Божья девушка по вызову. Воспоминания женщины, прошедшей путь от монастыря до панели - Карла Рэй

Этот чувствительный гигант жестко ударился об пол после того, как побывал в душе и уселся на краешек массажного стола. Но Дэна было непросто вывести из душевного равновесия. Он привык быть другим, давно пройдя этап самообвинений. Он извинился, я тоже попросила прощения за инцидент, после чего он удовольствовался стулом.

С такими мужчинами, как Дэн, способными забыть о себе ради изысканных ощущений, которые дарит каждая часть тела, я могла расплакаться от избытка чувственности. Я будто лежала в поле чистого удовольствия, откликаясь на переполняющую меня музыку и находясь в состоянии непрерывного оргазма, причем все, что я при этом могла делать, это просто гладить ногу.

КОГДА в моей жизни появился Альберт, водитель грузовика с лицом ребенка, я не знала, как с ним быть. Он откликнулся на мое объявление «Мастерство и забота» и сказал, что ему нужна забота – но не могла бы я сперва его отшлепать? Я была настолько неопытна в области такой формы сексуального воздействия, что эта просьба привела меня в смятение, но потом я вспомнила об удовольствии, которое когда-то получала от хлестанья себя по ногам. Альберт хотел порки, жесткой порки ремнем по ягодицам. Он сказал, что это полезно для кровообращения, и посмотрел на меня взглядом, полным надежды, так что я с неохотой согласилась.

Он лег на стол лицом вниз, и я опустила кожаный ремень на его широкие ягодицы, в прыщах и с необычно грубой кожей. Он задрожал от боли и удовольствия, поблагодарил и попросил еще – пожалуйста, сильнее.

Руки у меня были крепкие, и по его дрожащей плоти пошли красные полосы. «Сильнее!» – снова воскликнул он. Без сомнения, что-то он от этого получал. Потом Альберт попросил назвать его плохим мальчиком. «Плохой мальчик! Ты очень плохой мальчик, и я должна тебя выпороть!» – повторяла я, пока не устала. Наконец, Альберт начал хныкать, и я остановилась. Во всем этом не было никакой радости, кроме удовлетворения моего любопытства. К чему все это? Куда приведет?

Альберт спустился со стола с видом ребенка, которого выпороли за плохое поведение. Теперь он пошел к мамочке, чтобы та простила его, посадила на колени и приласкала. «Ну-ну, – сказала я, когда он осторожно сел мне на колени, – теперь ты хороший мальчик, мамочка тебя любит». Только тогда он лег для массажа, и я нежно размяла его воспаленную кожу, втирая мягкий крем.

Я встречалась с Альбертом несколько раз, но в каждый свой визит он требовал все более строгого наказания и хотел, чтобы я хлестала его сильнее. В конце концов, я не смогла больше этого делать. Я ненавидела дороги, ведущие в никуда. Альберт чрезвычайно расстроился. Мне было жаль живущего в нем ребенка, который настолько привык к подобному обращению, что теперь не мог представить ничего лучше, но такой способ общения с людьми был не в моем стиле.

БОЖЬЯ жрица любви была счастлива. Благодаря клиентам я имела то, чего женщина редко может достичь в браке, а именно: жизнь, в которой выражалась моя глубинная сущность. Я была щедрой богиней, собирающей нектар своего бога, предстающего перед ней в виде множества мужчин.

С большинством клиентов мне было хорошо, а с некоторыми завязалась подлинная душевная связь. Я ценила их – по крайней мере, те их черты, что открывались мне в ходе наших кратких встреч при таких необычных обстоятельствах. Что еще важнее, они были мне благодарны. Они не часто об этом говорили, но я видела их уважение и юмор, чувствовала признательность и дружеский настрой. «Мне нравится твое прикосновение, Карла»; «С тобой я как дома»; «Ты делаешь хороший массаж и помогаешь мне лучше себя чувствовать» – эти слова служили ответом на постоянный вопрос, которым я задавалась: на правильном ли я пути?

Эти мужчины платили мне деньги, но никто не хотел пригласить меня на ужин или быть замеченным со мной на публике, так что все те вечера, что я была не с Хэлом, я проводила одна.

Мне было достаточно, что втайне меня любят несколько мужчин, что я ежедневно испытываю оргазм, иногда по два раза на дню – некоторые из клиентов дерзко замечали, что это я должна платить им деньги.

Моя независимая натура научилась ценить то, что вечерами я была сама себе хозяйка. Виктория часто оставалась с отцом, что было легче для нас обеих. Мне было сорок четыре года, но выглядела я лет на десять моложе. Я никогда не испытывала потребности сбежать от работы в наркотики, курить или выпивать. Я излучала здоровье, и меня можно было простить за мысль, что это будет продолжаться вечно.

Первые трещины

НА МАССАЖНОМ столе лежал Фил, крепкий, коренастый мужчина лет пятидесяти пяти. Глаза его были закрыты, он шумно дышал. Фил был одним из моих постоянных посетителей, и я заботливо массировала его спину, шею и ноги. Теперь он повернулся лицом вверх, и я занялась бедрами, грудью и наиболее важной частью его тела – половым органом.

Я знала мужские тела. Последние полчаса Фил испытывал мучительное желание. Я могла сказать это по легкому бессознательному подъему таза, и не только из-за моих прикосновений, но из-за бесчисленного количества неизрасходованной спермы – гормоны бушевали из-за воздержания. Фил пришел ко мне, поскольку я могла облегчить его стресс, даря наиболее сильное удовольствие, какое он когда-либо испытывал – интенсивный оргазм. За годы практики я узнала, где на теле расположены чувствительные точки, когда можно действовать жестче, когда – медленнее, а когда надо ускориться. Я научилась раз за разом возбуждать и охлаждать пыл.

Фил приблизился к наивысшей точке, и я ожидала, как его охватит чувство величайшего наслаждения. Страсть Фила и мои руки привели его к оргазму. Это был замечательный оргазм. Несомненно, лучше, чем во время секса с женой, который, как Фил рассказывал, последний раз случился несколько месяцев назад. Он должен был испытать счастье, но я услышала то, чего совершенно не ожидала: прикрыв глаза рукой, Фил сдерживал душераздирающие рыдания. Я с удивлением смотрела, как его обнаженное, уязвимое, слегка оплывшее жиром тело беспомощно вздрагивало, член его поник.

Я не знала, чем помочь при столь откровенном проявлении горя, поэтому сходила за полотенцем и прикрыла Фила. Я мягко коснулась рукой его лба, и когда он открыл глаза, я увидела в них невыразимую печаль. В его взгляде читалось, что теперь, после пережитого удовольствия, он был еще более одинок, чем прежде. Выброс сексуальной энергии показал ему, насколько пуста жизнь без любви и настоящей близости.

Я помогла Филу сесть. Он молча завернулся в полотенце и отправился в душ.

Что-то в его чувствах отозвалось и во мне, и я не стала это подавлять. Чего бы ни искал Фил, чего бы ни получал от меня, ему это не помогало. Величайшее удовольствие порождало величайшую пустоту. Я ощутила тревогу. В древней китайской вазе, что служила мне иконой, появилась небольшая трещина.