Ядерный принц - А Гардари

Ветер крепчал, волны с глухим ворчанием бились о рыжевато-бурые камни под обрывом, золотистый изогнутый стволик сосны, держащейся самыми кончиками тоненьких корешков за скальный грунт, зябко вздрагивал под студеными порывами, и жиденькая крона сжималась, словно пытаясь закутаться в сквозистую шаль. Стало холодно, Сан Саныч встал и начал спускаться с холма. Навстречу по склону поднималась такая же нелепая в своем одиночестве фигура пожилой женщины. Она подслеповато сощурилась на Сан Саныча, затем произнесла:

- Саша, Александр Драгомиров? Здравствуй, Сашенька.

Сан Саныч остановился, всматриваясь, механически кивнул. И вдруг узнал, да, конечно же, это была его классная, Валентина Семеновна, Вээсса. Все та же высокая прическа белых взбитых волос, прикрытая пуховым ажурным платком - "божий одуванчик", все те же внимательные, обрамленные морщинками глаза.

- Ну, как живешь? Как дела в столицах? - спросила Вээсса. - Рассказывай. Давненько ты у нас не был.

Сан Саныч начал рассказывать. Неторопливо они брели по лесной дорожке, где зимой школьники катаются на лыжах. Вдруг от дробного приближающегося топота завибрировала земля. Прямо на них неслись прекрасные животные. Головы их цеплялись за нижние ветки деревьев, с губ клочьями срывалась пена, а мощные корпуса лоснились от пота. Лошади, бешено кося черными ошалевшими глазами, пронеслись мимо, промелькнули концы длинных, стелющихся по ветру хвостов. Две маленькие хрупкие детские фигурки управляли этими исполинами.

- Опять юннаты носятся не разбирая дороги, - сказала Вээсса. - А как у тебя дела, Сашенька? Как работа?

- Да все нормально, - Сан Саныч прикинулся баловнем судьбы, которому море по колено, а все неприятности отскакивают от его толстой бегемотовой кожи как горох: - Защитился уже давно, был начальником лаборатории, потом надоело, разогнал лабораторию к чертям собачьим. Ездил в Америку на три месяца не понравилось. Ощущение, что живешь в лесу, шишкой причесываешься. До ужаса уныло и одиноко. Я привез им в качестве презента открытки с видами Петербурга - не поняли. Зачем им классицизм и барокко, у них маленькие уютные домики, с бассейнами, машины, газончики стриженые. Мещанство полное, как сказали бы у нас ранее. Какой там Эрмитаж и Петропавловка? Кому нужны наши пыльные, загазованные, экологически опасные шедевры? Там здоровье человека - превыше всего, а собственный уютный домик - предел мечтаний. Нация, которая добровольно борется с курением... Это невозможно. Предлагали остаться - отказался и до сих пор не жалею. А так в остальном все нормально.

Боль с глухим стоном шевельнулась внутри - кому нужна эта бравада, когда человек смертельно одинок в этом нелепом мире. В глазах Вээссы мелькнула горькая ирония. Как и прежде, она безошибочно отделяла зерна от шелухи, видела суть проблемы, поэтому к словам своего бывшего ученика отнеслась как к бряканью пустых консервных банок. Сан Санычу даже показалось, она знает о нем слишком много. Тут он вдруг вспомнил, что у Вээссы никогда не было семьи. Ее после института, не спрашивая и не советуясь, распределили в этот ненормальный город учить детишек, и родная московская школа так и не дождалась своей новой исторички. Тот, кто был в институте другом, как прямой потомок графа не захотел добровольно лезть за колючую проволоку. Да и не смог бы, Зона не принимала бывших, она отбирала только настоящих, с безупречной анкетой.

Легким сверкающим в лучах солнца потоком сверху сыпались семена берез, ветерок укладывал их вдоль тропинок аккуратной золотистой каемочкой. Навстречу по этим золотым обласканным солнцем нитям самозабвенно вопя топали два малолетних горлопана:

- Шла кукушка мимо леса, а за нею два балбеса. Бесконечно повторяли они, захлебываясь смехом после каждой удачно произнесенной фразы.

"Кукушка", идущая поодаль, безуспешно пыталась сделать вид, что эти как две капли воды похожие на нее отпрыски к ней не имеют ни малейшего отношения.

- Т-сс, - произнесла вдруг она, и "два балбеса", наконец-то умолкнув, припали ушками к коричневым шершавым пластинкам ствола сосны, на верхней сухой ветке которой долбил, старался дятел.

- Звенит, - шепотом, широко распахнув глаза от удивления, сказал один из малышей.

Сан Саныч из любопытства тоже приложился ухом к стволу. Дерево пело, звонко откликаясь на каждый удар барабанящего клюва. Тишина вокруг, и только пульсирующим звоном поет сосна.

- Так же среди мирного покоя пульсирует твоя беда, достигает резонанса и искажает реальность... Резкая боль в мире покоя и тишины, - почему-то сказала Вээсса...

Сан Саныч ничего не ответил, но ему опять показалось, что она знает о нем то, чего не знает никто.

- Сосна поет, - продолжала Вээсса. - Ты никогда не слышал, Сашенька, что камни сами могут передвигаться. На десятки метров в день?

- Читал что-то про выползающие за ночь на берег валуны, но как-то не верится.

- Согласно мистической философии, в Раю звери понимали человеческий язык, а камни были живыми, - сказала Вээсса.

- Они что, прыгали как лягушата?

- Может быть и прыгали, не знаю.

- А может быть, слова "живые камни" имели какой-нибудь другой смысл? Это как у нас на празднике, одна молоденькая аспирантка задает вопрос сорокалетнему ведущему сотруднику: что для вас важнее: мужской ум или мужская сила. Тот почему-то смущается и начинает краснеть, лаборатория от смеха давится, а аспирантка наивная еще, ничего понять не может, только к вечеру до нее дошла вся бестактность вопроса. - Тут до Сан Саныча дошла вся бестактность этой шутки: - Простите, ради бога, я прервал Вас.

Он ожидал бурной негативной реакции, но ее не последовало. Сан Саныч удивился.

- Мы все меняемся со временем, Сашенька, - как будто прочитав его мысли, произнесла Вээсса и странные малиновые искорки мелькнули в ее глазах.

Сан Саныч согласился, но сомнение усилилось. "Тут что-то не так? Что скажешь, любезный мой?" - задал Сан Саныч вопрос тому, кто рассуждает в чужих мозгах. И получил странный ответ: "Ты прав. Это твоя беда достигает резонанса и искажает реальность."

- Так вот, - продолжила Вээсса, - Человек когда-то жил в Раю, вместе с ним жили звери, которые понимали человеческий язык, и птицы, его окружали кормящие и укрывающие растения и живые камни... И не задавай дурацкого вопроса: прыгали или не прыгали, квакали или не квакали. Я не знаю. А первый человек, я думаю, и сам этого не понимал, ведь для него это было так естественно... Однако посмотри на себя, человеку всегда чего-то не хватает. Даже когда и дети, и семья, и дом - полная чаша, если он - Человек, его тащит куда-то, выбрасывает из привычного круговорота неведомая, древнейшая бессознательная сила... Змей совратил слабую женщину. Чушь полная, вечное мужское желание все свалить на другого, во всем искать виноватого. Кто в этом мире лезет куда ни попадя, кто вечно сует нос в чужие секреты и забирается на чужие заборы? Аккуратные девочки? Неправда, девочки здесь совсем ни при чем... В общем, так или иначе, вкусив плоды познания, человек из веселой большой обезьяны вдруг сделался по разуму подобен Богу.

- Ну и почему Человека изгнали из Рая? Жил бы он там и жил, умный как бог и красивый как бог, и зверье говорящее и деревья заботливые и камни подскакивающие...

- Кому-то это не понравилось. Человека из Рая выгнали. А всех прочих сместили на одну ступень иерархии. Тогда животные перестали говорить, деревья двигаться, а камни умерли. И вот теперь во искупление человек мучается и ищет потерянный рай. Если он все-таки когда-нибудь оправдается перед Всевышним и поднимется на уровень Бога, то камни опять оживут. Кстати, в той же черной и белой магии обращаются к духам воды, земли, огня и воздуха. А если что-то имеет дух, то это что-то скорее всего все-таки живое, чем мертвое.

- А мне казалось, что потеря Рая связана с великим оледенением. Если у нас здесь в средних широтах когда-то плескалось теплое море, кишащее всякими съедобностями, качались высокие пальмы, росли бананы, ананасы, кокосы, девочки бегали в фиговых листьях или вообще без них, ну что еще надо простому человеку, а потом вдруг после какого-то катаклизма остались лишь елочки да сосенки, да колючие ежи, да зима на полгода, да злющая окоченевшая от холода жена, тут уж обязательно взвоешь про потерянный Рай.

Они снова вышли к озеру. У берега скользил мотыль: туда-сюда, туда-сюда, создавая ощущение легкой рябой сети над поверхностью. Мелкие рыбешки, выскакивая из воды, хватали мотыля на лету. После их всплесков концентрические круги расходились по озерной глади, пересекая друг друга.

- Кто знает, кто знает, Сашенька. Но девочки в фиговых листьях, фи... Вы же солидный человек, Александр. - В голосе Вээссы слышался насмешливый укор. Эти слова соответствовали прежней Вээссе, но звучали абсолютным диссонансом для настоящей. Сан Саныч чувствовал какой-то подвох, но никак не мог понять, что же его все время настораживает.