Зима в раю - Елена Арсеньева

Каково же было изумление Лидии Николаевны, когда она не увидела на лице дочери ни следа возмущения или хотя бы смущения, а обнаружила там некую несвойственную прежде Татьяне наглость! Дочь и не думала запираться! Она ничего не отрицала! Она признала: да, да, да, Алекс Ле Буа ее любовник… Собственно, да и какая женщина, скажите на милость, не завела бы любовника при таком никчемном муже, как Аксаков?! Вот о чем думала Лидия Николаевна, однако она никак не могла поверить, что ее Татьяна, такая милая, тихая, домашняя и совершенно не склонная ни к каким авантюрам, эскападам и тем паче адюльтерам, оказалась как раз на них способна… О Боже!

Более того! Когда Дмитрий, окончательно, видимо, спятивший от ревности и злости, бросил Татьяне самое ужасное и абсурдное обвинение: Рита, мол, не его дочь – она хоть и побелела и даже покачнулась, но почему-то не стала этого отрицать!

«Да вы с ума сошли! – собралась было взвиться Лидия Николаевна. – Вы только посмотрите на Риту, тут же не может быть двух мнений: она, конечно же, ваша дочь!»

Собраться-то Лидия Николаевна собралась. Однако взвиваться не стала, потому что именно это она и сделала – посмотрела на Риту (мысленно) и вспомнила, что девочка как две капли воды похожа на Таню. От Дмитрия в ее внешности не было ровно ничего. То есть вполне она могла оказаться как дочерью Дмитрия, так и Алекса Ле Буа.

А потом в доме внезапно появился Алекс, вызванный Татьяной по телефону и подтвердивший все обвинения Дмитрия. Лидия Николаевна смотрела на племянника во все глаза и думала: «Да кто бы мог подумать?! Правильно говорят французы – Le dieu des gens crée, mais le diable les accouple».[20]

Нет, в самом деле, без врага рода человеческого тут не обошлось, решила Лидия.

Но не это открытие больше всего потрясло ее. Ошеломляло другое: как же она (она!) ничего не заметила и не заподозрила?

Ну что ж, еще Никита Ильич (царство ему небесное, мученику!) говаривал, что Лидия мало внимания уделяет детям и слишком много – себе. И с годами она не изменилась, что Лидия и сама знала. Может быть, и в самом деле проглядела… А что, ей следить за Татьяной нужно было? Но это невозможно, ведь у Татьяны такая работа – она вольна в своих передвижениях, едет куда хочет, встречается с кем хочет, и если она собирается на тайное свидание с мужчиной, а дома заявляет, что едет к заказчице или поставщику фурнитуры, как можно ее опровергнуть, проверить?!

Да никак.

И вообще неизвестно, стоит ли еще…

Когда первый шок прошел, Лидия вдруг осознала, что произошло именно то, о чем она мечтала целых тринадцать лет – с тех пор, как приехала в Париж. Дочь выйдет замуж за богатого (ну, скажем так: зажиточного) человека, крепко стоящего на ногах. Да, Алекс, который влюблен в Татьяну по уши, который все тринадцать лет мечтал о ней и даже не женился, погрязнув в своих мечтах, теперь наизнанку вывернется, чтобы обеспечить ей приличное существование. И, конечно, Таня – хорошая девочка, послушная дочь, просто сокровище! – не бросит мать. А значит, Лидии можно избавиться от унизительного страха перед каждым наступающим днем.

Потом ей вспомнились разноцветные глаза Эвелины. Лидия представила, с каким изумлением вытаращит их сестрица… Как бы ее удар не хватил, Эвочку-то! И при мысли об этом настроение у Лидии окончательно исправилось. Все-таки правы французы, когда говорят: «Rira bien qui rira le derniеr»[21]. Тогда, в Доримедонтове, Эвочка втихомолку хихикала над бессильными попытками сестры обратить на себя внимание обворожительного Кости Русанова. Теперь время Лидии хихикать. И даже хохотать!

А семейная сцена тем временем продолжалась. Дмитрий пытался начать драку, однако Алекс проявил спокойствие и твердость, которых Лидия даже не ожидала. Он пригрозил вызвать полицию. Он-то, Ле Буа, французский гражданин, и представители власти, конечно, встанут на его сторону. А вот Дмитрий очень просто может угодить в тюрьму – к русским эмигрантам-хулиганам у полицейских самое свирепое отношение.

Дмитрий, к изумлению Лидии, несколько попритих и перестал орать. Наконец-то! И так, наверное, уже все соседи были осведомлены о том, что произошло у «этих русских». Хотя нет, скандалили-то именно по-русски, соседям не было понятно, о чем речь… Хотя да, Алекс-то не знал по-русски, и продолжение скандала с его появлением стало уже общедоступным, поскольку его участники перешли на государственный язык République Française.

А впрочем, плевать на соседей!

Итак, дождавшись тишины, Алекс сказал, что немедленно увезет Татьяну и Риту из этого дома и, как только получит разрешение в мэрии, женится на Татьяне.

– При живом муже?! – снова заорал возмущенный Дмитрий.

– О ля-ля! – насмешливо воскликнул Алекс. – По французским законам гражданский брак, заключенный консулом несуществующего государства, без соблюдения каких бы то ни было формальностей, считается недействительным. (Ведь даже свидетельства о заключении брака вам не выдали, а только жалкую бумажку, которая, к слову, куда-то затерялась, а раз нет бумажки, то и брака нет!) Татьяна – свободная женщина. Она давно изъявляла желание принять католическое причастие, и, как только будут соблюдены все церковные формальности, мы обвенчаемся и зарегистрируем брак в мэрии. Что касается Риты, я удочерю ее немедленно!

Итак, Рита была все же его дочерью… Алекс это фактически признал!

Теперь Эвка никуда не денется!

Окрыленная близкой победой над сестрой, Лидия почти спокойно простилась с Таней и Ритой (девочка спросонок никак не могла понять, куда и почему они с мамой должны ехать среди ночи и почему с ними не едет папа) и величаво удалилась в свою комнату, оставив зятя стоять столбом посреди разоренной комнаты (Татьяна впопыхах собрала кое-какие вещи). Впрочем, вскоре хлопнула дверь: Дмитрий ушел неизвестно куда. Лидия, часа два проворочавшись без сна, все же смогла уснуть и в салон попала только к полудню. Не успела войти, как ворвался посетитель… увы, то не был щедрый француз, жаждавший узнать свое будущее, а все тот же мсье Гаврилов (Андрей Туманский!), при виде которого у нее всегда портилось настроение.

Совершенно непонятно было, откуда, каким образом он умудрился узнать о случившемся в семье Лидии. Еще более странным показалось Лидии, что оно так озаботило Туманского. Казалось бы, его-то какое дело? Ах да, он ведь имел какие-то виды на ее никчемного зятя… Пардон, на бывшего зятя!

– Вот уж не знаю, удастся ли вам использовать Дмитрия для ваших дел, – проговорила Лидия с лицемерным сочувствием. – Теперь-то я никак на него подействовать не могу. Да и он как ушел под утро, так я его и не видела, даже не знаю, где он находится.