Теневые владыки. Кто управляет миром - Миша Гленни

Три эти клана образовали странный альянс. Очоа относились к развитой и состоятельной семье из среднего класса, где в почете было коневодство, в то время как Эскобар вырос в трущобах Медельина, обретаясь среди мелких преступников Колумбии, которые рады спустить курок. Родригес-Орухелы были лучше знакомы с образом жизни Эскобара, однако именно семья Очоа свела их с Эскобаром, сумев поддерживать мирные отношения двух этих группировок, которые затем скатились до жестокой вражды.

В процессе переговоров в «Лас Маргаритас» наркоторговцы приняли два важнейших решения. Во-первых, они договорились финансировать тайную организацию MAS (Muertes a los Seque-strados – «Смерть похитителям людей»), частное вооруженное формирование, которое впоследствии разрослось, образовав сильную, организованную повстанческую группировку OCC (AUC). Во-вторых, они договорились о разделе североамериканского кокаинового рынка: Эскобар получил Майами и условный желтый цвет, Очоа – синий цвет, обозначавший Лос-Анджелес, а картель Кали – красный цвет и Нью-Йорк.

Хотя Пабло Эскобар и обрел скандальную славу самого известного наркоторговца, на самом деле он добился меньшего успеха, чем братья Родригес-Орухела. Эти двое впервые привлекли внимание полиции в конце 1960-х годов, благодаря тому, что участвовали в похищениях известных людей. К середине 70-х годов старший из братьев, Хильберто, накопил достаточно денег, чтобы купить небольшой самолет, на котором переправлял полуфабрикат кокаиновой пасты из Перу в Кали, в двухстах милях к юго-западу от Боготы. Тем он организовал окончательную очистку пасты до гидрохлорида кокаина, после чего наркотик отправляли в Штаты.

Прошло несколько лет, и самолетный парк картеля Кали превышал уже 700 машин, которые развозили наркотики в небе всей Северной Америки. В стране, передвижение по которой из-за географических условий является сущим кошмаром, Кали расположен идеально. К востоку и югу от города раскинулись районы, где выращивают коку и опиумный мак, тогда как на западе, на небольшом удалении, располагается глубоководный порт Пуэрто-Бонавентура. Благодаря столь счастливому стечению географических обстоятельств картель создал блестящую по своей эффективности корпорацию. Даже американское Управление по борьбе с наркотиками не смогло до конца скрыть восхищения деловой проницательностью картеля Кали (предположительно после того, как в 1995 году арестовало его лидеров):

Ежегодная прибыль мафии Кали оценивается в пределах 4– 8 миллиардов долларов; эта организация управляется как хорошо отлаженный международный бизнес, в котором лидеры мафии Кали принимают решения на уровне микроменеджмента для Колумбии и Соединенных Штатов. Они управляют своим международным предприятием посредством сложной системы из телефонов, факсов, пейджеров и компьютеров, располагая собственной разведывательной сетью, которая может поспорить с разведками большинства развивающихся стран. Наркобароны Кали контролируют аэропорт города Кали, сеть его такси и телефонную компанию. Они знали, кто приехал в Кали и кто оттуда уехал, кто говорил с полицией и кто сотрудничал с американскими ведомствами правопорядка.

Управление по борьбе с наркотиками не ошиблось, указав, что ключом к успеху Картеля является его способность к сбору разведданных. «Они знали все про нас самих и наших осведомителей – у них были телефонные номера и схемы передвижений, и они были на шаг впереди нас», – вспоминал Джим Милфорд, который возглавлял в Управлении группу, охотившуюся за кланом Орухела. Весь масштаб деятельности по наблюдению, которую вел картель Кали, Управление осознало не раньше, чем захватило в 1996 году в одном из домов в Кали один из главных компьютеров, марки IBM, сравнимый с компьютерными системами, которые имелись в большинстве банков. Там были обнаружены сводки телефонных переговоров, которые «просочились» туда благодаря сотрудникам муниципальной компании Telephone Exchange – с подробными сведениями обо всех звонках американских агентов в Колумбии своим людям в Кали.

Это было типично для организации, которая неизменно стремилась максимально наращивать свои конкурентные преимущества. Хильберто, который гордился своим прозвищем «Шахматист», задумал два мастерских хода.

У себя дома, в Колумбии, он чурался открытого, демонстративного насилия, посредством которого Эскобар превратил Медельин и Боготу в две бойни. Он предпочитал эксплуатировать хроническую слабость колумбийского государства, используя к своей выгоде буквально все частные и общественные организации, которые могли быть полезны для его бизнеса – вплоть до президента (и включая его). Первой областью, в которую решил инвестировать картель Кали, стали банки. В 1974 году Картель создал и свой собственный – El Banco de los Trabajadores («Банк трудящихся») и стал выкупать доли в банках по всей Центральной и Южной Америке, имевших тесные связи с банками Нью-Йорка и Майами, в том числе в Manufacturer Hannover и Chase Manhattan.

Для производства 100 тонн кокаина требуются миллионы литров исходных химических веществ. Подавляющее большинство химикатов производится в Соединенных Штатах или Евросоюзе. Некоторые из них, например перманганат калия, импортировать легко, поскольку они используются для производства продуктов питания, например основы для пиццы. А вот на другие необходимо иметь лицензию. Как же картель Кали решил эту проблему? Просто! Надо только купить крупнейшую в стране аптечную сеть «Ребаха», и вы можете ввозить что угодно так, что и комар носа не подточит!

Отмывание денег в те времена еще было нетрудным делом, и ни банки, ни правительства не ломали голову над тем, откуда берутся крупные суммы денег. Когда в 80-х годах в финансовой системе были слегка затянуты гайки, картели Медельинский и Кали усовершенствовали систему валютного обмена песо на черном рынке: на доллары, добытые в Соединенных Штатах, там же покупались холодильники, телевизоры, машины и прочие потребительские товары длительного пользования, которые затем контрабандой ввозились в Колумбию, где и перепродавались за песо. «Начиная с 1970-х годов колумбийцы стали покупать потребительские товары, зная, что они являются звеном в цепи отмывания денег, полученных от наркоторговли, – объяснял мне Франсиско Тоуми, ведущий специалист Боготы по организованной преступности. – Мафия продавала недвижимость, предметы искусства, роскошные машины и драгоценности по дутым ценам таинственным личностям, которые платили наличными, не спрашивая, откуда все это берется. С их точки зрения, ответственность за контроль над такими операциями должно осуществлять государство, а не отдельные люди и не общество». А поскольку государство не хочет или не может наводить порядок в обширных районах Колумбии, утверждает Тоуми, то люди не чувствуют взаимной ответственности перед государством и даже счастливы обойти его правовую и полицейскую системы. «Почему такие ограничения в Колумбии слабее, чем в остальных странах? – задает он риторический вопрос. – В Колумбии дозволено все, личных и социальных санкций здесь не применяют. Здесь терпят каждый противозаконный поступок и иногда даже одобряют, как нечто блестящее, героическое и хитроумное, но если виновного поймают, на помощь ему никто не придет. Иными словами, здесь существует сильная социальная терпимость по отношению к тем, кто чего-то добивается, независимо от того, какими именно средствами, однако доверия или солидарности здесь не найти».

За рубежом Хильберто стал первым, кто заключил стратегические союзы с коллегами из Мексики, Испании и Италии, Бразилии и Нигерии и, наконец, из России. В конце 80-х годов он принял решение направить основные потоки кокаинового экспорта наркоторговцам Мексики, что говорит о его глубокой проницательности. Главный деловой риск для колумбийских наркоторговцев заключается в том, чтобы по ту сторону американской границы доставлять товар «правильным» клиентам – то есть таким, которые не сотрудничают с правоохранительными структурами. Заключив соглашение с мексиканцами, Орухела переложил этот риск на них (а попутно обрек север Мексики на ту же жалкую участь, которая постигла саму Колумбию). Почти одновременно он наладил контакты с организованными преступными группировками в Испании, а также с итальянской мафией – через Бразилию. Но особенно ярким событием стали его встречи начала 90-х годов с представителями и участниками московской солнцевской группировки на острове Аруба, пропитанном пороками. Пока американский кокаиновый рынок приближался к точке перенасыщения, рухнул Советский Союз, и его падение стало для колумбийских картелей даром небес. Внезапно открылась возможность для процветания европейского рынка и путей, которые его питали.

Из всего, что возникло в последние тридцать лет, наркокартели больше всего соответствуют популярному образу организованных преступных синдикатов: это масштабные и безжалостные организации, стремящиеся уничтожить западную цивилизацию. Когда сложные сетевые структуры колумбийской наркоторговли взяли на себя обработку и распространение кокаина, поставлявшегося более скромными отраслями Перу и Боливии, кокаин действительно превратился в товар, которым стали заниматься некоторые из крупнейших криминальных структур мира. Однако в отличие от популярных представлений картель Кали, равно как и другие крупные кокаиновые корпорации, в действительности сильно децентрализован. Картель – это холдинговая компания, агломерация мелких и гибких мафиозных группировок, которые владеют теми или иными долями отрасли. Братья Орухела, безусловно, являются старшими менеджерами этой группы, которая обеспечивает стабильность всей деловой среды и получает огромные прибыли от ее деятельности. Их арест и последующее выключение из наркоторговли лишь на короткое время сказалось на цене кокаина в Соединенных Штатах. Это было вызвано тем, что в регионе Кали вслед за арестом братьев началась борьба мелких мафий, входивших в картель, которые принялись оспаривать друг у друга главенствующие позиции, оставшиеся вакантными. Аресты Эскобара или братьев Орухела стали в правоохранительной среде легендами, и с полным правом. Однако в том, что касается кокаина, эти громкие операции никак не повлияли ни на предложение, ни на спрос.