Отдельный 31-й пехотный (СИ) - Виталий Абанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, не переживай, никто уже не помнит… — Марта обнимает Веронику и обращается к Цветковой: — правда, он к нам как к обычным людям относится. Было приятно. И удивительно.
— Владимир Григорьевич… — вздыхает Цветкова: — он такой.
— Это наверное из-за амнезии, — снова встревает Вероника: — он еще не знает кто мы такие и…
— Он знает! Я ему рассказывала! Мне полковник приказала ему рассказать все-все… и про мир и про людей и про магию и про… нас. — возражает Цветкова: — просто он такой и есть! Для него нет разницы, человек ты или… или такой как мы!
— А там в ресторации — еще и поют! Представляете? — выдыхает Вероника: — нет, правда!
Интерлюдия 4
— Тц! — раздраженно цыкнула она, наклоняясь над передним колесом, погнутым и с сорванной шиной: — как же, «надежные пневматические колеса со стальными спицами»… стоит только налететь на каменюку… «надежность и комфорт, вот наш девиз»… «патентованная система самоподкачки воздуха»…
— Барышня, с вами все в порядке? Вы как? Вам нельзя так двигаться, вы же с мотоколяски слетели и прямо в… стену! Как вы на ногах еще стоите! Вам надо к врачу! — раздается голос сзади. Она оборачивается. Молодой человек в очках и в расстегнутом пальто, вид обеспокоенный.
— Ай, нормально все со мной. Ты в колесах разбираешься? Или в мотоколясках? — спрашивает она и молодой человек озадаченно чешет затылок.
— Я не специалист, но, судя по всему, ваше переднее колесо приказало долго жить. — наконец говорит он и она снова раздраженно цыкает. Пока она ехала все было просто прекрасно, ветер в волосах, мороз по коже и мелькающие столбы на обочине… но сейчас все становилось донельзя скучным.
— Все-таки вам надо врачу показаться, — настаивает молодой человек: — потому как вы же на такой скорости на столб налетели!
— Каменный! Каменный столб! Какого черта тут каменный столб стоит, а? — она задирает голову и смотрит вверх. Молодой человек тоже поднимает голову и смотрит вверх, на верхушку столба вместе с ней. На верхушке столба в разные стороны расходились провода.
— Ну, я полагаю это телеграф, — говорит он: — вот и стоит. Потому что люди хотят телеграммы получать и по телефону говорить.
— Тц! Вы люди, такие странные… ладно, присмотри за моей коляской, а я пока пойду, колесо найду… или Уварова пошлю за колесом.
— Но… околоток тут не самый спокойный, барышня. И как вы сюда заехали… мотоколяску вашу за пять минут растащат на части!
— Вот я и говорю — присмотри, чего непонятного…
— Но я…
— И что у нас тут? Барышня, да еще и на молоколяске. Гляди-ка, Голован, так спешила к тебе навстречу, что даже на транспорт потратилась! — при звуках этого голоса молодой человек втягивает голову плечи и делает шаг в сторону, сразу как будто сгорбившись и став меньше.
— Эй, красотка, а давай ты с нами денежкой поделишься, а то в наши палестины фараоны не заглядывают… жаль будет, если с тобой что случится… — продолжает второй голос.
— Да чего ты с ней бакланишь, Штырь, перо под ребра и кошелек забирай, видишь же что при денежках…
— Погоди, Голован, зырь какая краля и не боится. А может мы ей нравимся, а?
— Все-таки вы люди — странные… — вздыхает она: — вообще-то я сытая, но раз такая оказия… будем считать, что самооборона.
Интерлюдия 4
— Разочарование, Ирина Васильевна, вот что я чувствую. — говорит он и качает головой: — разочарование. Я возлагал на тебя и твою команду такие надежды, а ты? Допустила провал… нет, даже два провала. Или все-таки три?
— Три провала, Максим Эрнестович!
— Да? А ну-ка перечисли…
— Первый — недооценила силу Родового Дара объекта! Второй — вступила в открытую конфронтацию, настроив его против Службы. Третий — позволила демону высшего ранга приехать в столицу!
— Считать ты умеешь. Но… нет. Недооценить силу Родового Дара может каждый. Твоя ошибка в том, что ты стала слишком самоуверенной, Ирина. Твой собственный Дар — обладает невероятным потенциалом, а ты как будто микроскопом гвозди забиваешь. Пойми пожалуйста, боевиков, силовых магов — полно. И они привыкли решать проблемы просто — забить по шляпку и все. Но ты у нас инструмент намного более тонкий. Ведь ты могла ему понравится, могла втереться в доверие, могла стать его женщиной и вернуться в столицу как его жена. Которую он стал бы защищать от всего света. Он бы даже не понял, что им управляют. Тебе достаточно было быть честной. Но ты слишком задрала свою голову, Ира. Ты привыкла что все вокруг твоего пальца не стоят, привыкла пренебрегать и недооценивать, так что ничего удивительного в этом нет.
— Простите, Максим Эрнестович!
— И я не собираюсь освобождать тебя от взятых на себя обязанностей. Поклялась, приняла — будь добра.
— Но, Максим Эрнестович! Клятва, данная под принуждением… да и всей этой историей с пайцзой — грош цена! Какой от меня толк, если я в женах у этого… невыносимого, этого задаваки и проныры! Бабника!
— Может быть. Но я не собираюсь идти тебе навстречу только потому что тебе не нравится твое назначение. Поклялась в верности — будь верной. Иначе у людей возникнет ощущение что твое слово ничего не стоит.
— Но… да, конечно. Как скажете, Максим Эрнестович… — склоняет голову она.
— Не унывай, Ира. Сейчас твой Уваров окажется очень нужной и значимой фигурой. Благородные рода снова голову поднимать стали, а Корпус Валькирий — уж очень мощный инструмент, мощный и непредсказуемый. Допускать хоть какой-то контроль над ним со стороны… вот. — на стол ложится большая коричневая папка: — здесь данные по ситуации вокруг Ордена Святой Елены и всех этих големов.
— Поняла. Изучу. Не допущу утечки информации и…
— Что? Нет, наоборот — обязательно покажи содержимое папки Владимиру Григорьевичу. Ненавязчиво так. Ясно?
— Да. Выполню. Ясно. Понятно.
Интерлюдия 5
— Эх! Столица! Златоглавая! Красота! — раскинул руки в стороны он, едва выйдя из вагона и чуть не ударив по лицу какого-то штатского: — вот оно!
— Я бы на вашем месте, фон Келлер не сильно радовался. — сухо произнес сопровождающий его офицер: — у вас суд офицерской чести и две дуэли на носу. И жалоба от отца барышни Зиминой, Петра Геннадьевича… как бы вам без погон не остаться. А то и вовсе…
— Красота! Вот это я понимаю — цивилизация! Не то, что у нас в чертовой глуши. Господа! — гусар поворачивается к сопровождающим его лицам: — а не устроить ли нам кутеж? Чтобы так, с чувством с расстановкой, а? К цыганам обязательно заедем под утро, с ресторации и начнем.
— У вас дуэль завтра с утра, фон Келлер. — замечает сопровождающий офицер: — может все-таки отдохнете?
— Дуэль — это дело тонкое. Для этого надо выпить. У меня
