Тонкий лед - Эльмира Нетесова

—   Мам, а у меня скоро ребенок будет! Так что мне развод очень кстати. Семья должна жить на одной фа­милии.

—  А она как раз заявление прислала. Так ты не мешкай, оформи все путем. Давно пора определиться. Не то мотаетесь как два катяха на лопухе: взлететь не можете и падать не хотите! С ребенком поздравлю, когда родится. Загодя нельзя, примета плохая,— нашла в столе письмо, вытащила из конверта заявление, от­дала Платонову.

—   Чего ж сама до конца не довела? Приложила б к заявлению мое письмо. Без проблем развели б! Тем более, что дочь уже взрослая,— заметил Егор.

—   Оно и у тебя без загвоздок обойдется. Вышлем ей копию решения суда о разводе, и все на том. Пись­мо Томки дать тебе на прочтение?

—   Нет, не нужно! Ни к чему,— спрятал в карман заявление и, к концу месяца оформив развод, очистил паспорт от старой печати.

Показав Наталье паспорт, сказал:

—   С прошлым все кончено. Теперь я полностью готов заново стать отцом. Нас будет трое. Как много и как мало! Жаль, что не встретил тебя раньше. Ско­ро буду отцом и дедом сразу. Смешно и здорово! Рань­ше удивился б такой решительности, смелости, зато теперь радуюсь, что появится в жизни новый якорек. Говорят, будто поздние дети — самые дорогие и люби­мые у родителей!

—   Неважно какой, поздних детей не бывает. Глав­ное, что долгожданный и от любимого. Я так давно хотела стать матерью,— призналась Наташка и, гля­нув на свой живот, добавила,— теперь уж недолго ждать осталось. Уж так прыгает, колотится наружу. Тебя увидеть хочет. Честно говоря, я больше чем уверена, что родится сын! Наш Мишанька!

—   А если Машутка?

—   Нет, мужик в дом придет. Мамка говорит, что здоровым и счастливым будет.

—   Откуда знает?

—   По своим приметам. Она многому у своей бабки научилась. Ту и теперь помнят в каждом доме. Все через ее руки прошли. Знатной повитухой слыла. Мно­гим врачам и акушерам не дотянуться до нее. Все дети, которых приняла, и нынче живы. Только те, кого войны унесли, домой не вернулись. Оставшиеся жить, их очень много, крепкими росли, на здоровье не жалова­лись. Потому и я дома, при мамке рожу. Не пойду в больницу,— заявила Наташа.

—   Не выдумывай! Это первые роды. Мало ль, что может случиться или понадобиться! Поедешь в род­дом. Жена Соколова примет роды. Она очень опыт­ный врач. Я уже говорил с нею. Да и что за дикость в наше время рожать дома? Мы что, вчера из пещеры вывалились? Да чуть схватки начнутся, тут же при­едем за тобой на машине. Слышишь? Не подведи, не позорь меня,— просил Наташу, и та согласилась.

А через пару дней Федор Дмитриевич вбежал в ка­бинет к Платонову. Его трясло:

—   Егор, мигом мчи к Сашке!

—   Что случилось?

—   Беда у него! Быстрей! Машина у ворот, лети ми­гом! — сам закрыл кабинет Платонова и, не добавив ни слова, вытолкал его во двор зоны.

Человек терялся в догадках. В голове куча предпо­ложений, одно хуже другого. Пока добрался до зоны Соколова, весь издергался.

«Главное, чтоб живой, чтоб дышал! На ноги мы его поставим. Наверное, снова достали зэки?» — поднял­ся бегом на второй этаж.

Соколов сидел за столом, уронив голову на руки. Плечи дрожали. Он даже не глянул на вошедшего.

—   Саша, что с тобой? — подскочил Платонов к че­ловеку. Он увидел необычно распухшее красное лицо, воспаленные глаза, дрожащий подбородок.

—   Мать умерла,— вытолкнул хриплые слова.— Как же это тяжко, Егор! Моей мамки не стало. Мне надо лететь на похороны. Сын сам не справится. Побудь здесь, замени меня на десяток дней...

—   А твой помощник, заместитель?

—   Братан, я тебя прошу не случайно. С ними еще разбираться надо. Нет им веры! Никому. Выручай, ко­реш! Тяжелая у меня минута, и времени в обрез!

—  Лети и не беспокойся! Все будет нормально, главное, себя побереги! Мы ждать будем,— вышел вслед за Александром Ивановичем во двор.

Тот, вспомнив, сказал:

—   Егор, нам сегодня лодку привезли новую. Дюра­левую. И мотор хороший. Она рядом с катером. Давно ее просил на всякий экстренный случай. Проследи, чтоб не сперли портовые бичи. Она немалых денег стоит. Впрочем, что есть дороже жизни? — пошел к катеру с опущенной головой.

Платонов решил пройтись по баракам, как вдруг услышал надтреснутый голос.

—   Пахан, ты что? Вовсе про меня мозги посеял? Иль решил, будто я откинулся? Даже не навещаешь, не базаришь со мной? — увидел в шаге от себя Ро­мана.

Тот глянул на пустые руки Егора:

—   Так ты даже не ко мне нарисовался?

—   Скажи, что нужно? Я привезу завтра.

—   Ты дай мне «бабок». Сам куплю, что надо!

—   Сколько хочешь? — спросил Егор.

—   Смотря, в каком изображении! Конечно, было б классно в баксах поиметь, но у тебя они не водятся. А если б заимел, то пятьсот...

—   Что? Пятьсот долларов? — не поверил Плато­нов в услышанное.

—   Это ж пыль для моих условий! Сообрази, почем здесь только курево?

—   Я сам привезу тебе!

—   Да разве доставишь то, что надо?

—  А тебе понадобилось с травкой? — догадался Егор.

Роман понял, что не получит ни копейки, если со­знается, и решил схитрить.

—   Зря так плохо думаешь обо мне. Я к наркоте не потянулся. Не курю и не колюсь. Это верняк. Пожрать люблю вкусно, но прошу не для того. Хочу мать пора­довать ко дню рождения,— скорчил серьезное лицо.— Уже сколько лет мы с тобой о ней забывали. Пора бы и честь знать!

—   А что купишь матери в зоне? Банку чифира или свинчатку? Тут нет магазина подарков,— рассмеялся Егор.

—   Я деньгами вышлю. Пусть сама себе выберет от меня! — нашелся Роман.

—   Сколько послать хочешь?

—   Штук десять в «деревянных».

—   Столько не могу! Слишком много.

—   А за меньшее что купит? — сморщился пре­небрежительно, но, увидев, холодное, безучастное лицо отца, смягчился,— ну, штук пять дай! — протя­нул руку.

—   Зачем тебе? Сам отправлю. Адрес есть и даже номер телефона. Позвоню и поздравлю от обоих,— заметил, как скис Ромка.

—  Я сам хочу отправить, своими руками. Чтоб по­верила, что жив и помню ее.

—   Не сочиняй. Откуда пошлешь? Тут в спецотделе нет отдела переводов. Да и не возьмут у тебя деньги. Сразу заинтересуются, где их взял? Тебе нужна лиш­няя морока? Я с тем справлюсь сам, если так на этом настаиваешь,— согласился Егор.

—   От тебя ей ни в радость получать поздравле­ние. Знаю о том. Обложит матом и пропьет.

—   Что предлагаешь? — удивился Платонов.

—   Дай наличкой, сколько есть,— протянул руку.

—   Завтра утром привезу. Сейчас у меня и полови­ны не наберется,— смутился Егор.

Увидев охранника, проходившего мимо, остановил его и, указав на катер, стоявший у причала зоны, по­просил парня:

—   Там рядом с катером лодка пришвартована но­вая, с мотором и веслами. Дюралька. Отгони к косе, чтоб портовые бичи не угнали. Пришвартуй понеза­метнее. Соколов о том просил перед отъездом. Цепь на кнехт забрось. Договорились?

—   Так точно! — побежал к берегу охранник.

—   Выходит, ты теперь — пахан зоны, если распо­ряжения отдаешь?

—   Временно,— подтвердил Платонов.

—   Это классно! — оживился и обрадовался Ро­ман.— С тебя причитается! Нет, водяру не прошу. Ты мне наличкой выскреби всю пыль. Хоть нажрусь вдо­воль,— закатил глаза от предвкушения.

Платонов поверил, он отдал Ромке почти три ты­сячи, посоветовал в ларьке не брать лежалые мяс­ные и рыбные консервы. Сам же пошел проверить склады с готовыми штабелями. Он обмерял их, об­считывал, записывал в блокнот данные. Побывал на пилораме. Обмерил количество досок, реек, горбыля. На завтра решил побывать на делянах, где зэки заго­тавливали лес.

Егор не сразу заметил надвинувшиеся сумерки. Спохватился, когда ноги и руки окоченели от холода. Оно и немудрено, середина января на Сахалине все­гда отличалась морозной погодой. Вернувшись в каби­нет Соколова, сделал для себя стакан чая. И только отпил глоток, заколотился, затрезвонил в кармане мо­бильный телефон.