От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дооху было приятно встретиться на пленуме со своими старыми знакомыми, с которыми вместе учился и получал направление на работу в Гоби. Они шумно радовались его успехам, достижениям объединения «За коммунизм». Встреча с товарищами странно взволновала Дооху. «Жизнь бежит, а я так редко вижусь с друзьями», — невесело подумал он, занимая свое место в зале.
На трибуну поднялся один из председателей объединений. Его выступление не понравилось Дооху — чересчур много общих фраз, а под конец — лавина цифр. «Сказать обо всем — значит, практически, ни о чем», — недовольно подумал Дооху, захлопывая блокнот, он не успевал делать пометки.
— А теперь я хотел бы упомянуть некоторые факты, не раскрытые, к сожалению, в выступлении товарища Дооху, председателя объединения «За коммунизм», — повысил голос оратор. — Спору нет, там многое сделано за последнее время. Но, как я понимаю, главной задачей наших хозяйств является выращивание скота. Прочее не столь уж важно, потому что, если будет скот, будут у нас и машины для производства, и шелка для дэлов. А о каком приросте стада может идти речь, если не беречь молодняк? В объединении же «За коммунизм» этой весной был допущен падеж скота в одном хотоне. Да я всю ночь не спал, когда узнал, что у них погибло сто двадцать ягнят. Случись такое в моем объединении, я без лишних слов выложил бы на стол партийный билет. — Выступающий перевел дух и решительно потребовал, чтобы этим вопросом занялась комиссия партийного контроля.
Как и в начале выступления, он тщательно поправил двумя руками короткий бобрик волос, спускающийся мысом на крутой лоб, и степенно покинул трибуну.
Недаром, выходит, мучили Дооху дурные предчувствия — пленум постановил вынести ему строгий выговор. Жгучая обида опалила Дооху, но защищаться он не стал. Действительно, имел место такой факт. Он изо всех сил старался сохранить спокойствие, когда товарищи после заседания, считая своим долгом подбодрить его, говорили:
— Ведь ягнята погибли? Погибли! Убыток объединению причинили? Безусловно! Председатель отвечает за все, что делается в его хозяйстве. Значит, ты виноват. Пусть это послужит уроком на будущее. И не вешай голову, еще не такое случается в нашей беспокойной работе, и никто не застрахован от ошибок.
В тряском «газике», по дороге домой, Дооху старался привести в порядок свои мысли. Напрасно он в своем выступлении умолчал о падеже в хозяйстве Ванчига. Но ведь не умышленно же утаил! Когда в объединении более сорока тысяч голов скота, есть вопросы и поважнее. У других случаются потери куда значительнее. Вот если б его упрекнули в том, что при его попустительстве стадо доверили малоопытному скотоводу, тут бы Дооху крыть было нечем. А как обидно сказал тот оратор: «Случись подобное в моем объединении, я без лишних слов выложил бы партийный билет». Нет, он, Дооху, так легко со своим билетом не расстанется, он сделает все, чтобы исправить ошибку. Не так ли обязан поступать настоящий коммунист?
«Газик» крепко тряхнуло, и Дооху ударился о металлическую перекладину. Водитель сказал обеспокоенно:
— Грузовики так разбили колею, что мы едва на брюхо не сели. Вы уж извините, товарищ председатель.
Дооху кивнул, потирая ладонью ушибленный висок. Так о чем же он думал? Ах, да, вспомнил. Один из выступающих рассказывал о том, как у них в хозяйстве налажен сбор дикорастущих трав для подкормки более сотни верблюдов. «Надо бы и у нас организовать сбор», — подумал Дооху.
— А дорогу мы приведем в порядок, собственными силами, — произнес он вслух после долгого молчания. Водитель покосился на председателя с недоумением.
По возвращении на Дооху обрушилась лавина дел. Он старался разрешать вопросы как всегда без лишней суеты, деловито и оперативно. Но ходил мрачный, часто задумывался. Не успел Дооху, как говорится, дорожную пыль с сапог стряхнуть, как почти следом за ним из аймачного центра прибыла комиссия партконтроля в составе двух проверяющих.
— Мы явились проверить факты, приведенные в критическом выступлении на пленуме, товарищ Дооху, — сказал один из них, человек в годах с глубокими оспинами на широком носу. У него был тихий голос, и держался он как-то по-особому вкрадчиво. Дооху стало не по себе — ведь в мягчайшей кошачьей лапке спрятаны острые коготки.
— Документы можете не предъявлять, — сухо заметил председатель, когда приезжие стали доставать удостоверения. — Я и без того догадался, кто вы такие.
— Вот и отлично! Нам нужен отдельный кабинет и курьер, да еще понадобится пара резвых лошадей. Желательно, чтобы кабинет хорошо запирался.
— Зачем? — удивился Дооху. — У нас все спокойно.
— Чтобы любопытные нос не совали. Мы будем вызывать людей и беседовать с ними хотим без помех.
«Комната для них найдется, можно и мой кабинет освободить, — сердито подумал Дооху. — Но где я возьму курьера? В эту пору каждая пара рабочих рук на счету».
— По-моему, на центральной усадьбе вам особенно делать нечего, — сказал он. — Не лучше ли выехать на место происшествия? Лошадей мы вам выделим, дорогу покажем.
— Хотите удалить нас с центральной усадьбы? — с подозрением спросил вдруг обладатель вкрадчивых манер. Его более молодой спутник по-прежнему скромно отмалчивался. — Мы сами разберемся, с кем и где побеседовать. — Он резко встал со стула и сунул руки в карманы стареньких галифе. Дооху понял — человек этот долго служил в армии, и мягкий тон у него напускной, настоящий же, как сейчас, резкий, не терпящий возражений.
— В таком случае не смею вмешиваться. Извините, я еду на поля — в разгаре посадка овощей. Вы тем, временем располагайтесь прямо здесь, в моем кабинете. Курьера мы вам подыщем.
Шагая к коновязи, Дооху сетовал на то, как некстати ему сейчас эта комиссия. Наверняка отнимет у него массу времени. Шла посевная, сажали картофель, капусту, свеклу и морковь. Кое-где в хотонах еще продолжался отел скота, возобновилось строительство, приостановленное на зиму. И ничего нельзя было упустить из виду; Особую тревогу вызывал пункт искусственного осеменения. В прошлом году из аймака для опытных работ прислали несколько человек. Они такое натворили! Некоторые овцы, подумать только, произвели на свет абсолютно лишенных шерсти ягнят, голых, как человеческое дитя. Многие подопытные матки не доносили плод. Еще раз придется пересмотреть вопрос о распределении скота на выпас. Старый Пил прав — далеко не у всех аратов
