Иерусалим - Сельма Лагерлёф

Ингмар вынул часы. Луна светила так ярко, что он ясно видел цифры и стрелки. Было уже около одиннадцати. «Неужели так поздно? — подумал он. — А я все еще среди Иудейских гор!»

Его охватила такая тревога, что он не мог больше идти спокойно и бросился бежать. Ингмар задыхался, кровь стучала у него в висках, и сердце сильно билось, «Так я замучаю себя до смерти, — подумал он, — но ничего этим не добьюсь». Несмотря на это, Ингмар продолжал бежать.

Дорога лежала гладкая и ровная в лунном свете, и Ингмар не думал ни о какой опасности. Внизу, в долине, начался густой лес. Ингмар уже не видел дороги, но продолжал быстро бежать. Вдруг он споткнулся о камень и упал, быстро вскочил на ноги, и тут же почувствовал, что ушиб колено так сильно, что не может идти дальше. Тогда Ингмар присел на обочине. «Это скоро пройдет, — успокоил он себя. — Надо только немного отдохнуть».

Не в силах сидеть спокойно, Ингмар едва дал себе время перевести дух.

— Я сам не свой, — пробормотал он. — У меня такое чувство, словно кто-то гонит меня и толкает к Яффе.

Не обращая внимания на сильную боль в ноге, Ингмар пошел дальше, но вскоре нога совсем отказалась служить ему, и Ингмар упал на дорогу.

— Я больше не могу, — сказал он, как бы обращаясь к силе, толкавшей его. — Ради Бога, придумай, как помочь мне.

Едва Ингмар произнес эти слова, как послышался быстро приближающийся шум колес. Почти в ту же минуту показался и экипаж, который на бешеной скорости мчался с холма. Раздалось громкое щелканье кнута и крики, которыми возница подгонял лошадь.

Ингмар быстро отполз к обочине, чтобы не попасть под копыта лошади.

Экипаж спустился с холма, с которого только что сбежал Ингмар, и стало видно возницу. Тележка была самая обыкновенная, выкрашенная в зеленый цвет, в каких часто ездят в восточной Далекарлии. «Ах, вот оно что! — подумал Ингмар, — это неспроста, таких телег в Палестине не водится». А возница показался Ингмару еще более странным. В своей маленькой черной шляпе, стриженный под горшок, он выглядел настоящим далекарлийцем. К тому же он сбросил верхнюю одежду и ехал в одной зеленой куртке с красными рукавами. Вне всякого сомнения, эта одежда была из Далекарлии. Лошадь тоже была особенная. Прекрасный вороной конь был такой сильный и холеный, что шкура его просто блестела. Человек в тележке ехал стоя, наклонившись над лошадью, и изо всех сил хлестал ее кнутом по голове. Жеребец словно не чувствовал ударов, бешеная езда, по-видимому, нисколько не утомила его.

Увидев Ингмара, человек остановил лошадь и сказал:

— Если хочешь, я подвезу тебя.

Ингмар, хотя и торопился как можно скорее попасть в Яффу, он не спешил сразу воспользоваться предложением незнакомца. Не то, чтобы он понял, что все это было колдовство и наваждение, но его отталкивало лицо возницы, все покрытое рубцами, словно ему часто приходилось бывать в драке, а над одним глазом у него был еще свежий шрам.

— Я еду скорее, чем ты привык ездить, — сказал возница. — Сдается мне, ты спешишь.

— Ты так уверен в своем коне? — спросил Ингмар.

— Я уверен в нем, хоть он и слепой.

Услышав это, Ингмар задрожал с головы до ног. Человек свесился из тележки и заглянул ему в лицо.

— Можешь положиться на меня, — сказал он. — Ты сам понимаешь, кто меня послал.

При этих словах Ингмар почувствовал, как к нему возвращается его былое мужество. Он влез в тележку, и они с головокружительной быстротой понеслись по Саронской равнине.

Миссис Гордон уехала в Яффу, чтобы ухаживать за внезапно заболевшей приятельницей — женой одного миссионера, который дружески относился к колонистам и не раз оказывал им всякую помощь.

Той ночью, когда Ингмар Ингмарсон отправился в Яффу, миссис Гордон до полуночи пробыла с больной, и теперь ее насильно послали отдохнуть. Выйдя из комнаты больной, она увидела, что ночь светлая и ясная, все залито серебристым лунным светом, какой можно видеть только на морском берегу. Миссис Гордон вышла на балкон и залюбовалась видом больших апельсиновых садов, городом, построенным на отвесных скалах, и бесконечной сверкающей пеленой моря.

Миссис Гордон жила не в самом городе, а в немецкой колонии, находившейся за городом на холме. Как раз под ее балконом проходила проезжая дорога. В ярком лунном свете миссис Гордон далеко различала ее среди домов и садов.

И вот миссис Гордон увидела, что какой-то человек медленно и устало шел по дороге. Это был высокий мужчина, в лунном свете фигура его казалась еще выше, и миссис Гордон он представлялся каким-то великаном. Он подходил к каждому дому и внимательно осматривал его. Миссис Гордон почему-то показалось, что в этом человеке есть что-то загадочное и пугающее, словно он был не живым существом из плоти и крови, а призраком, искавшим дом, куда он мог бы проникнуть и насмерть перепугать всех, в нем живущих.

Наконец человек подошел к дому, на балконе которого стояла миссис Гордон, осмотрел этот дом тщательнее других, обошел его вокруг и миссис Гордон услышала, как он стучал в запертые ставни и в дверь. Она высунулась с балкона посмотреть, что произойдет дальше, и в это время человек заметил ее.

— Миссис Гордон, — тихо и осторожно окликнул он ее, — я хотел бы сказать вам два слова.

Незнакомец поднял голову и она узнала Ингмара Ингмарсона.

— Миссис Гордон, — сказал он, — я должен вам сказать, что пришел сюда по собственному решению, и никто в колонии не знает об этом.

— У нас случилось какое-нибудь несчастье? — встревожилась миссис Гордон.

— Нет, несчастья пока никакого не случилось, — отвечал Ингмар, — но вам следует поехать домой как можно скорее.

— Да, я завтра поеду, — сказала миссис Гордон.

Ингмар с минуту посмотрел на нее и потом произнес медленно и значительно:

— Лучше всего, если вы поедете сегодня же ночью.

Миссис Гордон пришла в некоторое недоумение. Она подумала о том, что для этого ей придется перебудить весь дом. Да и заслуживает ли этот крестьянин того, чтобы серьезно относиться к его словам?

«Если бы я только знала, что там случилось», — подумала она и начала расспрашивать Ингмара, не заболел ли кто-нибудь или, быть может, в колонии стало совсем плохо с деньгами. Ингмар, не отвечая, повернулся, чтобы идти.

— Вы что, уходите? — спросила миссис Гордон.

— Я принес вам известие, а теперь вы можете делать то, что сочтете нужным, — отвечал Ингмар, не оборачиваясь.

Тогда миссис Гордон поняла, что случилось что-то серьезное, и быстро приняла решение.

— Если вы немного подождете, мы сможем поехать вместе! — крикнула она Ингмару.

— Спасибо, думаю, что я доберусь быстрее вас.

Хозяин дома дал миссис Гордон прекрасных лошадей, которые быстро промчали ее по Саронской равнине и через Иудейские горы.

Когда стало светать, они уже взбирались на высокий холм, лежащий за старым разбойничьим гнездом Абу-Гош. Она начала уже раскаиваться, что так скоро согласилась поехать домой. Этот крестьянин не был настолько знаком с делами в колонии, чтобы вот так полагаться на его слова. Несколько раз ей хотелось повернуть обратно и вернуться в Яффу.

Спустившись с холма, она заметила у дороги какого-то человека, который сидел, опустив голову на руки, и, казалось, спал. Но когда экипаж приблизился, он поднял голову и миссис Гордон увидела, что это был Ингмар Ингмарсон.

«Как он мог опередить меня?» — подумала она. Она велела кучеру остановиться и подозвала Ингмара. Услышав ее голос, Ингмар страшно обрадовался.

— Вы едете в колонию? — спросил он.

— Да, — отвечала миссис Гордон.

— Это очень хорошо, — сказал Ингмар. — Я со вчерашнего дня шел за вами в Яффу, но по дороге упал и так ушиб колено, что вынужден был просидеть здесь всю ночь.

Миссис Гордон в изумлении взглянула на него.

— Разве вы не были в Яффе этой ночью, господин Ингмарсон? — спросила она.

— Ах, нет, — отвечал он, — разве только во сне. Я задремал, и мне приснилось, что я хожу по Яффе от улицы к улице и ищу вас.

Миссис Гордон глубоко задумалась; она не произнесла ни слова, а Ингмар только смущенно улыбался в ответ на ее продолжительное молчание.

— Можно я поеду с вами, миссис Гордон? — спросил он. — Мне трудно идти пешком.

Миссис Гордон быстро вышла из экипажа и подсадила Ингмара. Потом она остановилась, не трогаясь с места.

— Ничего не понимаю, — тихо произнесла она, и Ингмару снова пришлось прервать ее задумчивость.

— Не сердитесь, пожалуйста, — сказал он, — но будет лучше, если мы, как можно, скорее поедем домой.

Миссис Гордон села в экипаж, но мысли ее опять были далеко.

— Простите меня, — снова сказал Ингмар, — но я хотел бы вам кое-что сообщить. Давно ли вы в последний раз видели Клиффорда?