Мэрилин Монро - Дональд Спото

Невероятно поглощенный искусством театральной и кинорежиссуры, Казан посвящал также массу энергии всякого рода сексуальным эскападам (он сам открыто признавался в этом, приводя всяческие детали в опубликованных им мемуарах). В этот день он пришел на съемочную площадку исключительно для того, чтобы увидеться с Мэрилин, которую ему когда-то представили как спутницу Джонни Хайда. «Она [с момента смерти Джонни] вообще нигде и ни с кем не появлялась, — вспоминает режиссер, — и я подумал, не следует ли мне самому заскочить к этой девушке... Обо всех молодых артистках в те времена было принято думать как о добыче, которую мужчина должен взять приступом и подчинить своей воле. Тот неподдельный интерес, который пробудился во мне, просто обязан был принести результаты». Его донжуанские планы и расчеты быстро сбылись. Мэрилин приняла приглашение на обед, и вскоре — в тот момент, когда Казан, ставя фильм «Да здравствует Сапата!»[172], помногу находился в Калифорнии, — ему удалось добиться желанной цели.

«Во время съемок на натуре, — вспоминает в этой связи Сэм Шоу, — Мэрилин ввязалась в большой роман с Казаном, а поскольку в ту весну у нее было не особенно много работы, то она приезжала вместе с Казаном на ранчо студии "Фокс", где Элиа в качестве режиссера занимался съемками кинокартины. Вечером, на обратном пути, мы обычно останавливались всей компанией в каком-нибудь ресторанчике или таверне, потягивали пиво, запускали музыкальный автомат и танцевали в свое удовольствие».

«В таких ситуациях, — добавляет Шоу, — нельзя было вообразить себе лучшую или более веселую спутницу, чем Мэрилин. Все знали о присущем ей беспокойстве, но далеко не все знали, что она умела отдыхать и развлекаться, что она никогда не жаловалась на обычные житейские неприятности или неудобства, что она никогда и ни о ком не говорила плохо и что у нее было блестящее врожденное чувство юмора».

Мэрилин считала сорокадвухлетнего в ту пору и женатого Казана сопереживающим и полным понимания слушателем (сам он именовал эту методу надлежащей «техникой обольщения»), а также человеком блестящего ума. Он же воспринимал ее как «простодушную и скромную красотку, которую Голливуд унизил и довел до готовности всегда пойти с кем-либо в постель». Помимо этого он рассматривал Мэрилин как девушку, которая не располагает никакими знаниями, кроме собственного жизненного опыта, и пытается добиваться уважения к себе от разных мужчин, которых она в состоянии увлечь и заманить; однако на деле она по большей части позволяет им унижать и оскорблять себя, поскольку их презрительное отношение к ней в значительной мере совпадает с ее собственной самооценкой.

Их роман тянулся целый год. Поначалу любовники встречались в ее маленьком гостиничном номере. Однако после того, как Мэрилин купила себе в кредит рояль и перекрасила его в белый цвет, получив тем самым дубликат того элегантного музыкального инструмента, который столь много значил для нее и ее матери в доме на Эрбол-драйв и который Грейс в конечном итоге продала, ее и без того тесная комнатка еще более уменьшилась. По этой причине она часто ночевала с Казаном в просторном доме агента Чарлза Фелдмена и его супруги, актрисы и фотографа Джин Хоуард. С наступлением утра Казан попросту натягивал на себя белый купальный халат и отвозил Мэрилин обратно в «Беверли Карлтон», опуская брезентовый верх своего кабриолета, пока они распевали и смеялись в утренней мгле, висевшей над каньоном Колдуотэр. Это был, пожалуй, первый в ее жизни роман, который не связывался ни с какими осложняющими обстоятельствами и давал ей полное удовлетворение. Мэрилин ничуть не отпугивало ясное осознание отсутствия каких-либо шансов на замужество — более того, этот факт словно бы нес с собой дополнительное ощущение свободы. Что же касается Казана, то «Мэрилин просто не могла быть женой, — как он написал позднее. — Это знал каждый». Она была скорее «великолепной компаньонкой».

Знакомство — благодаря Казану — с Фелдменом принесло Мэрилин немедленную профессиональную пользу. Поскольку Джонни долгое время пренебрегал всеми другими клиентами агентства «Уильям Моррис», чтобы полностью посвятить себя Мэрилин, после его смерти агентство не проявляло особого желания представлять интересы актрисы. Хотя оно вроде бы упорно вело от ее имени рутинные переговоры с киностудией «Фокс», безразличие представителей агентства стало очевидным, когда в марте бумаги, уже полностью готовые к подписанию, провалялись на письменном столе Морриса целых три недели. Это в конечном итоге привело к тому, что Мэрилин (хотя агентство Морриса по-прежнему получало свою долю от ее заказов) отправилась в агентство «Знаменитые артисты». Этой компанией управлял Фелдмен — солидный и элегантный мужчина, который вместе с Хью Френчем руководил карьерой Мэрилин Монро на протяжении нескольких последующих лет[173].

Контракт с «Фоксом» носил стандартный характер. Оклад Мэрилин, который гарантировался ей в течение сорока недель в году независимо от того, играет она в какой-либо картине или нет, составлял пятьсот долларов в неделю, причем студия имела право по истечении года продлить контракт. Если студия действительно примет подобное решение, то Мэрилин станет получать еженедельно по семьсот пятьдесят долларов на протяжении второго года, по тысяче двести пятьдесят долларов — на третий год, по полторы тысячи — на четвертый, по две тысячи в неделю — на пятый год и, наконец, две с половиной тысячи — на шестом году. Если она к тому времени будет по-прежнему оставаться в «Фоксе», то в 1957 году — и за весь последующий период — станет получать по три с половиной тысячи долларов в неделю[174].

На протяжении семи последующих лет Мэрилин была обязана работать исключительно на киностудию «XX век — Фокс» и соглашаться на все предлагаемые ей роли. В конце каждого года студия могла в одностороннем порядке и без указания причины разорвать контракт и уволить актрису; в любой момент они могли одолжить ее другой кинокомпании и черпать извлекаемую из этого прибыль, как бы велика она ни была (в то же время сама Мэрилин продолжала бы получать всего лишь ту сумму, которая причиталась ей в соответствии с договором, заключенным ею с компанией «Фокс»), Более того, артистке не разрешалось принимать никакие предложения о работе, хотя бы и самые прибыльные (в том числе в театре, на радио или телевидении, а также с целью записи грампластинок), даже если она в данное время не снималась ни в каком фильме «Фокса». Именно так выглядели семилетние контракты, которым подчинялось большинство актеров в американском кинобизнесе. Можно назвать такой договор кабальным и рабским, поскольку он давал кинокомпаниям все мыслимые и немыслимые права, оставляя для актеров-исполнителей совсем немногое. Такова была действовавшая в ту пору процедура, и она продержалась вплоть до радикальной реорганизации всей системы кинопроизводства, которая состоялась как раз в огромной степени благодаря Мэрилин Монро.