Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси

– Внимание, говорит капитан, – произнёс Манкузо по системе внутренней связи. Динамики, действующие от бортового электропитания, были выключены, и его слова будут передаваться вахтенными матросами из отсека в отсек. – Русские обошли вокруг нас и не сумели обнаружить. Вы отлично справились с работой, парни. Можете снова свободно дышать. – Он повесил микрофон на крючок. – Мистер Гудман, следуйте за ним.

– Слушаюсь, шкипер. Рулевой, лево руля пять градусов.

– Есть лево руля пять градусов, – отрепетовал рулевой, по команде поворачивая руль. Через десять минут «Даллас» снова следовал за кормой русского ракетоносца.

На системе управления огнём было установлено огневое решение. У торпед «Марк-48» едва хватит времени, чтобы их взрыватели перешли в боевое положение, перед тем как попасть в цель через двадцать девять секунд.

Министерство обороны, Москва

– Как самочувствие, Миша?

Михаил Семёнович Филитов поднял голову от лежащей перед ним груды документов. Выглядел он неважно – лицо всё ещё было красным и температура так и не спала. Дмитрия Устинова, министра обороны СССР, беспокоило состояние старого друга. Филитову следовало бы ещё несколько дней провести в госпитале, как и советовали врачи. Но старый офицер никогда не прислушивался к советам, он только исполнял приказы.

– Со мной все в порядке, Дмитрий. Всякий раз, когда выходишь из госпиталя, чувствуешь себя хорошо – даже если уже умер, – улыбнулся Филитов.

– Ты всё ещё неважно выглядишь, – заметил Устинов.

– Ну и что? В нашем возрасте все хорошо не выглядят. Хлопнем по стаканчику, товарищ министр? – Филитов достал из ящика стола бутылку «Столичной».

– Пьёшь слишком много, дружище, – упрекнул его Устинов.

– Как раз наоборот, слишком мало. Выпей я чуть больше антифриза, и не простудился бы на прошлой неделе. – Он налил до половины два стакана и передал один гостю. – Давай, Дмитрий, сегодня холодно на дворе.

Они сделали по глотку прозрачной жидкости и с шумом выдохнули.

– Мне уже лучше, – хрипло засмеялся Филитов. – Скажи, что там с этим литовским предателем?

– Толком не знаем, – ответил Устинов.

– Все ещё? Ты можешь рассказать, что там было в его письме?

Устинов сделал ещё глоток и начал рассказ. Когда он кончил, потрясённый Филитов смотрел на него, наклонившись вперёд.

– Господи! И его по-прежнему не могут найти? Сколько голов уже слетело?

– Адмирал Коров умер. Его арестовали офицеры КГБ, конечно, и вскоре после этого он умер от кровоизлияния в мозг.

– Наверняка кровоизлияние было девятимиллиметрового калибра, – сухо заметил Филитов. – Сколько раз я твердил, что этот долбаный флот нам не нужен? Какая от него польза, чёрт возьми? Можно использовать его против китайцев? Или против армий НАТО, которые нам угрожают? Нет, нельзя! Сколько миллиардов рублей уходит на то, чтобы строить и снабжать топливом эти красивые баржи для Горшкова, а что получаем взамен? Да ничего! Теперь у него пропала подводная лодка и весь гребаный флот не может найти её. Хорошо, Сталин умер, – он бы им показал.

Устинов кивнул. В свои годы он помнил судьбу тех, кто не могли доложить Сталину о полном успехе.

– Как бы то ни было, Падорину, похоже, удалось выкрутиться. На подлодке оказался дополнительный контроль за командиром.

– Падорин! – Филитов поднёс стакан к губам. – Этот евнух! Я встречался с ним всего раза три, не больше. Сухарь, даже для политработника. Никогда не улыбнётся, даже если пьёт с тобой. Тоже мне русский! Скажи мне, Дмитрий, почему Горшков держит у себя столько старых пердунов вроде него?

Устинов поднял стакан и улыбнулся.

– По той же причине, что и я. – Оба засмеялись.

– Ну и как товарищ Падорин собирается защитить наши тайны и спасти свою шкуру? С помощью машины времени?

Устинов объяснил все старому другу. Мало с кем был так откровенен министр обороны, с кем он мог поделиться государственными секретами. Филитов был на пенсии, но по-прежнему оставался полковником бронетанковых войск и с гордостью носил военный мундир. Он впервые вступил в бой на четвёртый день после начала Великой Отечественной войны, когда фашистские оккупанты рвались на восток. Лейтенант Филитов со своей танковой ротой, укомплектованной танками Т-34/76, встал на их пути юго-восточнее Брест-Литовска. Он отлично проявил себя, уцелел в схватке с танками Гудериана, отступил вместе с остальными войсками и вёл непрерывные бои, пока не попал в огромный «котёл» возле Минска. Ему удалось вырваться из окружения, затем он вырвался и из второго окружения, под Вязьмой, после чего командовал танковым батальоном во время контрнаступления Жукова под Москвой. В 1942 году он участвовал в броске на Харьков, который закончился весьма печально, но снова уцелел и сумел выйти из битвы, на этот раз выпрыгнув из горящего танка и оставив позади разгромленные остатки полка в «котле» на берегу Днепра. В том же году, уже в составе другого танкового полка, он возглавил наступление, в котором были разгромлены итальянские части под Сталинградом и завершено окружение немцев. В этой битве он был дважды ранен. За Филитовым закрепилась слава отличного командира, к тому же везучего. Его везение кончилось у Курска, где он вступил в бой с дивизией СС «Рейх». Возглавив атаку, Филитов на своём танке попал под жестокий перекрёстный огонь 88-миллиметровых орудий немецких танков, находившихся в засаде. Просто чудо, что ему и здесь удалось уцелеть. У него на груди так и остались шрамы от ожогов, полученных, когда он вылезал из горящего танка, а его правая рука оказалась практически парализованной. Раненого бесстрашного командира, удостоенного трех «Золотых Звёзд» Героя Советского Союза и множества других наград, отправили в тыл.

После многомесячного лечения, переводов из одного госпиталя в другой, он стал приёмщиком на военных заводах, отправленных на Урал, к востоку от Москвы. Там он включился в новую работу с такой же настойчивостью и жаром, которые проявлял на поле боя, где стал настоящим боевым командиром. Здесь, на военных заводах, он служил стране ещё лучше, чем на фронте. Прирождённый организатор, Филитов быстро научился подгонять директоров, заставляя их улучшать производство, и убедил конструкторов вносить небольшие, но часто принципиально важные изменения в конструкцию танков, что спасло немало жизней и помогло выигрывать бои.

Филитов и Устинов впервые встретились на одном из оборонных заводов. Израненный, весь в шрамах боевой ветеран и грубоватый аппаратчик, посланный Сталиным «выбивать» как можно больше военной техники, оружия и боеприпасов. После нескольких споров молодой Устинов понял, что Филитов никого не боится и никогда не уступает в вопросах, касающихся качества вооружения. В одном из таких споров Филитов буквально затащил Устинова в башню танка и на практике доказал ему свою правоту. Устинов принадлежал к числу людей, которые все схватывают на лету, и не нуждался в повторных объяснениях. Он не мог не оценить мужества офицера, который умел говорить «нет» народному комиссару вооружения, и они стали друзьями. К середине 44-го года Филитов был уже его правой рукой, специальным инспектором при наркоме, ему поручались самые трудные и самые неприятные дела. Если на каком-нибудь заводе возникали сбои, Филитов наводил там порядок – быстро и решительно. Три Звезды Героя и лицо в шрамах обычно помогали убедить директора завода исправить дело, а если он упорствовал, громовой голос полковника и выражения, способные вогнать в краску даже бывалого солдата, быстро решали проблему.

Филитов никогда не занимал видного положения в партии, и для своего «хозяина» был источником ценнейших сведений, собранных во время поездок по стране. Он по-прежнему сотрудничал с конструкторскими бюро, разрабатывавшими новые модели танков, и нередко сам выводил на полигон прототип новой модели или выбранный наугад танк из только что выпущенных заводом и вместе с такими же как он ветеранами подвергал машины испытаниям. Несмотря на искалеченную руку, Филитов считался одним из лучших башенных стрелков в стране. И он не кичился этим. В 1965 году Устинов решил сделать своему другу сюрприз и преподнёс ему генеральские погоны. Реакция Филитова удивила и даже разозлила маршала – тот заявил, что не завоевал их на поле боя, а получить звание генерала можно только на войне. Такой аргумент прозвучал довольно бестактно, поскольку сам Устинов стал маршалом в награду за заслуги в руководстве оборонной промышленностью и активную партийную деятельность, но, тем не менее, отказ Филитова свидетельствовал, что это образец нового советского человека, гордого собой и знающего себе цену.

Устинов с горечью подумал о том, какое несчастье постигло его друга в семейной жизни. Он был женат на прелестной женщине. Елена выступала на сцене Кировского театра, когда молодой лейтенант впервые познакомился с ней. Устинов вспоминал о ней с оттенком зависти – Елена была идеальной женой. Она родила двух прекрасных сыновей, но оба погибли. Старший, курсант военного училища, был убит в 1956 году в Венгрии, проявив себя стойким приверженцем партии. Ему не исполнилось и семнадцати лет. Что ж, он был солдатом и выполнял свой воинский долг. А вот младший сын погиб в 1959 году в результате несчастного случая на полигоне – его разнесло на части при разрыве дефектного затвора пушки новенького Т-55. Нелепая смерть. Вскоре после этого умерла и Елена – больше от горя, чем от болезней. Трагическая история.