Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ) - Тигиева Ирина

В лице Винсента не изменилось ничего: не появилось ни обычной досады, ни злости.

— Илку говорил с их предводителем, — деловым тоном сообщил он. — Они готовы поддержать нас, но — если к нам присоединятся другие.

— И что именно ты посчитал таким срочным в этой новости? Решил, меня замучает бессонница, если я не услышу её немедля?

Ничего не выражающий взгляд Винсента устремился ко мне, и на какой-то миг в синих глазах мелькнуло удовлетворение. Уже в следующую секунду Винсент исчез, а Доминик как ни в чём не бывало поинтересовался:

— Как прошла последняя ночь с твоим юным приятелем?

— И в половину не так насыщенно, как, судя по всему, проходят твои ночи, — съехидничала я.

Доминик тут же материализовался рядом и красноречиво покосился на часы Винсента.

— Тебе не кажется, что на тебе надето слишком много?

— Слишком много для чего?

Доминик нетерпеливо рассмеялся.

— Ты ведь не поддалась на эту уловку?

— Что мы не разговариваем, когда вместе? Что за нелепость! Конечно, мы разговариваем! Правда, темы однообразные: всё обо мне и о том, чем занимаюсь я. Как если бы меня совсем не интересовало, чем в моё отсутствие "живёт" мой любимый.

В глазах Доминика уже плясали демоны, руки дёрнулись было ко мне, но, спохватившись, он досадливо стиснул пальцы.

— По-моему, ты слишком много общалась с Эдредом, моя любовь, и заразилась от него манией мучить несчастных, оказавшихся в твоей власти.

— Интересно, с кем общался ты, что научился держать несчастных, оказавшихся в твоей власти, в информационном вакууме?

— Хорошо, услуга за услугу: я разбиваю созданный мною вакуум, а ты, наконец, избавляешься от поддерживаемого тобой.

Не сводя с него дразнящего взгляда, я нарочито медленно потянулась к часам. И, уже сняв их с запястья, но ещё держа ремешок кончиками пальцев, шутливо нахмурилась:

— А вообще откуда мне знать, что ты расскажешь всё, а не только про этих киттиев, или как их там? Тебе всегда удаётся меня отвлечь, и я забываю обо…

Я немного переиграла, слишком сильно дёрнув рукой. Ремешок выскользнул из пальцев, и губы Доминика тут же заставили меня замолчать…

Но, хотя и не сразу, обещание ввести меня в курс дела он всё же выполнил. Привычно замерев, я ловила каждое слово о событиях доисторической давности, способных повлиять на развитие недалёкого будущего…

Не знающие соперников, носящиеся по всем мирам бессмертные привыкли смотреть свысока на прочие порождения как мира людей, так и своего собственного. Но происшествия последних месяцев показали, что исключительность вовсе не означает выживание, когда противник превосходит численностью во много раз. Сообщение Доминика о готовности людей оказать в борьбе посильную помощь вызвало лишь смех, пока один из древнейших бессмертных, Илку, не положил конец веселью одним веским доводом: гордыня — не самое полезное качество на пороге уничтожения. Бессмертных слишком мало для того, чтобы пренебрегать помощью от кого бы то ни было. Против этого никто возразить не мог, и на том же совете было решено привлечь на свою сторону союзников, неважно какого происхождения, но желающих и способных защитить своё место в мире, который демоны собираются обратить в черепки. Илку подал пример, пообещав обратиться к киттиям — древним существам, когда-то сражавшимся на стороне демонов, но жестоко ими преданных.

По словам Илку, война за власть между благоволящими людям силами и демонами не закончилась с заточением последних. Самые могущественные из демонов, на которых ни оковы, ни заклинания не действовали, продолжали сеять распри в мире людей. Уроженец шумерского Вавилона[1], Илку хорошо помнил бесконечные войны, сотрясавшие берега Тигра и Евфрата. Кровавый след развязанных демонами междоусобиц прошёлся по всем землям древнего Востока от Урарту до Страны Кедров[2]. Не имея возможности лично участвовать в битвах, демоны привлекли на свою сторону существ, не связанных договором, и до того остававшихся нейтральными.

Соблазнённые посулами, не слишком умные существа приняли самое активное участие в битвах людей, быстро заработав в среде последних статус божеств. Но, когда локальные войны переросли в конфликт мирового масшатаба, древний мир потрясла глобальная катастрофа, сопровождавшаяся извержениями вулканов, землетрясениями, цунами, крушением Египетской империи, Троянского царства и прочими бедствиями. В мифах этот период считается концом Золотого века, в истории он знаменует переход человечества из бронзового века в железный, на самом деле это была очередная стычка извечных врагов, в которой демоны снова потерпели поражение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Их союзников постигла печальная участь. Вроде бы они пытались воззвать к помощи своих покровителей, но демоны равнодушно отдали их на милость победителей. Как следствие, многие кланы существ были либо уничтожены либо изгнанны, потеряв былую неприкосновенность. Именно к ним и советовал обратиться Илку — киттии были лишь одними из многих. Наученные горьким опытом, теперь эти существа опасались участвовать в открытом вооружённом столкновении. Но надежда реабилитироваться и вернуть себе утраченный статус всё же должна была привлечь на нашу сторону хотя бы некоторых из них. А за первыми пойдут остальные, и ряды бессмертных пополнятся ценными врагами наших врагов…

Закончив рассказ, Доминик нетерпеливо привлёк меня к себе.

— На этом моя часть соглашения выполнена. Теперь перейдём к пункту, в котором оговаривалось, что всю эту неделю ты отдана мне и моим прихо…

Прижавшись к губам, я не дала ему договорить, но на этом тема не была для меня исчерпана. Борьба за выживание достигла следующего витка спирали, и теперь, когда Доминик должен был скитаться по мирам в поисках союзников, я просто не могла и дальше оставаться в стороне, мирно коротая ночи в монастыре. Правда, объяснение я отложила: всю следующую неделю то носилась наперегонки с Домиником по глухим уголкам мира людей, то бросалась в его объятия в нашем мире. Но вот момент возвращения к реальности наступил, и я осторожно начала задуманные переговоры. По мере того, как я излагала свои соображения, Доминик мрачнел всё больше. Не произнося ни слова, он смотрел на меня так, будто я сообщила о намерении совершить ритуальное самоубийство. Под конец, не выдержав, я кинулась ему на шею и, чередуя слова с поцелуями, пробормотала:

— Доминик… я обещаю, клянусь, что не буду выплясывать джигу[3] на острие бритвы… Должен же ты доверять мне хотя бы немного…

Доминик сильнее прижал меня к груди.

— Неужели ты не понимаешь, что во всей этой суете я участвую только ради тебя? Но заботиться о какой-то битве, пока ты неизвестно где…

— Ты будешь знать о каждом моём шаге!

Доминик покачал головой и, стиснув в ладонях моё лицо, прошептал:

— После ночи, когда думал, что больше тебя не увижу, я поклялся себе, что никогда не позволю подобному повториться. Что, если ты снова окажешься в опасности, я буду по крайней мере рядом, чтобы её отвратить…

— Не всякую опасность можно отвратить. Мы связаны с этими мирами и погибнем, если погибнут они…

— …но хотя бы не раньше, как это едва не произошло с тобой.

Подогнув под себя ноги, я откинула со лба волосы и выпрямилась, так что мои глаза оказались на одном уровне с глазами сидевшего рядом Доминика.

— Я сильнее, чем может показаться. Бессмертные не могут меня коснуться, заклинания демонов на меня не действуют. Да, я вернулась, чтобы выручить Эдреда. Он бы погиб, а мне не грозило ничего.

Доминик молчал, сдвинув брови, и вдруг улыбнулся нежной всепрощающей улыбкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я едва не забыл, какая фурия таится за хрупким обликом голубки. Голубку можно запереть в клетке, но что делать с фурией? Пообещай, что хотя бы попытаешься держать её под контролем…

Обвив руки вокруг его шеи, я горячо поклялась, что буду бежать без оглядки от малейшей опасности и подробно сообщать обо всех своих перемещениях.

— И куда же собираешься отправиться?