Война крылатых людей - Пол Андерсон

— И стать торговцами? — спросила она с ноткой презрения.

— Я уже как-то заметил, — сказал он, — что мы не настолько низкие люди. Да, мы боремся за прибыль. Но даже рыцарь должен есть, а наш кусок хлеба добыт не убийством и не работорговлей. Взгляните на эти звезды. Они прекрасны. Но ведь и другим они также светят.

Она схватила его за руку. Он пробормотал:

— Трое торговцев на рассвете отправляются в море… — и, когда она вопросительно взглянула на него, он тихонько добавил:

Их стеньги позолочены солнцем, хотя паруса разорваны в клочья,Они состязаются в скорости с ветром вокруг Земли, чтобы вновь вернуться домойсо слоновой костью, обезьянами, павлинами,воспоминаниями и хвастовством,Чтобы продать все это с прибылью — именно они заслуживают название Человек!

— Ох! — услышал он.

Эти стихи он прочитал, вспомнив школьные годы на Гермесе.

— Я никому не скажу, — услышал он.

И немного погодя:

— Можно мне побыть с вами еще чуть-чуть?

Когда через неделю прибыл флот Лиги и освободил его, Дэвид не очень этому и обрадовался.

Часть третья

Возмутители спокойствия

1

В покер неудобно играть втроем, поэтому экипаж разведочного торгового корабля «Сквозь хаос» запрограммировал бортовой компьютер для этой игры. Расчет с ним производился расписками. Будучи настроенным на средний уровень игры, компьютер на протяжении полета создавал в нем относительное равенство между выигрышами и проигрышами. Это предотвращало ссоры между членами экипажа.

— Две карты, — попросил механический голос. Дэвид Фолкейн сдал их, положив на экран сканнера, пристроенного на конце стола в кают-компании. Рука, появившаяся из ящика, сгребла карты и унесла их внутрь. Внизу, в бронированном помещении, в глубине корабля, мыслительные ячейки компьютера принялись оценивать новые варианты.

— Одну, — сказала Чи Дан.

— Благодарю вас, мне не надо, — пробормотал Эдзел.

Фолкейн сдал себе три карты и собрал их в руке. Его дела улучшились: две тройки тех же мастей, что и короли. У Эдзела, видимо, были хорошие карты, так как он ничего не меняет, а Чи, вероятно, пытается собрать флеш — карты одной масти; первый круг торговли, открытый компьютером, не внушал особого энтузиазма. Но Бестолочь — так экипаж прозвал компьютер — всегда себе на уме.

Стальная рука добавила к груде лежащих на столе фишек голубую.

— Черт возьми! — воскликнула Чи. Ее хвост вытянулся вдвое против обычной длины, шелковая белая шерсть встала дыбом на всем ее маленьком теле, и она швырнула карты на стол с такой силой, что он зазвенел. — Чума на тебя! Ненавижу твои криогенные кишки.

Эдзел невозмутимо удвоил ставку. Фолкейн вздохнул и сложил свои карты. Чи уже успокоилась, села на свой поднимающийся стул и начала по-кошачьи умываться. Фолкейн потянулся за сигаретой.

Бестолочь вновь повысил ставку. Драконья морда Эдзела не способна была менять выражение, исключая разве что резиноподобные губы, но его огромное тело, распростертое поперек всей каюты, напряглось. Он вновь принялся изучать свои карты.

Его размышления прервал тревожный звонок. Часть компьютера, всегда бывшая начеку, заметила что-то необычное.

— Я посмотрю, — сказал Фолкейн. Он встал и быстро пошел вниз по коридору. Это был высокий, мускулистый молодой человек, светловолосый, синеглазый, со вздернутым носом и широкими скулами. Даже здесь, Бог знает в каком количестве световых лет от ближайшего человека, он был одет в костюм, который оказался бы вполне уместным на любом великосветском приеме. Он говорил себе, что обязан придерживаться обычаев, как младший сын баронского дома на Гермесе, а в данный момент полномочный представитель Галасоциотехнической Лиги и все такое прочее, но дело просто было в том, что он все еще не избавился от определенной дозы тщеславия.

В штурманской рубке он взглянул на приборы. На экранах не было видно ничего необычного. Какого тогда дьявола забеспокоились приборы наблюдения? Так как компьютер был занят игрой, он ничего не мог сообщить ему. Может, оно и к лучшему… Он сунул сигарету в рот и увеличил изображение.

На западе сияло глубокое пурпурное небо, солнце навечно застыло в позднем полудне. Это был карлик класса «К-О» цвета догорающих углей, примерно в одну десятую светимости Солнца. Однако на расстоянии в треть астрономической единицы от Икрананки видимый диаметр его почти в три раза превосходил солнечный и давал почти столько же радиации. Сквозь тусклый свет в прозрачном разряженном воздухе было видно еще несколько звезд. Спика, находившаяся на расстоянии трех парсеков, блестела, как белый бриллиант. Кроме звезд на небе были видны только стаи крылатых животных с кожистыми крыльями и над северным горизонтом — облако пылевой бури.

«Сквозь хаос» стоял на склоне холма, откуда открывался широкий вид на Чакору — дно бывшего моря, окрашенное в яркие тона: красные, зеленые и цвета индиго, усеянное низкими скулентами. Тут и там Фолкейн видел группы строений, сооруженных из ярких плетеных стеблей: каждая группа зданий была окружена каменной стеной — это были деревни и защитные укрепления сельскохозяйственных факторий. Было начало весны, растения приобрели зеленый и золотистый цвета. Рощи длинных, похожих на бамбук растений — некое подобие земных деревьев, порожденное этим миром, — раскачивались на ветру.

Склон холма был скалистым, выветренным, и лишь несколько кустарников росло между булыжниками. На вершине холма неясно вырисовывался крепостной вал Хайджакаты. У подножия возвышалась башня, охраняющая городскую стену и соединенная с ней туннелем. Рядом извивалась шедшая с востока грязная дорога. Она была совершенно пуста.

Нет, погоди. В трех или четырех километрах на дороге появилось облако пыли, оно быстро приближалось. Кто-то торопился к кораблю.

Фолкейн отрегулировал сканнер. Перед ним, как на ладони, крупным планом возникла картина погони.

С полдюжины икрананкийцев подстегивали своих зандаров. Большие, с коричневой шерстью, с толстым хвостом, двуногие животные взлетали по дуге, касались земли, напрягали ножные мускулы и прыгали вновь. Всадники потрясали копьями и саблями. Их раскрытые клювы свидетельствовали, что они яростно кричат.

Ветер унес в сторону пыльную завесу, и Фолкейн увидел того, кого они преследовали. И едва не проглотил свою сигарету.