Пёрышко (СИ) - Иванова Ксюша

- Честно скажу, рада, очень рада тому, что ты на ее защиту сразу же встал. Хорошим мужем будешь! Жаль только времени нет, тебе объяснять все. Но ты сядь, сядь воин. Никто и никогда не обидел ее. Вижу сомнения твои, на лице написаны. Не было у Ясны других мужчин до тебя, и быть не могло. Понимаю, как это прозвучит. Понимаю, что сразу ты мне не поверишь, как когда-то не поверил мой муж. Но потом сам поймёшь... Слушай. 

Давным-давно, с моей прапрабабкой случилась такая история. Она крестьянкой простой была. И однажды в поле пшеницу жала, да и отстала от мужа и родных - в тяжести была, ее не подгоняли, муж жалел - работала, как могла, потихоньку. Поле то у леса было. И вот слышит она, стонет да плачет кто-то. Пошла на звук. И увидела женщину с младенцем. Женщина медведем порвана была, да живая еще. Из последних сил она к людям ползла,  чтобы мальчишку своего спасти. А тут прабабка моя... Стала она мужа, да родню звать на помощь. А женщина эта, разорванная, говорит ей: "Не старайся. Я умру скоро. Слушай. Возьми мальчонку моего, вырасти, как родного. Коль сможешь его полюбить, да обижать не будешь, поверь мне, отплачу стократ". Да бабка-то моя и спрашивает: "Да как же ты оплатишь, сама ж говоришь, что помрешь?" А та отвечает: "Так. Родишь ты девочку. Когда дети наши вырастут, полюбят они друг друга так сильно, так нежно, как никто в мире не любил. И родится у них девочка, внучка твоя. И ее такая же счастливая судьба ждать будет. И так в каждом следующем поколении". Все родители своим детям счастья желают. Вот и моя бабка клялась той несчастной, что о сыночке ее позаботится. Женщина умерла. Кто была она - мне неведомо, не спрашивай. А мальчика, бабка моя, и вправду, как родного полюбила. И вся семья ее так же к нему относилась. Все случилось по предсказанному.  Кроме одного, у девочек, что в нашем роду теперь рождались, дар к знахарству появляться стал и не только к нему. Дар этот все мы только во благо использовать могли. Но проявляется в полной мере он только тогда, когда суженого встретишь. Так с бабкой моей было, потом с матерью, со мной, с дочерью моей, а теперь вот, и с внучкой. Ясна тебя выбрала.

Она замолчала, пытливо в глаза мне заглядывая. А я пытался осмыслить, осознать рассказанное. Верил и не верил ей. А она видела, чувствовала сомнения мои:

- Давай, Богдан, так с тобой рассудим - что ты теряешь-то? Иль девка моя тебе не по душе? Да, впрочем, можешь и не отвечать - вижу, знаю -  по душе. 

- В другом тут дело-то...

Не успел договорить, перебила она меня.

- Знаю. Не рассказывай. Твоя судьба тоже - особенная. Но не бойся. Ясна ЕЙ не по зубам будет, ничего не сможет сделать. А потом и сама уйдёт. Пошумит-пошумит и уйдет. Если только ты внучку мою крепко любить будешь. 

Откуда она знает о Мире? Я подумал только, а она отвечает уже.

- Вижу ЕЁ. За спиной твоей стоит. 

Против воли своей обернулся, но никого сзади не было. 

- Так что, согласен ты?

А есть ли у меня выбор? И обдумать-то некогда. Но, вдохнув глубоко, как в омут головой: 

- Согласен.

А старуха, покивав головой и ничего больше не сказав, ушла, оставив меня наедине с моими мыслями. Я так крепко задумался, что не слышал даже, как дружинники мои меня обступили. 

- Богдан, - Ярополк заговорил первым. - Что делать  дальше будем? Нельзя нам долго здесь оставаться - через день должны быть в Изборске. Что с Баженом теперь?

Я принял решение. Бажена здесь оставлять нельзя. Не защищу его сам лично - потеряю. Даже дорога для него сейчас не так страшна, как остаться с предателем. А что он имеется, я не сомневался. Ведь, если оставить здесь княжича решу, могу не угадать, и именно врага к Бажену для охраны приставить. Решил. Но не удержался. Раз уж такое дело - на Милорада, своего личного предсказателя,  посмотрел и спросил его:

- Ну, Милорад, что будет?

Все воины заулыбались, а он сказал, неожиданно хмуро:

- Я так понял, что свадьба будет...

***

- Бабушка, милая, да зачем же ты? Неужто так и сказала ему? "Женой своей сделай!" Да как же я в глаза его смотреть буду? Ой, стыдно! 

- Что стыдного-то, тебе ж не пятнадцать зим! Двадцать второй! У девок, ровесниц твоих по трое детей уже! А ей все стыдно!

- Ну, я ж не виновата, что он так поздно появился!

- Ну, вот и не упусти!

- Так ты ж сама говорила, что никуда не денется, что моим будет!

- Эх, Ясна, как ребенок ты! Конечно, и на него твой дар действует! Нравишься ты ему. Но, чтоб полюбил... Тут постараться еще придется. А ты думала, так просто все? Ну, это все мелочи. Другим девкам намного меньше, чем тебе повезло.

- Да, бабушка, повезло: Богдан - красивый. Нет такого красивого мужчины на всем белом свете больше!

- Не об этом я, внучка... 

- А о чем бабушка? - я-то только об этом думать могла.

- Слушай, внучка. С ним не все так просто, как тебе кажется. Проклят он. Силы злые над ним кружатся. Ни одну женщину к нему близко не подпускают. Но ты не бойся, пугать будут тебя, а сделать ничего не смогут.

Бабушка говорила, рассказывала, как мне себя вести, что делать, а сама угощение готовила для воинов. А я в толк все никак взять не могла, что это - свадебное угощение, и свадьба та - моей будет. Но помогала. А сама на раненого, лежащего на лавке, косилась. 

- Бабушка, а с раненым что будет?

- Травы тебе сложу, заваривать будешь и поить его.

- А если я ему помочь не смогу? Если так, как ты лечишь, у меня не получится?

- Все с ним в порядке будет. Отрава из крови выйдет, и полегчает ему. 

- А зачем же я тогда? Зачем...

Наконец-то, понимать начала. Бабушка все специально подстроила. Иначе бы Богдан меня не взял. 

- Бабушка, не хочу я так! Не могу! Хочу, чтоб он сам, по собственной воле ко мне пришел! 

- Ну, тогда сиди и жди, может, к старости и явится. Говорю тебе, глупая, век уже прожила, знаю. Ты, благодаря дару своему всегда его любила, не знала еще, а уже ко встрече готовилась, оттого он тебе таким красивым, да самым лучшим и кажется. А он-то дара такого не имеет. На призыв твой и ему суждено откликнуться, но не сразу... Придется тебе с ним помучиться. Но он - добрый, хороший человек, не обидит тебя. 

Когда к вечеру домой пришел из лесу дедушка - за лозой к болоту ходил, ужин праздничный уже почти готов был. На помощь к нам Любава прибежала. Мы с ней во дворе у печки маленькой хозяйничали, а бабушка - дома у большой печи. Любава все в толк взять не могла - как так, еще вчера ни о каком женихе я и слыхом не слыхала, а сейчас уже замуж выхожу. Обижалась на меня, губы дула, а сама на дружинников поглядывала. А они - на нее. А что, как моему Богдану Любава больше понравится? Вон, она какая красавица! Да, только она одно заладила:

- Можно на раненого посмотреть?

- Да, спит он.

- Ну, я одним глазком только. 

- Пойди тогда к бабушке в избу попроси у нее соли.

Убежала Любава, а вернулась назад, как пришибленная, глаза отводит, руки опустила. На чурбак села и вдаль смотрит.

- Любава, что сталося?

- Ясна, ты раненого видела или нет?

- Что за вопрос? Видела, конечно, из лесу им я дорогу указывала, да и бабушке лечить его помогала.

- Прогадала ты, ох, и прогадала, девка! Вот где красота мужеская! Вот за кого замуж-то проситься надобно было!

- Да он ведь молод еще!

Но Любава так на меня посмотрела, что я поняла - бесполезны слова мои. Ох, и глупая подружка у меня. Ничего не видит, не понимает! Да разве ж можно мальчишку этого с Богданом сравнить? Сама-то я то и дело суженого глазами искала. Бабушка моя всем, даже дружинникам его, задание дала. Кто столы сколачивал, кто лавки делал, кто дичь, одним из воинов пойманную, разделывал. А Богдан дрова для бани колол. Дедушке помогал. Дедушка все у него что-то выспрашивал, да на меня косился. Ах, как топор у него в руках ходит - как перышком машет им легко! Рубаху снял - смуглый, сильный, блестит от пота!