Ложное обвинение - Джеймс Чейз

– Где бы я мог взять напрокат машину?

– В двух кварталах от моего дома есть автомастерские, в которых выдаются напрокат машины, и если ты вперед оплатишь ее стоимость, то все будет в порядке. И при этом с тебя не потребуют никаких документов. Ведь у тебя хватит денег?

Я усмехнулся, но ничего не сказал. Мне не жаль было денег, тем более что их у меня было больше чем достаточно.

Мои вещи были в крови, а рубашка и пиджак имели дырки от пуль. Я позаимствовал у О'Брайена джинсовую куртку. Она совершенно не вязалась с моими брюками, но нужна она была мне лишь для того, чтобы дойти до ближайшего магазина готового платья.

Я натянул ее на голое тело и попрощался с О'Брайеном. Френси я дал поручение съездить к привратнице дома, где жила Алиса Керью, и снова побеседовать с ней.

Мы с О'Брайеном покинули дом одновременно. Выйдя на улицу, я спросил его:

– Что ты знаешь о Френси?

– Ничего.

– А ты мог бы навести о ней справки?

Он пожал плечами.

– Я, конечно, это сделаю, но ведь в любом случае она в наших руках. Ведь Френси замешана в двух убийствах.

– И все же, я прошу, чтобы ты сделал это. И еще, расскажи мне поподробнее об этом Кей-Кее.

О'Брайен сунул в рот сигарету и раскурил ее.

– Его настоящее имя Кеннет Коберман. Он прибыл к нам из Европы лет десять назад. Его сопровождала небольшая горстка парней. За год они ухитрились прибрать город к рукам и держали его мертвой хваткой, пока кто-то другой не повел более крупной игры. Сейчас Кей-Кей в Нью-Орлеане и ничем серьезным не занимается, хотя, по достоверным сведениям, денег и людей у него предостаточно, чтобы повести войну за восстановление своего влияния в Панама-Сити.

– А какой силой обладают Красавчик и Рон Флетчер?

– Этого не знает никто, но факт остается фактом. Люди Кей-Кея довольно быстро убрались из Панама-Сити, после того как их прижали люди Красавчика.

– Ну что ж, над этим стоит поразмыслить, – сказал я.

– Береги свою голову, – вдруг проговорил О'Брайен.

Я лишь отмахнулся.

Когда мы прощались, О'Брайен сказал:

– В тебе все-таки что-то есть, парень. Ты все переполошил в этом городе, а я, лейтенант полиции, скрываю тебя и помогаю тебе в том, чтобы ты наделал еще больше шума.

– Это полезный шум, Лесли, – сказал я. – Он очищает. Хорошо бы так пошуметь по всей стране.

К д'Эссен-хаузу вела асфальтированная дорога, в начале которой висела табличка:

ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ!

Въезд воспрещен!

«Наверное, папаша д'Эссен любит одиночество», – подумал я и усмехнулся.

Новый лакированный «Бьюик» с мощным мотором подкатил меня к железной ограде из черных витых прутьев. Ограда утопала в зелени, но все же я еще издали смог разглядеть за ней желтые куртки охранников.

«Бьюик», урча мотором, остановился перед воротами, и я высунулся через опущенное ветровое стекло. Через узенькую калитку навстречу мне вышел молодой парень в желтой куртке и желтых брюках, заправленных в сапоги. Ремень, подпоясывающий куртку, оттягивала большая кобура.

Охранник положил руку на кобуру и спросил, что мне угодно. Он был в меру вежлив и в меру суров.

– Я бы хотел увидеть мистера д'Эссена, – сказал я.

– Вам назначена встреча? – все с той же холодной вежливостью осведомился он.

– Нет… но передайте ему, что я был другом Роберта и имею от него письмо, которое он дал мне незадолго до своей смерти и просил передать лично в руки его отцу, – выпалил я, поражаясь своей наглости.

Охранник недоверчиво посмотрел на меня и направился к воротам.

Пока он отсутствовал, я закурил сигарету и огляделся. Солнце играло в густой зелени деревьев, и эту гармонию нарушало лишь лицо охранника, который глядел на меня своими невыразительными темными глазами.

Он взмахнул рукой, и ворота бесшумно распахнулись. Я поддал газу, и мой «Бьюик» въехал под густую прохладную тень деревьев. Ворота снова закрылись за мной, и к машине подошел молодой охранник.

– Поезжайте прямо по дороге, а потом свернете направо, – сказал он. – Мистер д'Эссен ждет вас.

Под колесами зашуршала галька, вероятно, доставленная сюда с морского берега, и по ветровому стеклу забегали тени, отбрасываемые ветками деревьев. Дорожка огибала большое озеро необыкновенной голубизны. Противоположный берег был покрыт песком, и на нем одиноко выделялась лежащая женская фигура в ярко-красных трусиках. Я догадался, что это жена д'Эссена и мачеха Роберта.

Дорога снова нырнула в чащу деревьев, и внезапно, словно ниоткуда, передо мной выросло белоснежное двухэтажное здание с позолоченной колоннадой. Архитектор откровенно стремился воссоздать античную виллу, оснастив ее всеми прелестями XX века. Сложные лепные украшения были настолько изящны и воздушны, что казалось, они сотканы из паутины. Создавалось впечатление, будто все здание – лишь сказочный мираж, который вот-вот растворится в жарком воздухе.

Навстречу мне из распахнутых дверей вышел седой человек с пышными бакенбардами. Он был в лакейской ливрее. Заметив машину, стоящую в тенистой аллее, он тут же подошел ко мне.

– Я провожу вас к мистеру д'Эссену.

Я кивнул, и мы вошли в дом. Он впереди, а я чуть отстав, сзади.

Интерьер также потрясал своим великолепием. Мы поднялись по неширокой лестнице на второй этаж.

– Мистер Роберт д'Эссен тоже жил в этом доме? – спросил я.

Он ничего не ответил, но посмотрел на меня таким взглядом, словно я изнасиловал его любимую жену.

Мы подошли к раззолоченной двери, и лакей молча указал мне на нее. Я открыл ее и вошел.

Я ожидал увидеть официальную обстановку кабинета: стол, заваленный бумагами, стеллажи с книгами, а самого хозяина – за столом с толстой сигарой в руке. Но ничего подобного не было.

Была комната с высоким потолком, пол, покрытый персидским ковром, большое окно, диван, расшитый индийским бисером, и хозяин в домашнем шелковом халате, сидевший на диване. Он молча глядел на меня.

Я немного знал его по фотографиям в газетах и все же не представлял, что он был настолько молод. Ему было лет сорок пять, и выглядел он как борец-профессионал. Коротко остриженный, высокого роста, он так не походил на миллионера, что я даже как-то неуверенно улыбнулся.

– Итак, – сказал он, – присаживайтесь.

Я огляделся в поисках стула, но обнаружил лишь крохотный пуфик. За неимением лучшего, я примостился на нем.

– Меня зовут Эл Уолкер, – сказал я.

– Очень приятно, – он немного наклонил голову набок.

Я сразу почувствовал себя очень неуютно. Что-то в его голосе было такое, что заставило меня насторожиться и в дальнейшем следить за каждым своим движением.

– Видите ли, – проговорил я. – Дело обстоит не совсем так, как сообщил вам ваш служащий.

– Да? А как же? – он с интересом воззрился на меня.

– Я не был другом вашего сына, более того, я никогда его не видел. И письма, соответственно, у меня никакого нет.

Он остался невозмутим. Мы немного помолчали, а затем он спросил:

– А что же тогда у вас есть? – его голос был вкрадчивым, как шаги кошки.

– Я хочу найти убийцу вашего сына. Кое-что в этом направлении мною уже сделано, – проговорил я.

Он посмотрел на меня глазами удава.

– Вас, наверное, неправильно информировали, – приторно-вежливо сказал он. – Убийца моего сына уже пойман и сидит там, где ему и положено сидеть – в тюрьме.

Я покачал головой.

– Алиса Керью невиновна. У меня собраны доказательства, достаточные для того, чтобы вытащить ее из этой передряги и выступить в суде. Не хватает только главного – настоящего убийцы. Я надеюсь, что у нас одна и та же цель?

Д'Эссен встал, пожевал губами и прошелся по комнате. Полы его халата распахнулись, и я увидел его ноги, поросшие рыжими волосами.

– Видите ли, – сказал он наконец. – Я верю, что эта девчонка убила его. Но если даже предположить, что это не так… Мой сын был никчемным человеком, и тот, кто его убил, лишь совершил благое дело. Что будет дальше, меня совершенно не волнует. Я не верю в Бога, а тем более в доказательства. Скажу больше: Джона Ковача нанял я.

У меня, вероятно, был настолько ошарашенный вид, что, посмотрев на меня, он не смог удержаться от улыбки.

– Да, да, мой сын был негодяем, и его смерть избавила этот мир от еще одного подонка.

Он на мгновение умолк, потом продолжил:

– Вы, насколько я понимаю, друг этой девочки? Так?

– Да.

– Так вот, вам не стоит беспокоиться. Она получит не более пяти лет. Ведь ее обвиняют в убийстве из ревности. А Ковач такой человек, что может даже доказать, что это было лишь превышение пределов допустимой самообороны. Тогда она вообще отделается пустяками. Не надо ворошить этого дела. Для девочки это будет даже лучше.

Я дрожал от еле сдерживаемой ярости.

– Почему вы считаете собственного сына негодяем? – как можно любезнее спросил я.

Взгляд его стал жестким и колючим.

– Это не ваше дело, – ответил он, потом добавил: – Для вас и мисс Керью будет лучше, если вы оставите занятия сыском и предоставите вести дело полиции. – В его голосе слышалась плохо скрытая угроза.