Теория праздного класса - Торстейн Веблен

Глава XIII. Случаи сохранения независтнического интереса

С течением времени антропоморфический культ с его кодексом соблюдения обрядов благочестия, находясь под давлением экономических потребностей и в результате разрушения системы статуса, сам испытывает постепенный и все больший распад. По мере того как происходит этот распад, с благочестивой позицией начинают смешиваться, ассоциируясь с ней, некоторые другие мотивы и побуждения, не всегда имеющие антропоморфическую природу и не обязательно объясняющиеся привычкой к личному подчинению. Не все из этих дополнительных побуждений, привносимых в религиозные обычаи современной жизнью, всецело согласуются с благочестивой позицией или с антропоморфическим пониманием последовательности событий. Поскольку происхождение этих побуждений неодинаково, их влияние на систему религиозной жизни также происходит в различных направлениях. Во многих отношениях они идут в разрез с лежащей в их основе нормой подчинения или подставной жизни, нормой, к которой как к реальному основанию нужно сводить весь кодекс соблюдения обрядов благочестия, а также институты церкви и духовенства. Вследствие наличия чуждых мотивов постепенно разрушается режим статуса в обществе и производстве и канон личного подчинения теряет ту опору, которую он находил в нерушимой традиции. В занятую этим каноном сферу деятельности вторгаются чуждые ему привычки и тенденции, и вскоре система церкви и духовенства частично обращается на другие цели, противоречащие в известной мере назначению системы благочестия, какой она была во времена наиболее сильного и характерного развития священства.

Среди этих противоречащих мотивов, которые оказывают свое влияние на систему благочестия в ее последующем развитии, можно упомянуть мотивы благотворительности, а также товарищеского общения и развлечения в обществе, или, более широко, различные проявления чувства человеческой солидарности и сочувствия. К этому можно добавить, что использование церкви в чуждых ей целях существенно способствует ее сохранению в том же виде и под тем же названием даже среди людей, готовых, возможно, отказаться от ее сущности. Элементом, еще более характерным и еще более противоречащим и пронизывающим мотивы системы благочестия, используемые в ее официальной поддержке, является то не признающее авторитетов чувство эстетического единения с окружающим миром, которое остается сегодня от акта поклонения, когда из него исключена антропоморфическая сущность. Смешавшись с мотивом подчинения, оно сослужило хорошую службу в деле сохранения института священнослужителей. Это чувство или эстетическое побуждение к солидарности с окружающим миром не является прежде всего экономическим по своему характеру, но на более поздних этапах развития промышленного производства оно косвенно в значительной мере содействует формированию у индивида экономически целенаправленного склада ума; его наиболее заметное влияние в этом направлении видно в смягчении чересчур ярко выраженного пристрастия к собственным интересам, унаследованного традицией от начальных, наиболее адекватных этапов режима статуса. Поэтому представляется, что экономическое значение этого побуждения идет в разрез с благочестивой позицией: первое будет видоизменять, а то и устранять пристрастие к собственным интересам, существующее в силу противопоставления или непримиримости «я» и «не-я»; в то время как последняя, будучи выражением представления о личном господстве и подчинении, будет подчеркивать это противопоставление и стремиться к расхождению эгоистических интересов с интересом жизнедеятельности всего человеческого общества.

Это очищенное от завистнического интереса наследие религиозной жизни — чувство единения с окружающим миром или с общим процессом жизнедеятельности — так же, как побуждение к благотворительности или общительности, действует всепроникающим образом, придавая образу мысли людей экономическую направленность. Однако действие всей этой категории стимулов несколько неопределенно, и трудно проследить в деталях все его последствия. Но ясно уже то, что оно идет в разрез с теми принципами, лежащими в основе института праздного класса, которые были сформулированы выше. Основанием этого института, как и основанием связанных с ним в развитии культуры антропоморфических культов, является привычка завистнического сравнения, а эта привычка несовместима с проявлением склонностей, о которых сейчас идет речь. Реальными канонами, которым подчиняется образ жизни праздного класса, являются демонстративное расточительство времени и средств, а также устранение от процесса промышленного производства, в то время как рассматриваемые здесь специфические склонности ярко проявляются в порицании расточительства и бесполезного образа жизни, а также в стремлении к участию в процессе общественной жизни или слиянию с ним, будь то в экономической области или в какой-либо другой из сторон или аспектов этого процесса.

Понятно, что эти склонности и обусловленный ими образ жизни там, где обстоятельства благоприятствуют их выражению, или там, где они оказывают господствующее влияние, идут в разрез с праздно-светским образом жизни; однако не вполне очевиден тот факт, что жизнь общества по схеме праздного класса в том ее виде, в каком она предстает на поздних стадиях своего развития, имеет неуклонную тенденцию к подавлению этих склонностей или изъятию их из образа мысли, в котором они выражаются. Влияние праздно-светских порядков довольно сильно выражается совсем в другом направлении. В своем позитивном выражении, предписанием, а также отбором и элиминацией, система жизни общества по схеме праздного класса благоприятствует всепроникающему и всевластному главенству канонов расточительства и завистнического сравнения при всяком стечении жизненных обстоятельств. Однако в своем негативно выражающемся влиянии выучка праздного класса не столь однозначно соответствует этим основополагающим канонам. Направляя человеческую деятельность таким образом, чтобы были соблюдены денежные приличия, канон праздного класса настаивает на выходе из производственного процесса. То есть он подавляет деятельность в тех направлениях, в которых по обыкновению прилагают свои усилия безденежные члены общества. В особенности в отношении женщин, и в частности женщин из верхов и из верхних слоев «среднего класса» развитых производственных общностей, это ведет даже к их устранению от конкурентного процесса накопления, связанного с использованием в занятиях финансовой сферы квазихищнических методов.

Денежная культура, или культура праздного класса, начинающаяся как сопернический вариант реализации побуждения к мастерству, теперь, в своем позднем проявлении, начинает нейтрализовывать свое основание, устраняя привычку завистнического сравнения в отношении «эффективности» индивидов или даже в отношении денежного статуса. С другой стороны, тот факт, что члены праздного класса, и мужчины, и женщины, до некоторой степени освобождены от необходимости находить средства к существованию в сопернической борьбе со своими собратьями, дает возможность не только выжить членам этого класса, но и следовать в определенных пределах своим наклонностям даже в том случае, когда они не одарены способностями к достижению успеха в конкурентной борьбе. Другими словами, на самых последних стадиях наиболее полного развития института праздного класса средства к существованию его членов не зависят ни от обладания теми способностями, которые характеризуют преуспевающего индивида на стадии хищничества, ни от неустанной тренировки их. Шансы выживания у индивидов, которые такими способностями не одарены, больше, следовательно, на высших ступенях праздного класса, нежели в общем на среднем уровне населения, живущего в условиях системы соперничества.

В одной из предыдущих глав при обсуждении условий сохранения архаических черт выяснилось, что своеобразное положение праздного класса предоставляет исключительно благоприятные возможности для сохранения черт, характеризующих типы человеческой природы, присущие одному из наиболее ранних и устаревших этапов развития культуры. Праздный класс находится в выгодном положении: не испытывая давления острых экономических потребностей, он стоит в стороне от грубого воздействия сил, требующих приспособления к экономической ситуации. Ранее уже говорилось о сохранении в праздном классе и в обществе, живущем по его замыслу, черт и типов человеческого характера, напоминающих о культуре хищничества. Эти склонности и привычки имеют исключительно благоприятную возможность для сохранения при режиме господства праздного класса. Привилегированное в денежном отношении положение праздного класса действительно создает ситуацию, благоприятную для выживания таких индивидов, которые не одарены набором способностей, необходимых для того, чтобы они могли с пользой участвовать в современном производственном процессе; в то же время каноны почтенности требуют демонстративного проявления определенных хищнических способностей. Занятия, в которых находят свое проявление хищнические способности, служат доказательством богатства, знатного происхождения и удаления от производственного процесса. Сохранению хищнических черт в условиях культуры праздного класса способствуют как освобожденность этого класса от производства, т. е. негативно выраженный фактор, так и одобрение этих черт праздно-светскими канонами благопристойности, т. е. фактор, оказывающий прямое влияние.