Кунсткамера аномалий - Игорь Винокуров

Когда Екатерина познакомилась с Григорием Орловым, здоровье императрицы быстро слабело. Елизавета чахла, она перенесла уже несколько апоплексических ударов. Но предстоящее царствование Петра III внушало Екатерине тревогу. Теперь Пётр относился к ней так неприязненно, что она ожидала: её отошлют назад в Германию. Тем не менее она ничего не предпринимала в свою защиту. Она положилась на Григория Орлова, от которого в ту пору как раз ждала ребёнка. На Рождество 1761 года скончалась императрица Елизавета, и новым правителем был провозглашён Пётр III. Прошло восемнадцать лет с тех пор, как Екатерина прибыла в Россию.

Целых шесть недель гроб с телом покойной императрицы был выставлен для торжественного прощания. Каждый день по многу часов подряд перед гробом, преклонив колени, стояла Екатерина – воплощённый образ смиренного благоговения и святости, поэтому как сообщил своему правительству французский посол она «все более и более завоёвывала сердца русских». А Пётр становился с каждым днём все непопулярнее, особенно среди гвардейских офицеров, с которыми он обращался как с рекрутами. Одним из первых его политических шагов стало заключение мира с Пруссией (мирный договор был ратифицирован 24 апреля 1762 года. Этот пакт спас Фридриха Великого от крушения. Одновременно Пётр заключил союз с прусским монархом, чьим страстным поклонником он был.

Его политика находилась в разительном противоречии с внешней политикой Елизаветы, но проистекало это не только из слепого преклонения перед прусским королём, но и вследствие тесных связей со своей немецкой родиной, Гольштейном. Пётр искал во Фридрихе союзника для войны с Данией: ему хотелось силой оружия утвердить свои притязания на Шлезвиг. О России при этом он не думал, о России он никогда не думал. Часто он признавался Екатерине, – так писала она в своих «Записках», – что «…он чувствует, что не рождён для России; что ни он не подходит вовсе для русских, ни русские для него и что он убеждён, что погибнет в России». Россия угнетала его, она была слишком громадной для него; его сердце осталось привязанным к его крохотному герцогству Гольштейн. И ради маленького Гольштейна он решил ввергнуть великую Россию в войну с Данией.

Фридрих настоятельно просил его одуматься, по крайней мере, дождаться своей коронации – этим он укрепит своё положение. Однако Пётр отдал приказ отправляться в поход; уже авангард русской армии вступил в Шведскую Померанию, а в первые дни июля черёд идти на войну ждал и гвардейцев. И тут братья Орловы стали действовать.

28 июня гвардия объявила Екатерину II «самодержицей» и присягнула ей. Пётр был арестован. Без всякого сопротивления он отказался от всех прав на престол. Он просил Екатерину дозволить ему вернуться в Гольштейн.

Она не согласилась на его просьбу, да иначе и быть не могло, ведь тогда Пётр представлял бы постоянную угрозу и для неё, и для России. Даже будучи под арестом, он был опасен. Впрочем, длилось это недолго. Вечером 6 июля из Ропши, где удерживали Петра, курьер спешно доставил императрице письмо от Алексея Орлова. Автор был, очевидно, очень напуган и писал государыне следующее: «Матушка! Милостивая Императрица! Как мне сказать о случившемся? Не поверишь Ты Твоему верному рабу, ну да скажу правду, как перед ликом Господним. Матушка, умру, не пойму, как беда приключилась. Пропали мы, если Ты не помилуешь. Матушка!… Его больше нет. Но никто это не замышлял; как можно помыслить поднять руку на императора. Но, Государыня, беда приключилась. Поспорил он за столом с князем Фёдором, и не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали; и все мы виновны, и всех наказывать надо, но, помилуй меня, брата ради! Мне моя вина ведома – прости или прикажи немедля расстаться с жизнью. Мне свет не мил. Мы Тебя разгневали, и наши души на вечную гибель осуждены».

Матушка Екатерина, милостивая императрица, хотя и ужаснулась – ведь она никак не хотела начинать своё царствование с убийства, – но простила. И скрыла убийство. Она заявила, что Пётр умер «по воле Господа» от прежестокой геморроидальной колики. Десять лет спустя Пётр III ещё раз заставил о себе говорить: авантюрист с берегов Дона, казак Емельян Пугачёв, возглавил мощное восстание казаков и крестьян, объявив себя царём Петром III, чудесным образом спасшимся из темницы.

Восстание это стало самым серьёзным внутриполитическим кризисом за всё время правления Екатерины. Лишь ценой огромных усилий всё-таки удалось разбить бунтовщиков. Пугачёв был пленён и в январе 1775 года казнён в Москве. Чтобы ничто не напоминало о нём, Деревню, где он родился, велено было сровнять с землёй, а дома отстроить на другом месте, сменив также название поселения. Теперь это местечко было названо в честь Григория Александровича Потёмкина – так как он необычайно отличился при усмирении восставших. В это время Потёмкин – уже десять месяцев он был фаворитом Екатерины – постепенно забирал бразды правления в свои руки. Оставаться одним лишь любовником государыни было ему мало, хотя и без того ему жилось славно. Он занимал очень высокие посты, был членом Тайного совета, вице-президентом Военной академии в ранге генерала. Он был возведён в графское достоинство. Екатерина наградила его высшими российскими знаками отличия и позаботилась даже о том, чтобы иностранные правительства также отметили его. Так, из Пруссии он получил «Чёрного орла», из Польши – «Белого орла» и «Святого Станислава», из Швеции – «Святого Серафима» и из Дании – «Белого слона».

Итак, Потёмкин был почтён самыми высокими наградами, хотя Франция и отказалась удостоить его «орденом Святого Духа», а императрица Мария Терезия, которая не могла терпеть «эту бабу» Екатерину, не захотела произвести Потёмкина в «рыцари Золотого руна». Версаль и Вена отделались вполне резонными объяснениями: подобных знаков удостаиваются-де последователи Римской католической церкви. Однако совсем иначе было с немецким княжеским титулом, который высоко ценили в России. Екатерина просила Иосифа II даровать Потёмкину этот титул. Мария-Терезия вновь была против, но Иосиф стал возражать своей матери и, в конце концов, добился её согласия: в марте 1776 года Григорий Александрович Потёмкин получил титул князя Священной Римской империи. С тех пор он был «князем», «Светлейшим», «Его светлостью». Ежемесячное жалованье его составляло по приказанию императрицы 12 000 рублей. При этом все его расходы покрывались за счёт государственной казны; время от времени Екатерина преподносила ему щедрые денежные подарки. Одаривала она его и ценными вещами, например шубами, драгоценностями, сервизами. Заботилась она не только о нём самом, но и о его родственниках. Его мать переехала в Петербург, за ней последовали его братья, племянницы и племянники. Все они получали чины и должности.

Чего ещё не хватало ему? Он не получил орден Подвязки. Король Англии, Георг Ш, отклонил просьбу и даже, более того, как сообщал из Лондона в Петербург российский посланник, «не только отказал, но и счёл сие дело возмутительным». А чего недоставало ему ещё? Его биограф Соловейчик уверен, что с конца 1774 года Потёмкин перестал быть любовником Екатерины и стал её законным супругом. Его, человека, истово верующего, уязвляла незаконность их отношений, и потому «…бывшая принцесса Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская, ныне её величество императрица российская Екатерина II, вдова покойного императорского величества царя Петра Ш по своей собственной доброй воле вышла замуж за Григория Александровича Потёмкина всего через несколько месяцев после того, как он стал её фаворитом».

Действительно ли состоялась свадьба, нельзя сказать наверняка. Соловейчик убеждён в этом. Так же считают ещё два русских историка. Но лишь на основании косвенных свидетельств. Доказательств нет. К свидетельствам относятся многочисленные любовные письма, в которых Екатерина именует Потёмкина своим «супругом» или «мужем», а себя называет «супругой». Наиболее значимо из этих писем следующее, цитируемое Соловейчиком: «Мой господин и любимый супруг, сперва хочу сказать о том, что меня больше всего волнует. Почему Ты печалишься? Почему доверяешь больше Твоей больной фантазии, чем осязаемым фактам, кои все лишь подтверждают слова Твоей жены? Разве два года назад не связала она себя священными узами с Тобой? Разве с тех пор я переменила отношение к Тебе? Может ли статься, что я Тебя разлюбила? Доверься моим словам. Я люблю Тебя и связана с Тобой всеми возможными узами…»

Очевидно, Потёмкин усомнился в любви Екатерины, и тогда она написала ему это письмо. По-видимому, он постоянно сомневался в её любви. Современному человеку трудно понять, почему он так был настроен. Ведь Екатерина буквально осыпала его любовными письмами. Порой она писала ему записки по нескольку раз в день, часто адресовала ему пространные послания, в которых вновь и вновь признавалась в любви, хвалила его, восторгалась им, придумывала для него самые необычные ласкательные имена.