Императрица и ветер - Мария Чурсина

Он сказал, что Шредер похож на мага, на того мага, который убил Роберта и сжёг всю улицу. Невинные люди: женщины, дети, старики... Роберт встал на одну из сторон.

На сторону императора Зорга. И начальника тайной полиции за это убили. Его убил отступник, которому ничего не стоило пойти на сделку со своей совестью.

Он сказал: "Но я всё-таки докопался до тайны"...

- Шредер, он мне ничего не сказал!

Голова раскалывалась, словно внутри неё бушевало пламя. Маша отпустила плечи Шредера и опустилась на кровать. Она так устала, она не хотела больше ничего говорить.

Он не знал, сколько времени просидел рядом с лежащей Машей. Её глаза были закрыты, но он чувствовал, что она не спит. И уйти он не решался. Наконец чуть слышно скрипнула дверь, и в комнату вошёл Провизор. Он встал в дверях, вопросительно глядя на Шредера, словно бы тот был врачом.

- И как? - приглушённым голосом произнёс судмедэксперт.

- Всё хорошо, - Шредер поднялся на ноги и шагнул к выходу, он говорил таким тоном, словно всё, что произошло сейчас - лишь эпизодом фильма, - пойду, позвоню Сабрине, она переживает.

...У неё было много времени на размышление. Ночью, глядя в почерневшее небо, она не могла заставить себя не думать. И перед её мысленным взором, не торопясь, проплывали картины из недавнего прошлого. Она знала, почему произошло всё это, но сознание упорно отвергало здравые мысли.

Она знала, кто за этим стоит, но не решалась назвать имени. Той ночью она ни на секунду не закрыла глаз, а если и пыталась это сделать, во сне упорно появлялся один и тот же образ. Человек с мечом в руках словно стоял возле её постели. И ему было достаточно единственного движения...

Это предательство, Шредер.

Почему он не решился? У неё было достаточно времени, чтобы подумать. И сейчас Маша, шагая по просторным коридорам Центра, снова и снова повторяла про себя как заклинание то, что она должна была сказать. В кабинете Галактуса кроме него самого сидели Сабрина и Провизор.

- Маша, - Галактус улыбнулся при её появлении, и эта улыбка сказочным образом преобразила его сосредоточенное лицо, - я рад, что с тобой всё в порядке. Садись. Я, собственно, позвал тебя для того, чтобы мы смогли всё это обсудить.

Маша опустилась на стул рядом с Сабриной, та незаметно для остальных ободряюще коснулась её руки. Меж тем Галактус продолжил.

- Нам очень важно узнать, что же произошло на самом деле. Кто был виноват в твоём исчезновении. Расскажи всё, что ты знаешь, - он замолчал и, положив руки на полированную поверхность стола, открыто посмотрел на неё.

Повисло секундное молчание. Потом Маша подняла голову. Её голос показался ей самой слишком хриплым, а речь слишком сбивчивой, чтобы быть правдоподобной.

- Мне жаль, Богдан Сергеевич. Но я ничего не помню.

Сабрина нахмурилась, глядя в пространство.

- Маша, послушай, тебе нечего бояться. Человек, который всё это устроил, должен быть наказан, и я обещаю тебе, что найду его. Но мне потребуется твоя помощь. Ведь ты одна можешь рассказать, что произошло, - он попытался заглянуть ей в глаза.

- Да... я всё понимаю. Но я правда ничего не могу вспомнить. Последнее, что есть в памяти - парк в Речном районе, я гуляла там, потом пустота. Больше ничего.

Провизор испытывающее посмотрел на неё, и Маша почувствовала себя вражеским шпионом. Она кашлянула, чтобы оборвать этот долгий взгляд.

За окном ярко светило солнце. Окно оставили прикрытым, и сигналы машин долетали до кабинета. Было душно. Маша вспомнила и улыбнулась: не было запаха дыма.

Галактус покачал головой, и повернулся к судмедэксперту.

- Такое вполне может быть, - пожал плечами тот. - Вполне.

Маша почувствовала, что её голос вот-вот задрожит, она снова опустила глаза.

- Простите, я не очень хорошо себя чувствую, - первая правда за весь разговор, её состояние и вправду оставляло желать лучшего. Тяжело обманывать самых близких людей.

- Да, конечно, ты можешь идти, - кивнул Галактус.

Забыв попрощаться, Маша вылетела из комнаты. За ней по следам гнался призрак злости на саму себя. Она поступила неправильно. Но она не могла поступить по-другому.

Уже на улице её нагнала Сабрина. Некоторое время она молча шла сзади, потом опередила Машу на несколько шагов. Вдогонку им нещадно светило солнце, бушевало Нью-Питерское лето.

- Я провожу тебя домой, - произнесла Сабрина.

Маша взяла её под руку. Хотелось поговорить о чём-нибудь совсем нейтральном. Таком же нейтральном, как улыбки прохожих и лучи в стёклах машин.

- Тут ко мне один чудак клинья подбивал, - вздохнула Сабрина, когда они проходили мимо здания университета. - Представляешь, пытался с моей помощью попасть в Центр.

- Да... - вздохнула Маша. - Действительно чудак. Зачем ему это?

- Не знаю. На самом деле, говорил что-то про друга, которого надо спасать, про то, что не может обратиться к Галактусу...

- Друга? - оживилась вдруг Маша. - И боялся пойти к Галактусу? Слушай, его случайно не Роман зовут?

- Роман. Откуда ты знаешь? - Сабрина подозрительно сузила глаза.

- Да нет. - Она улыбнулась и неопределённо махнула рукой. - Я удивлена, что ты этого не слышала, эта сплетня по всему Нью-Питеру ходила. У этого Романа была история с Дианой, ну, с дочерью Галактуса. У них вроде как был бурный роман, а потом она вынесла для него пару книг из Центра. Галактус обо всём узнал, устроил разбор полётов. Диана отделалась лёгким испугом, а вот Роману Галактус посоветовал больше не попадаться ему на глаза.

Часть 4. Голос крови

Невиновных людей нет.

Есть люди, до которых не добралось следствие.

Утро ворвалось в Нью-Питер гомоном птиц, прохладным шорохом листвы и лужами от ночного дождя. Парк в районе Кленового леса пустовал. По обе стороны парка возвышались дома: аккуратная жёлтая десятиэтажка детской поликлиники и недавно отстроенная жилая высотка.

Солнечные лучи тревожили спящий город - их блики плясали в окнах домов, в окна стоящих тут же машин, в лужах. Кайл снял очки и чуть опустил стекло. В салон машины ворвался прохладный ветер. В парке было пусто. Он снова взглянул на часы и откинулся на спинку сиденья. Ещё минут десять.

Сегодня с утра жена снова завела разговор о том, что неплохо было бы переехать в квартиру побольше, поэтому он сбежал раньше обычного. Всё это продолжалось которую неделю, и успело порядком поднадоесть.

Он сидел с закрытыми глазами, напрочь игнорируя весёлых солнечных зайчиков, прыгающих по его лицу. Солнце припекало все сильнее.