Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быстро поняв церковную ситуацию, молодой епископ проводил переговоры с сотнями священников, монахов и мирян. Он разработал особый чин покаяния, принял десятки обновленческих священников, договорился с московскими приходами о чине их присоединения к Патриарху. «Благодаря неукротимой энергии этого человека церковная организация в Москве была восстановлена в два дня», – писали церковные историки.
В те дни неизменно и всюду Святейшего Патриарха сопровождал епископ Иларион. На патриарших богослужениях он выступал с проповедями, в которых без робости касался актуальных церковных проблем, пламенно призывая пастырей стать вождями народа, который ожидает от них слов правды и любви. После публичного покаяния митрополита Сергия (Страгородского) в августе 1923 года в Донском монастыре именно владыка Иларион подал ему белый клобук. Разъяренные обновленцы поспешили направить донос на Лубянку, сообщая, что выступления епископа Илариона в московских храмах «носят явно контрреволюционный и погромный характер… Открыто ведутся речи о необходимости погрома евреев и прочее, что первый враг русского народа – Советская власть, а второй – обновленческое церковное движение… Если его явно контрреволюционной деятельности не будет положен предел, то неизбежны общественные беспорядки и избиение церковных обновленцев».
По благословению Патриарха епископ Иларион принял на себя тяжкую и неблагодарную роль посредника в делах с властью, точнее – с ОГПУ, по вопросам церковно-государственных взаимоотношений. Высокообразованный богослов вел беседы с начальником 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Е. А. Тучковым, закончившим всего четыре класса школы, зато летом 1917 года вступившего в партию большевиков и в 1919 году в Уфимской ЧК начавшего свою борьбу с «церковниками». Тучков быстро убедился в талантах своего оппонента, тем более что по докладам агентов, к осени 1923 года у обновленцев в Москве и губернии осталось несколько десятков храмов – большая часть вернулась под омофор Патриарха.
На переговорах с обновленческими лидерами владыка Иларион был готов проявить гибкость, но отказался пойти на принципиальные уступки ради скорейшего достижения церковного мира. В августе 1923 года из-за провокационного поведения вождей обновленчества переговоры об условиях их возвращения в патриаршую Церковь были прекращены.
17 августа 1923 года владыка Иларион прочитал в Политехническом музее трехчасовую лекцию «Тихоновцы и обновленцы: что их разделяет?». 4 сентября в том же зале состоялся диспут на тему: «Обновленческий Собор 1923 года». Владыка Иларион указал на очевидные факты: обновленческие лидеры использовали с самого начала ложь, подлог и грубое нарушение церковных канонов. После доклада владыки, закончившегося аплодисментами всего зала, в качестве оппонентов выступали обновленцы, успеха не имевшие.
В октябре в Политехническом музее прошли еще несколько диспутов, на которых оппонентами владыки Илариона выступили вождь обновленчества священник Александр Введенский и нарком просвещения А. В. Луначарский. На одном из них нарком с усмешкой спросил: «Как же так, вы, служители культа, совершенно погрязли в противоречиях. С одной стороны, для вас Священное Писание – это нечто непререкаемое, а с другой, там ведь неоднократно говорится, что несть власти не от Бога… А Советскую власть вы ругаете, недовольны ею. Как вы, гражданин Троицкий, ответите на этот вопрос? – А мы разве говорим, что Советская власть не от Бога? – тут же парировал владыка Иларион. – Да, конечно, от Бога! В наказание нам за грехи…» (42, кн. 4, с. 425).
Вспоминал ли он свою давнюю проповедь в дни начала роковой Первой мировой войны? В августе 1914 года в Сергиевом Посаде он говорил: «Пробил грозный час суда над Русской землей. За последние десять лет мы все немало грешили. Мы, русские люди, допустили в нашей родной земле распространиться неверию. У нас небывалое прежде развращение нравов. Мы, русские люди, грешны перед нашей славной историей. Мы грешны перед памятью и заветами наших предков. Мы грешны перед нашими родными святынями. Стали мы терять страх Божий. Разучились любить Царя и Родину. Мы привыкли поносить и хулить все свое и родное, хвалить и превозносить все чужое. Пришел час искупить перед Богом наши народные вины, наши народные грехи…» (цит. по: 42, т. 4, с. 394).
Тучков сделал вывод: пребывая в Москве, Иларион «приносит громадную пользу Церкви и ярому контрреволюционеру Патриарху Тихону». Чекист решил ударить по Патриарху, арестовав его помощника. 15 ноября 1923 года архиепископ Иларион был арестован. 20 ноября Патриарх обращается в народный комиссариат юстиции с просьбой разобраться в деле «моего ближайшего помощника по управлению Московской православной епархией», чья помощь как «епископа энергичного и высокообразованного крайне необходима и незаменима». На запрос НКЮ под грифом «совершенно секретно» 30 ноября заместитель начальника Секретного отдела ОГПУ Я. С. Агранов и начальник 6-го отделения Секретного отдела Е. А. Тучков ответили: «Гр. Троицкий арестован за контрреволюционную деятельность, выразившуюся в антисоветской агитации на устраиваемых им диспутах, лекциях и в распространении провокационных слухов с контрреволюционной целью… Считаясь с серьезностью состава преступления, удовлетворить ходатайство быв. [так в тексте – Авт.] Патриарха Тихона БЕЛЛАВИНА СООГПУ не находит возможным» (19, кн. 2, с. 506). 7 декабря архиепископ Иларион коллегией ОГПУ приговорен к трем годам заключения в концлагерь – в Соловецкий лагерь особого назначения. При виде ужаса барачной обстановки и лагерной пищи владыка печально сказал: «Отсюда живыми мы не выйдем».
В лагере вместе с другими архиереями и священниками владыка Иларион занимался плетением сетей и ловлей рыбы, был лесником и сторожем. Он сохранил монашескую нестяжательность, детскую незлобивость и простоту, не отвечал на оскорбления окружающих, казалось, не замечая их. Он всегда был мирен и весел, просто отдавал всякому то, что у него просили. «Отдыхаю и живу мирно на Соловках», – писал он в письме на волю. Ко всем окружающим, от профессора до вора, он относился с подлинной любовью и пониманием, в каждом человеке видя образ Божий. Богослужение начальство строго запрещало, и лишь тайком удавалось совершить на Пасху праздничную службу.
Патриарх Тихон прилагал усилия для спасения служителей Церкви. 26 и 28 мая 1924 года он направлял на имя Тучкова прошения об освобождении из заключения нескольких членов Священного Синода, в их числе и владыки Илариона. Хорошо представляя отношение чекистов к своему помощнику, он специально добавлял, что намерен направить его «правящим архиереем в Симбирскую или иную епархию», то есть подальше от Москвы. Тучков лишь отчеркнул чернилами последние слова Патриарха, пытавшегося его провести (157, с. 373, 374).
Но и в условиях лишений,
