучшилось качество цветной печати по ткани и бумаге, производство географических карт, мозаик и даже декоративное садоводство. Возросшие эстетические требования к продукции заставляли употреблять краски точно определенного цвета и оттенка. Это можно было достигнуть только в том случае, если производство красок строго контролировалось и были введены соответствующие цветовые стандарты.

Несколько лет своей жизни Шеврель посвятил изучению вопроса о цветовых стандартах. В конце концов он создал так называемый хроматический круг (он и сегодня лежит в основе метода контроля красок). Для этой цели он использовал три основных цвета — красный, желтый и синий, которые охарактеризовал точно определенными линиями Фраунгофера[379]. Шеврель расположил три основных цвета на одинаковом расстоянии друг от друга но кругу, а в каждом секторе между двумя цветами поместил по 23 цветовых оттенка, в которых количество одной краски постепенно уменьшалось, а другой — увеличивалось. Цвета в секторе между желтым и синим постепенно переходили от желтого к желто-зеленому: светло-зеленый, темно-зеленый, сине-зеленый, зеленовато-синий, синий. Сектор между ним и красным цветом давал все гаммы оттенков красного, фиолетового и лилового, сектор между красным и желтым — оранжевого[380].

Как дополнение к хроматическому кругу Шеврель создал еще восемь других кругов, в которых первоначальные краски были нюансированы определенным процентом черного цвета.

— Создание хроматического круга — это не пустая причуда, — говорил Шеврель перед аудиторией на Гобеленовской мануфактуре. — Оно продиктовано требованиями практики: хроматический круг надо ввести в качестве основного государственного стандарта. Точно так же как эталон длины — метр, как и другие эталоны хранятся в Палате мер и весов, так и эталон цветов должен храниться вместе с ними и служить для калибровки рабочих эталонов. — Шеврель с минуту помолчал, а затем продолжил:

— Осуществить такую идею нелегко, поскольку производство красок еще весьма примитивно. Но нужно во что бы то ни стало стремиться этого достичь.

Шеврель был неутомим. Казалось, он вообще не стареет. Он развил широкую научную деятельность, публиковал множество научных статей в журнале Парижской Академии наук, продолжал работать на Гобеленовской мануфактуре. В восемьдесят лет он чувствовал себя полным сил и энергии. Когда он шел по улице рядом с сыном, все принимали их за друзей-ровесников.

— Отец, ты работаешь в науке уже шестьдесят лет. За это время произошло столько перемен, сделано множество открытий, созданы новые теории. Почему бы тебе не написать историю химии?

— Да я и сам живая история, но оценить все события мне нелегко. Боюсь, что буду недостаточно объективен.

— Почему же? На мой взгляд, все следует рассматривать с современной точки зрения. Я думаю, ты сможешь это сделать.

— Легко сказать…

И тем не менее мысль написать историю химии целиком завладела Шеврелем. Пришлось перечитать огромное количество книг, проверить сотни фактов. Анри с рвением помогал отцу. Он любил книги, и потому поиски необходимых материалов были для него самым приятным занятием. Работа продолжалась свыше десяти лет. В 1872 году книга вышла из печати[381]. В ней рассматривалось развитие химии от греческих философов до Лавуазье. Ученый не взял на себя смелость оценить вклад в науку его современников.

…Всю свою жизнь Шеврель посвятил науке и внедрению ее достижений в производство. Это вызывало к нему симпатии и уважение не только французских, но и европейских зарубежных ученых. Все они преклонялись пред светлым гением науки, аплодировали ему от всего сердца… Гремела торжественная музыка. Восторженные крики прервали ход мыслей ученого, и перед его глазами вновь поплыла огромная толпа. В центре площади возвышался величественный памятник. Памятник — ему, Шеврелю.

Он сидел с влажными от волнения глазами.

Чествование завершилось торжественным ужином. Зал был ярко освещен: горели ослепительным светом десятки канделябров на стенах, огромные люстры спускались с потолка.

— Внимание, господа, — крикнул капельмейстер. — Объявляется танец специально для нашего юбиляра. Он будет танцевать с самой молодой дамой на сегодняшнем вечере.