Реквием линкору «Тирпиц» - Леон Пиллар

При других обстоятельствах это было бы мелким происшествием, сейчас же люди были измотаны и действовали чисто механически, как в трансе… Филип лежал в носовой части «X-10», держась за буксирный крюк, чтобы не быть смытым за борт. Вдруг он увидел над собой нечто серое. Оказалось, что лодка-малютка была отнесена волнами прямо под форштевень «Стабборна», который могла ее в следующий момент протаранить.

Филип, не выпуская из рук крюка, приказал срочно погрузиться и тут же вынырнуть. На счастье, люк был закрыт. Волною «X-10» была отнесена в сторону на несколько метров.

— Рули глубины не работают! — вдруг крикнул Магеннис.

Филип выругался. Этого еще не хватало! Лодка превращалась в корыто, с трудом державшееся на воде. Нагнувшись под корму, он попытался рукой пошевелить рули, но они были блокированы. Филип снова выругался, осознавая свою вину. Видимо, лодки сошлись настолько близко, что «X-10» ударилась кормовой частью о корпус «Стабборна» и рули погнулись.

Внезапно «X-10» с открытым люком была накрыта волной, так что Филип оказался по грудь в воде. Видя тяжелое положение дел, Хадспет и Энцер прыгнули в ялик и поспешили Филипу на помощь. Вместе им удалось, наконец, закрепить буксирный канат.

— Поскольку рули глубины вышли из строя, будет лучше, если вы переберетесь на «Стабборн», — предложил Хадспет. — Вместе вы теперь все равно уходить на погружение не сможете.

— Хорошо. Магеннис, Лак, вы совсем выбились из сил. Приказываю вам покинуть «X-10», — распорядился Филип.

Оба повиновались. И если на их лицах не читалось облегчение, то только потому, что они слишком устали, чтобы выражать какие-либо эмоции. Они отбыли на ялике, а Хадспет и Энцер остались с Филипом.

Через некоторое время Хадспету удалось отремонтировать рули глубины, так что лодка снова могла погружаться.

— Останемся здесь все втроем, — произнес он, — и доставим «X-10» в Англию.

— Согласен, — ответил Филип.

В этот момент Энцер вскрикнул: «Дерьмо!..» Более подходящего выражения он не нашел: ведро с нечистотами, стоявшее в шлюзовой камере, опрокинулось, отчего в лодке омерзительно запахло. Старший лейтенант Хадспет принялся наводить порядок.

— Ну вот, сейчас более или менее чисто, — сказал он через некоторое время. — Давайте откроем крышку люка. Если внутрь и попадет вода, это будет только кстати.

В 12.30 канат опять лопнул. Только в 17.45 «X-10» была взята на буксир.

Филип был вынужден отключить батареи, которые он попытался подзарядить. По лодке распространился резкий запах, и напряжение в электросети упало. На «X-10» вообще уже ничего не функционировало толком.

— Просигнализируй на «Стабборн», что нам надо отремонтировать электроаппаратуру, — подсказал Хадспет Филипу.

В 19.15 со «Стабборна» был принят сигнал. У перископа как раз стоял Филип.

— Они передали «Д», — сказал он. — Стало быть, надо идти на погружение.

Лодка ушла на 40-метровую глубину, хотя Филип и не был полностью уверен, что просигналили именно букву «Д». Не прошло и пяти минут, как раздались три легких взрыва. Филип и Энцер посмотрели друг на друга:

— Это — приказ на всплытие… И что все это должно значить?

Хадспет открыл крышку люка и выглянул наружу. «Стабборн» спокойно продолжал движение вперед. Выходит, что сигнал, который Филип принял за распоряжение на погружение, означал что-то другое…

В своем кабинете в адмиралтействе контр-адмирал Клод Берри с нетерпением ожидал известий. Он и ранее предполагал, что осуществление операции «Сорс» будет связано с людскими потерями. Сколько лодок сможет возвратиться? Из шести лодок, которые он провожал в Лох-Кернбоуне, пять были потеряны: «X-9» вместе с экипажем пропала еще на переходе, «X-8» была затоплена, «X-5», «X-6» и «X-7» затонули в ходе операции в Каа-фьорде. Их экипажи погибли или попали в плен. Оставалась только «X-10».

По немецкому радио говорилось о взятии пленных, но подробности не раскрывались. Кто были эти пленные? Камерон, Лоример, Кендалл, Хенти-Крир, Уиттем, Айткен? Сэр Клод знал их всех хорошо — с их слабостями и сильными сторонами. Он думал даже о наградах: орден Виктории, высший британский орден, — командирам лодок, которым удалось установить взрывные заряды под «Тирпиц», остальным — орден «За заслуги».

Контр-адмиралу хотелось бы знать, насколько серьезно был поврежден «Тирпиц». Он не затонул, это было известно, но на многие месяцы, может быть, даже до конца войны выведен из строя.

«Чудовище должно быть уничтожено», — сказал Уинстон Черчилль.

Сэр Клод ожидал сведений от самолетов дальней разведки, взлетавших с российских аэродромов. Несколько позже он узнает подробности от беглецов…

3 октября около 17 часов ему принесли бюллетень о погоде. В районе с координатами 60 градусов северной широты и 4 градуса восточной долготы — сильное волнение моря. Скорость юго-западного ветра от 54 до 64 километров в час.

Ему не надо было, идти к карте, чтобы сориентироваться. Это была зона, где как раз находился «Стабборн» с «X-10», имевшим серьезные повреждения и бывшим не в состоянии самостоятельно маневрировать. Им предстояло пройти еще 400 миль. Ожидать далее значило приговорить к верной смерти трех или четырех человек.

Решение зависело от него. И он дал радиограмму командиру «Стабборна»:

«Затопите „X-10“, если сочтете это необходимым».

Слова «… если сочтете это необходимым» он добавил для того, чтобы не лишать Даффа, которому полностью доверял, инициативы.

Дафф получил радиограмму в 19.15 и приказал «X-10» всплыть. Это и был сигнал, который Филип истолковал неправильно.

В 20.30 «X-10» была затоплена Хадспетом и Энцером, остававшимися на ее борту, в точке с координатами 66 градусов 13 минут северной широты и 4 градуса 02 минуты восточной долготы.

«Стабборн» пришел в Лервик в 13.30 5 октября. Хадспет и Филип сразу же представили свои отчеты командованию.

«Трашер», «Тракьюлент» и «Сиртис» возвратились на базу в период с 2 по 5 октября.

Подводные лодки «Сцептр» и «Синимф» продолжали патрулирование в районе Андёй.

В Каа-фьорде установился прежний порядок. По его водной поверхности сновали буксиры и моторные катера. При взгляде на «Тирпиц» издали ничего необычного не отмечалось. Командир корабля Майер, получив донесения о неисправностях от командиров боевых частей, утвердился в своем предположении: дело было плохо. Он считал, что корабль должен был пойти на капитальный ремонт в Германию — ведь он стал небоеспособным на многие месяцы.