Свиток благоволения - Джон Тренейл

– Мистер Сэнгстер, это доктор Вань Тах из ливерморского университета Лоуренса… это мистер Купер из КОМСАТ… и тот джентльмен, который сидит, – это профессор Вильсон из вашего ведомства. А Мистер Сэнгстер, господа, представляет…

– Команду профессора Вильсона. – Сэнгстер улыбнулся, заметив, что все члены группы, кроме профессора Вильсона, обеспокоены его появлением, правда, в разной степени. Он желал, чтобы они успокоились, ибо знал по собственному опыту, что аббревиатура «ЦРУ» вряд ли способна оказать успокаивающее действие.

– Рад, что вы смогли приехать, Сэнгстер. – Это произнес Вильсон.

Профессор сидел с прямой спиной, сцепив руки перед собой на столе. Он говорил с резким акцентом.

Ему могло быть от пятидесяти до ста, хотя Сэнгстер решил, что профессору где-то к семидесяти. Он выглядел худым, но сильным. Кожа на его маленькой голове была коричневатой и блестящей, словно ее недавно покрыли лаком; короткие волосы, облегавшие череп, сохранили свой природный угольно-черный цвет. Человек этот прямо держал голову на тощей шее, упрятанной в старомодный стоячий воротничок. Шея отстояла от ворота сантиметра на четыре. На груди профессора висели, словно медаль, потертые часы оружейного металла на цепочке.

– Но скажите мне, что привело вас сюда?

Сэнгстер широко развел руки в стороны, улыбнувшись, словно хотел сказать: «Вы сами можете догадаться об этом». Очевидно, гость понравился профессору, потому что его строгое худощавое лицо вдруг искривилось в усмешке.

– Хотите прослушать сверхкраткий курс по технологии производства спутников?

– Если вы считаете, что я нуждаюсь в этом…

– Хорошо! Вот эта штука, – профессор вытащил карандаш из внутреннего кармана пиджака и указал им на маленький искореженный кусочек металла, лежавший на столе, – является, вернее, являлась, частью спутника. Частью системы телеметрии, если я не ошибаюсь. До вчерашнего дня эта птичка летала себе и летала там, наверху. – Профессор выпрямил указательный палец правой руки и медленно вытянул руку вверх на всю ее длину. – Потом кто-то сбил ее. Снес ее с орбиты. Это все, что от нее осталось. Кх-м, мистер Сэнгстер, может, нам следует еще кое-что добавить, углубиться, так сказать…

Вильсон откинулся назад с преувеличенно громким вздохом и уставился в потолок, но Купер, невысокий подвижный человек, очевидно всегда стремившийся принимать участие в любом разговоре, игнорировал этот знак неодобрения его вмешательству.

– Мистер Сэнгстер, возможно, вам будет интересно узнать, что большинство телефонных переговоров на дальние расстояния сейчас осуществляется через геосинхронные[1] спутники.

– Это те, которые висят все время над одной точкой земного шара, верно?

– Верно. К тысяча девятьсот восемьдесят седьмому году над экватором их скопилась целая куча, и все они должны находиться на круговой орбите и на определенном удалении от земной поверхности, если мы хотим, чтобы они все время оставались над одной и той же точкой.

– Понял.

– На них приходится очень большая нагрузка. Некоторые развивающиеся страны не в состоянии заказать для себя достаточное пространство, и Федеральная комиссия, занимающаяся этими вопросами, не склонна разрешать запуски новых геосинхронных спутников. Мы в КОМСАТ… вы знаете, что такое КОМСАТ?

– Американское спутниковое агентство. Часть ИНТЕЛСАТ.

– Верно, отлично. Любой, кто хочет запустить спутник связи, должен обращаться в ИНТЕЛСАТ. На практике они должны вести переговоры с КОМСАТ. Так вот, несколько стран Юго-Восточной Азии собрались вместе и пошли на это. Им понадобилось расширить свои мощности по обслуживанию линий телефонной связи. Мы согласились с тем, чтобы они запустили спутник на среднюю орбиту, на высоту меньше пяти тысяч миль с тем, чтобы покрыть утренние часы пиковой нагрузки.

– Не понял.

– Вся проблема в утренних часах, – с девяти до часу утра по всякому местному времени, когда все норовят куда-то позвонить. Геосинхронный спутник не справляется со всей нагрузкой. Так что идея заключалась в том, чтобы запустить маленький относительно дешевый спутник, который появлялся бы на горизонте в эти часы и принимал на себя большую часть пиковой нагрузки, а геосинхронный спутник выполнял лишь оставшуюся часть работы. Ясно?

– Думаю, да.

– О'кей! Ну и для нас в этом была польза. Как раз тогда у нас имелись проблемы с носителями, верно? Помните «Челленджер»? И еще многие наши разведывательные спутники замолчали, а мы не могли заменить их все.

– Плохо.

– Очень плохо. Поэтому кто-то в Вашингтоне взглянул на карту, и его осенило. Страны-клиенты пожелали, чтобы запуск произвел Китай. Мы не могли сделать это, а Китай мог – их цены оказались приемлемыми. Администрация согласилась пойти на большую уступку в цене, если нам разрешат встроить в спутник еще несколько полезных приборов в дополнение к аппаратуре телефонной связи. «Форд эйркрафт» построила спутник; китайцы запустили его в марте восемьдесят восьмого года. Пару лет он летал вокруг шарика, каждые девяносто две минуты делая оборот. Когда он пролетал над станцией слежения и обработки сигналов на Чун-Хом-Кок в Гонконге, он передавал… определенного рода информацию.

– Например?

Купер помрачнел.

– Я не имею полномочий…

– Понятно. Он пролетал над Советским Союзом и Китаем.

Купер выглядел очень хмурым.

– Важно то, мистер Сэнгстер, что этот спутник поставлял нам ценные данные для обеспечения национальной безопасности. А вчера Советский Союз его сбил.

– Почему именно Советский Союз?

Сэнгстер повернулся к доктору Вань Таху, задавшему этот вопрос, и ободряюще улыбнулся ему. Именно ободряюще, потому что этот ученый очень маленького роста, казалось, сам был поражен тем, что решился открыть рот. Вьетнамец, решил Сэнгстер; внешность и имя подходили под предположение, как и общее впечатление об этом человеке, который, казалось, считал себя обязанным миру просто потому, что появился на свет.

– Никто больше не располагает такими техническими средствами. – Купер заявил это безапелляционным и покровительственным тоном.

– А так ли это? – тихо усомнился Вильсон, растягивая слова. Он надул щеки и округлил глаза.

Сэнгстер знал, что и профессору, и вьетнамцу хотелось бы развить эту тему, но сейчас он вел деловой разговор.

– Что именно произошло вчера? – спросил он.

– Интересный вопрос. – Профессор взял со стола кусочек металла и прищурился, глядя на него. – Вы знакомы с теорией прочности, с механикой разрушения вещества?

Сэнгстер покачал головой.

– Тогда идите сюда и взгляните.

Вильсон подвел его к одной из пугающих своей сложностью установок и отослал стоявшего рядом лаборанта.

– Электронный микроскоп, – пояснил он через плечо. – В двести тысяч раз сильнее человеческого глаза. – Сэнгстер по знаку профессора прильнул к объективу, а профессор тем временем продолжал свой рассказ: – Это обезвоженный срез металла, по-моему, он был частью внешнего корпуса спутника. Здесь у нас нет всего необходимого оборудования. Я бы хотел посмотреть на это в жестких рентгеновских лучах, да и масс-спектрометр не помешал бы. Так что многое из того, что я вам скажу, пока лишь наши допущения, идет?

Сэнгстер кивнул.

– Спутник разрушился от трения о воздух при входе в атмосферу. Можно сказать иначе: он сгорел при выходе из магнитосферы. Вот здесь мы можем видеть следы этого. Но здесь есть также и следы какого-то другого воздействия, не характерного для трения о воздух. – Вильсон махнул в сторону микроскопа. – Часть спутника просто испарилась. Нам еще повезло, что в руки к нашим попала именно та часть обшивки, с которой контактировало то, что нанесло удар по спутнику. Вот как происходило разрушение: с ростом температуры обшивка, за исключением неподдавшегося огнеупорного остатка, превратилась в слой пористого графита… да черт со всем этим, нам важно то, что дело закончилось тем, что спутник потерял большую часть кинетической энергии.

– Хорошо. И что же мы имеем?

– Парни, кто-нибудь из вас играет в пул? – Вильсон поочередно оглядел всех присутствующих, будто задал серьезный вопрос.

Сэнгстер улыбнулся и поднял руку – он играл в бильярд.

– Вы умеете выполнять боковой крученый удар?

– Не так хорошо, как мне хотелось бы.

– То же самое и здесь! Именно это произошло со спутником. Он получил удар, но не прямой. Что-то очень горячее ударило его в боковую обшивку, какой-то импульсный заряд, как мне кажется, и это что-то столкнуло его с орбиты, вынудив вертеться вокруг своей оси, а затем перейти на другую, совершенно непредсказуемую траекторию. Обратно к Земле. К Аляске, как это вышло в конечном итоге.

– Вы сказали, что-то очень горячее. Что именно? Ракета?