(На)следственные мероприятия - Вероника Иванова

– Господин Ишикава сделал тебе предложение, от которого не отказываются?

В каком-то смысле. Только это было не предложение, а постановка перед фактом. И – ни малейших ограничений свободы выбора. В самом деле, зачем ставить какие-то условия, если единственно возможное решение и так очевидно?

– Вроде того.

– Уйдешь грабить караваны? Чур я с тобой!

– Не будет никаких караванов.

– Тогда неинтересно, – буркнул напарник, сползая по креслу чуть пониже в попытке занять положение лежа.

– Я же сказал: это личное.

– Да понял, понял… В рапорте так и будешь писать: по личным обстоятельствам?

– А что, нельзя?

– Почему же, можно. Но я бы на твоем месте придумал что-нибудь более заковыристое. Представь только, как будешь объяснять Барбаре во всех подробностях, что тебя подвигло на разрыв с ней… Жуткая картинка, правда?

– Нормальная.

– Так… – Морган сполз вниз совсем и ухитрился каким-то образом свернуться калачиком на сиденье. – Хватит устраивать здесь бенефис трагика. Расскажи толком, что происходит.

А вот это самое трудное. Для меня.

– Помнишь ту девочку, которую ты возвел на престол?

– Угу.

– Дед назвал цену своей поддержки. Союз.

– Логично. Одна голова хорошо, а четыре руки – лучше.

– Брачный союз.

Напарник то ли фыркнул, то ли хмыкнул.

– И ничего смешного!

– Ну, кому как. Пока не вижу трагедии.

– Дед хочет, чтобы Элисабет была помолвлена с представителем семьи Ишикава.

– И много кандидатов на почетную должность жениха?

– Двое.

– Дай угадаю… – Мо наморщил лоб. – Ну, Катсу, естественно, первый. А второй… Неужели сам дедуля?

– Я.

Снова раздался звук, похожий одновременно на смешок и на всхлип.

– А отставка-то тут при чем?

Неужели он не понимает?!

– Если я стану женихом, это будет означать…

– Что ты станешь женихом, – подытожил Морган. – Не более того.

– Как представитель семьи Ишикава!

– Гым. Тебе же все равно не удастся изменить свой генетический паспорт? Нет. Ты по определению представитель этой семьи. Самый натуральный.

– Если я буду участвовать в делах деда… А это ведь его дела! Я не просто буду «представителем», я…

– Станешь мафиози? – На меня посмотрели задумчиво и с отчетливо заметным сомнением. – Ни фига. У тебя не получится.

– Это еще почему?!

– А, значит, все-таки хочется? – подмигнул напарник, и я почувствовал, что краснею.

– Да не хочется! Но…

– Вот никогда не понимал людей, которые устраивают самим себе глупые переживания, потому что в реальной жизни им этого не хватает.

Что он хочет этим сказать? Что я увидел проблему там, где ее нет? Странно. Не похоже на Моргана. Уж ему ли не знать всех деталей происходящего!

– Не забывай к тому же, кто невеста.

– Милая девочка.

– Твоими усилиями возглавляющая теперь целую толпу преступников!

Капитан Кейн поменял положение тела. Поднялся в смысле. И посмотрел на меня осуждающе.

– Что тебя смущает больше? Чужие обстоятельства или собственный страх?

– Мне не страшно!

Он вздохнул, отвернулся, устремив взгляд туда, где рассветное солнце блуждало между новостройками, и начал говорить. Бесцветно и спокойно.

– Тебе именно страшно. А поэтому еще и стыдно. Ты прекрасно знаешь, что должен сделать, более того, тебе жутко хочется это сделать, но, поскольку все чувства сейчас устремлены в одну точку, острота восприятия окружающих условий притупилась настолько, что ты не можешь смоделировать ответную реакцию на твои действия. Проще говоря, тебе кажется, что твой поступок станет… ну, чем-то вроде разлома. И отделит тебя от прошлого раз и навсегда.

Ну вот откуда, откуда он всегда все про меня знает?! Притом что сам ни разу не оказывался в подобной… Или все-таки оказывался?

– А вообще, совершенно естественный процесс. Прошлое со временем должно уходить назад.

– Но в этом прошлом останутся…

Морган посмотрел на меня взглядом, подозрительно напомнившим тетушкин. Только очков не хватало. И я почему-то вдруг подумал, что знаю, кто будет следующим начальником Отдела Специальных Операций.

– С какой стати? Лично я не собираюсь где-то там оставаться! – махнул он рукой, успешно стряхивая с лобового стекла дисплей заднего вида. – Упс…

– Да ладно, я им почти не пользуюсь.

– В общем, мысль понятна?

– Э…

– От меня ты, мой друг, отделаться в ближайшее время вряд ли сможешь, уж поверь. А принимая во внимание, что мне – в отличие от тебя – никакой отставки, тем более по собственному желанию, не светит, то прошлое плавно становится настоящим. И давай уже излагай детали своего трагического плана!

Узнав, что никакого плана нет, Морган обиделся. Реально обиделся. Замолчал и сидел всю дорогу, надувшись как мышь на крупу. Дорогу до моего дома. И первые слова я услышал, только когда начал переодеваться для…

– А ты в этой юбке не запутаешься?

– Хочешь сам попробовать? – предложил я. – Увидишь, она удобная.

– Ну уж нет! Мне прошлого раза хватило.

– Так ты вроде хакама еще не примерял…

– Позора мне хватило в прошлый раз! Устроенного по милости твоего дедушки.

Ах вот он о чем! А что, было забавно. Хотя и несколько неожиданно.

– Он пошутил. Наверное.

– Наверное? – с нехорошим нажимом переспросил напарник.

– Ну… Мне так кажется.

– А мне – не очень. Не кажется в смысле. У вас же такое вовсю практикуется, да?

Понятно. Уборка Джеева имущества не прошла даром, оставив в нежной душевной организации Моргана неизгладимый… Ага, как же! Человек, который не моргнув глазом рискует жизнью, приходит во взвинченное состояние при невинном упоминании всего лишь одного из совершенно естественных аспектов бытия? Не верю! Как говорил какой-то древний деятель искусства. Хотя что-то же его смущает? Не деятеля, а моего напарника, разумеется. И насколько могу судить по себе, смущение возникает как раз оттого, что пытаешься представить себя в предлагаемых обстоятельствах и…

– Крыша уже поехала? – участливо поинтересовался капитан Кейн, поглядывая на меня с подозрением.

– Крыша?

– Она самая. Стоишь тут, полуголый, рот до ушей, глаза такие ласковые-ласковые… Ну чистый идиот.

Если просмотреть по порядку мои последние мысли, то можно согласиться. Легко.

– А я должен плакать, по-твоему?

– Нет. Откуда я знаю? Я на дуэлях ни разу не дрался.

– Это не дуэль.

Он недоверчиво фыркнул.

Впрочем, смысл у назначенного поединка был тот же самый, что и у традиции, уходящей корнями в далекое прошлое. Правда, калечить друг друга мы с Катсу не собирались. Ну, я не собирался, по крайней мере. Мне бы хоть на сколько-нибудь поближе к нему подобраться, чтобы обозначить удар, и то будет счастье. А уж ударить самому… Нет, чудеса случаются, не спорю. И часто. Но в сегодняшнем бое мне нужна не демонстрация всей мощи черной и белой магии, а…

Я сознавал, что не смогу победить. Еще до того, как подписался на это соревнование. «Главное не победа, главное – участие» – вот мой нынешний лозунг. Просто хочу показать, что не отступлю.

– Он сильный боец?

– Катсу? Очень.

– И что ты намерен делать?

Своевременный вопрос.

– Драться.

– И только-то?

– Этого разве мало?

Морган хмыкнул:

– Не ставишь себе цели?

– Я не смогу у него выиграть честно.

– Тогда выиграй нечестно.

Ничего себе предложение! Как-то оно странно звучит в устах того, кто…

– И это говорит человек, всегда действующий по правилам?

– Ну… не всегда все-таки, – признался он. – Да и…

– Ну-ка, ну-ка, с этого места попрошу подробнее!

– Правила бывают разные.

– Здесь-то все предельно ясно.

– Не скажи.

– Позиции, серии ударов, места касаний, засчитывающиеся в определенной пропорции… Даже думать не надо: все заранее расписано.

– Тебе это не подходит.

– В смысле?

Морган качнул головой, указывая подбородком на оставшуюся амуницию:

– Будешь надевать?

– Конечно. Это же защитные…

– Скажи, на кой черт тебе сейчас защита?

– Ну как же… Я же не хочу получить…

– Не хочешь получить руку принцессы?

А вот это уже почти оскорбление. И я бы, пожалуй, с большим удовольствием приложил синай не к Катсу, а совсем к другому человеку… Нет, он не противник. И не соперник. Напарник. И, наверное, мне только сейчас стал понятен смысл этого слова в полной мере.

Пара ведь должна образовывать единое целое, правильно? Так мы и образуем. Но там, где есть инь, оставшуюся часть пространства обязательно должен занимать ян. Проще говоря, мы вряд ли когда-нибудь добровольно сойдемся во мнениях по любому поводу просто потому, что… Потому что так и должно быть. Для равновесия.