Иерусалим - Сельма Лагерлёф

Ингмар сложил написанное письмо и сунул его в карман.

— Можно больше не торопиться его дописывать, — сказав это себе, Ингмар потушил лампу и вышел из мастерской. Вид у него был подавленным и несчастным, но теперь он твердо решил исполнить желание жены.

Выйдя во двор, Ингмар заметил маленькую калитку, которая стояла открытой настежь. Он остановился около нее и глубоко вдохнул в себя свежий воздух. «Теперь уже ложиться не стоит», — подумал он.

Робко и медленно выглядывали из-за холма первые лучи солнца, окрашивая округу розово-красным; вокруг, насколько хватало глаз, все поминутно меняло свою окраску.

На склоне, спускавшемся от Масличной горы, Ингмар увидел Гертруду. Солнечные лучи, казалось, следовали за ней и окутывали ее золотистой дымкой. Она шла легко, счастливая и довольная, и Ингмару показалось, что от нее самой исходит сияние.

Позади Гертруды Ингмар увидел чью-то высокую фигуру. Человек этот шел на некотором расстоянии и смотрел в сторону, ясно было, что он следит за Гертрудой.

Ингмар узнал этого человека и задумчиво опустил глаза в землю.

Многое из того, что случилось за день, стало ему ясно, и сердце его охватила великая радость.

— Теперь я верю, что Господь хочет помочь мне, — сказал он.

II

Однажды вечером, Гертруда шла по улицам Иерусалима. Впереди себя она заметила высокого стройного мужчину в черной одежде, ниспадающей до земли. Гертруде показалось, что в нем есть что-то необычное, хотя она и не смогла бы определенно сказать, что именно. Ее поразила, конечно, не зеленая чалма на его голове, надетая в знак того, что он потомок Магомета; люди с таким головным убором встречались на каждом шагу. В нем поражало то, что он не стриг и не брил волосы, как все восточные народы, а оставлял их виться длинными локонами по плечам.

Гертруде, которая не спускала с него глаз, ужасно хотелось, чтобы он обернулся. Навстречу им шел юноша; подойдя к незнакомцу, он низко поклонился, поцеловал ему руку и пошел дальше. Незнакомец остановился, посмотрел вслед юноше, так почтительно приветствовавшего его. Желание Гертруды исполнилось. Она увидела его лицо, и у нее замер дух от радостного изумления. Стоя неподвижно, прижав руку к сердцу, она шептала: «Это Христос! Это Иисус Христос, явившийся мне у лесного ручья!»

Человек в черной одежде пошел дальше, и Гертруда последовала за ним. Он свернул на людную улицу и девушка быстро потеряла его из виду. Тогда Гертруда повернула назад, к дому; она шла очень медленно, по временам останавливалась и, прислонившись к стене, закрывала глаза.

— Если бы я могла удержать в памяти его лицо… — шептала она. — Если бы оно всегда стояло передо мной!..

Она старалась в памяти запечатлеть только что виденный образ. «У него борода с легкой проседью, — твердила она себе, — коротко подстрижена и разделена надвое. У него худое лицо, длинный нос и лоб широкий, хотя и не очень высокий. Он похож на изображения Христа, которые мне часто приходилось видеть; и выглядит он совсем как тогда, когда явился мне у лесного ручья, только еще прекраснее и величественнее. Свет и мощь исходили из его очей, а вокруг глаз лежали темные круги. Да, в этих глазах соединились мудрость и любовь, горе и жалость… Взгляд этих глаз проникает в самую глубину небес и созерцает там Бога и ангелов Его».

По дороге домой Гертруда была в восторженном настроении. Такого прилива счастья она не испытывала с того самого дня, когда Христос, как она думала, явился ей на лесной лужайке. Набожно сложив руки и подняв глаза к небу, шла она вперед, и казалось, что она идет не по земле, а несется на облаках по голубым небесам.

Встретить Христа здесь, в Иерусалиме, имело гораздо большее значение, чем увидеть Его в лесу в Далекарлии. Тогда Он мелькнул перед ней как видение; а теперь Его появление означало, что Он сошел на землю, чтобы жить среди людей.

Да, сошествие Христа на землю было таким великим событием, что она не могла сразу постичь все его значение, но осознание этого принесло ей радость, успокоение и чувство неизъяснимого блаженства.

Когда Гертруда вышла из города, неподалеку от колонии она встретила Ингмара Ингмарсона. На нем был все тот же сюртук из тонкого черного сукна, который так мало подходил к его мозолистым рукам и грубым чертам; весь вид его был печален.

В первую минуту, когда Гертруда встретилась с Ингмаром в Иерусалиме, она удивилась, что могла когда-то так сильно любить его. И еще ее сильно удивляло то, как это Ингмар казался ей на родине таким выдающимся человеком. Как бы ни был он беден, но она, да и все односельчане, считали, что ей не найти себе лучшего мужа. Но здесь, в Иерусалиме, он казался таким растерянным и смущенным, что Гертруда не могла взять в толк, что замечательного находят в нем на родине.

В то же время Гертруда не чувствовала к Ингмару никакой вражды. Она охотно вела бы себя с ним по-дружески, если бы не слышала, что он развелся с женой и приехал в Иерусалим, чтобы снова посвататься за нее. Тогда она испугалась и подумала: «Теперь уж я не смогу говорить с ним, потому что должна ему показать, что он ничего для меня не значит. Ни одной минуты не должна я оставлять его в уверенности, что он может снова считать меня своей. Он, вероятно, приехал сюда, думая, что поступил со мной несправедливо; когда Ингмар увидит, что я его и в грош не ставлю, то скоро образумится и вернется на родину».

Встретив теперь Ингмара, Гертруда забыла обо всем и видела в нем только человека, с которым может поделиться своей великой и неожиданной радостью. Она бросилась ему навстречу с криком:

— Я видела Христа!

Крик такого восторга и радости не раздавался над пустынными полями и горами Иерусалима с тех самых пор, как благочестивые жены, возвращаясь от пустого гроба Господня, встретили апостолов и возвестили им: «Господь воскрес!»

Ингмар остановился и опустил глаза, как он делал всегда, желая скрыть свои мысли.

— Вот как, — спросил он, — ты видела Христа?

Гертруда пришла в нетерпение, совсем как в прежние годы, когда Ингмар не сразу понимал ее сны и фантазии. Ей хотелось бы вместо него встретить Бу; тот понял бы ее скорее.

И все-таки она начала ему рассказывать об увиденном.

Ингмар не произнес ни слова, которое бы показало, что он ей не верит, но Гертруда чувствовала, как во время ее рассказа то, что казалось ей таким великим и значительным, как-то умалялось и теряло свою важность. Она встретила на улице человека, похожего на Христа, — вот и все. Все это было каким-то сном. Все это казалось таким знаменательным в ту минуту, когда она переживала встречу, а в рассказе то величие растаяло и исчезло.

Было видно, как Ингмар рад, что она говорила с ним. Он старательно расспрашивал ее, в каком месте и в котором часу она встретила его. Ингмар заставил ее подробно описать его одежду и наружность.

Но, когда они пришли в колонию, Гертруда поспешила оставить Ингмара. Она чувствовала себя какой-то подавленной и усталой. «Я понимаю, Господь не хочет, чтобы я рассказывала об этой встрече другим людям, — подумала она. — Ах, я была так счастлива, пока знала об этом одна!»

Гертруда решила ни с кем больше не говорить об этом и даже попросить Ингмара молчать. «Ведь это правда, правда… — твердила она себе. — Я встретила его так же, как тогда в лесу; но я требую слишком многого, желая, чтобы мне поверили».

Несколько дней спустя Гертруда очень удивилась, когда Ингмар сразу же после ужина подошел к ней и сказал, что тоже видел человека в черном.

— После того, как ты мне рассказала о нем, я часто ходил по той улице и как-то увидел его, — сказал Ингмар.

— Так, значит, ты мне поверил? — радостно спросила Гертруда. Вся ее уверенность снова вернулась к ней.

— Я не принадлежу к числу людей, которые легко всему верят, — сказал Ингмар.

— Видел ты когда-нибудь подобное лицо? — спросила Гертруда.

— Нет, — отвечал Ингмар, — никогда не видел.

— А не кажется ли тебе, что оно все время стоит перед тобой, что бы ты ни делал?

— Да, так оно и есть.

— Неужели ты не веришь, что это Христос?

Ингмар уклонился от ответа.

— Пусть он сам скажет, кто он.

— Ах, если бы я еще раз могла его увидеть!

Ингмар стоял в нерешительности.

— Я знаю, где он будет сегодня вечером, — равнодушно сказал он.

Гертруда вспыхнула.

— Что ты говоришь! Ты знаешь, где его можно встретить? — воскликнула она. — Так проводи меня туда, чтобы я еще раз увидела его.

— Теперь уже темно, — сказал Ингмар. — Небезопасно ходить так поздно по улицам Иерусалима.

— Ах, нет, это неопасно, — сказала Гертруда. — Мне приходилось ходить к больным и позднее.

Девушке стоило большого труда уговорить Ингмара.

— Может, ты не хочешь идти со мной, потому что считаешь меня безумной? — спросила она, глаза ее потемнели и гневно сверкнули.