Заказанная расправа - Эльмира Нетесова

— Ну чего приуныл? Одно ты сделал верно, объявил розыск. Дальше что?

— Хочу разыскать Мишку с дружком. Может, он непричастен, но я должен убедиться. Еще надо проверить бомжей. Особо — того, кто рассказал о ворах. Вообще проследить за ними. Ну, вот и все.

— Поинтересуйся у водителя, сообщившего о трупе, подробностями. И тоже проверь его. Еще разузнай у Федота, не появлялись ли в деревне чужие люди? Всякое могло произойти. Где носило твою Мартышку до ночи и с кем она могла увидеться? Установи адреса ее подружек, что были с нею в деревне. Через родственников проще разыскать свидетельниц. Есть еще версия, хоть и слабая… Тебе известна ферма в трех километрах от деревни? Хозяин там крепкий. И семья у него хорошая — он с женой, два сына и невестки. Но, может, брали к себе на работу чужих, временных? Если так, этих проверь досконально. И держи меня в курсе дела. Оно интересное.

Кстати, не довольствуйся лишь заключением судмедэксперта, поговори с патологоанатомом, делавшим вскрытие Мартышки. Пусть подробнее расскажет обо всем. Помни, эти люди наши первые помощники! Не гнушайся этой встречей. В их выводах и наблюдениях нет мелочей. Ни один свидетель, а тем более — сам преступник, не расскажет столько, сколько патологоанатом. Они знают многое. Не теряй время.

«Ну и накидал забот старик! Я-то надеялся, подскажет, как скорее разобраться с делом. Тут же — наоборот, наворочал короб! А сроки по делу не резиновые. Опять начальство клизму вставит! Достанут до печенок!» — удрученно думал следователь по дороге в морг.

Патологоанатом Николай Иванович Скворцов Только что закончил вскрытие трупа бомжа и попросил рабочих перенести тело на лавку. Собирался писать заключение, когда увидел Рогачева, и усмехнулся:

— Ну что, Славик, какую путанку нынче потрошить будем? Опять малолетку недозрелую? На какую даже бомжи не позарятся?

— Не накличьте, Николай Иванович! Мне пока одной хватает! — поморщился Рогачев.

— Чего ты? Да я этих проституток почти каждый день потрошу! Пачками! Как привезут их ко мне, ну брат ты мой, целую обойму! Рыжие и брюнетки, блондинки и русоволосые! Молодые и престарелые! Крашеные, пьяные! Все голиком передо мной лежат. И заметь, я за это не плачу!

А как сложены иные! Точеные фигуры! Руки, ноги, талии — куда там Венере Милосской или Авроре! Наши блядешки им сто очков вперед дадут. Вот одну нынче отправили хоронить, так у нее каждая сиська больше моей головы! С такими атрибутами ей бы жить и жить, землю украшать, взгляды радовать. Или вчерашняя… Задница на этом столе не помещалась. Бандерша. Хозяйкой притона была. Все потрошить приятно! Отошла веселой смертью — водки обожралась! Так и не протрезвела. Не мучилась. Этих жаль. Хороши бабы!

Не то, что ты подкинул… Какую-то аскариду! Глистов полная утроба! Сама от худобы вся просвечивается. Ничего бабьего не проклюнулось ни спереди, ни сзади, а уже путанка! Ну, смех! Там сиськи под микроскопом искать надо. А на лобке даже пух не появился. Сущий скелет! Ее за такой срам настоящие путанки с погоста выкинут. Чтобы бабий род не позорила! Я б тем мужикам, которые на этих детей лезут, все признаки пола удалил бы без сожаления!

— Сам удивляюсь этим идиотам! Что за кайф с малолеткой в постели кувыркаться? Все же партнерша должна быть похожа на женщину, а не на подобие какое-то неоформившееся. Кстати, вы хорошо ту девчонку помните?

— Конечно. У меня в журнале все записи хранятся. Нашли убийцу?

— Пока нет. Ищу.

— Интересуют детали? — спросил Скворцов.

— Если не очень помешал, расскажите, что приметили вы?

— Ну, убита и изнасилована она была в траве, на затылке много зелени осталось, — открыл журнал патологоанатом.

— Что ж сразу не сказали? Мы ее с дороги взяли! — упрекнул Рогачев.

— Вот чудак! Я должен ответить на вопросы, касающиеся моей работы, остальное лишь мои наблюдения. Ими ты должен был поинтересоваться, а еще лучше — сам внимательнее осмотреть труп, — обиделся Николай Иванович.

— Просмотрел. Да и что говорить? Ночное происшествие. Все не заметишь. Что еще?

— Убита дубинкой или другим тяжелым тупым предметом. Удар пришелся на затылок. Он был слишком сильным. В черепе образовалась трещина, смерть наступила моментально.

— Остались ли на теле следы борьбы?

— Их было множество. Все носили прижизненный характер. Я об этом написал в заключении. Описал каждый синяк и ссадину. На девчонке живого места не было. Словно через мясорубку пропустили. Ей затыкали кляпом рот, поскольку уголки губ были порваны. Конечно, сомнений нет, попала ваша красотка в руки садиста. Уж не пойму, знал ли он, что насилует мертвую? Это ваш вопрос. Но мне сдается, что преступник, ко всему прочему, извращенец. Хотя… Такое мог сделать и человек в наркотическом опьянении, чифирист либо алкаш. У всех этих категорий людей половое возбуждение случается редко, но проявляется бурно. Нормальный трезвый человек на такое не способен. Это однозначно!

Убита она мужчиной. И тут дело не в изнасиловании. У нас были случаи всякие, когда сами путанки избивали конкурентку до бессознания. А потом этим пользовались мужики. Как говорили сами — на халяву. Но имели живую! Тут же — труп! Хотя какой-нибудь наркоман после укола мог и не понять. Так что ищи среди сброда! Веселое дело тебе попалось, нечего сказать…

Установив адреса проживания подруг Мартышки, Славик решил, не откладывая, побывать у них. «Если сами не вернулись, родители должны знать, где их дочери находятся», — понадеялся он и отправился к Ирине Лапшиной.

Дверь Рогачеву открыл хмурый старик:

— Ирку? Тебе она зачем? Не знаю, где ее носит. Мне не отчитывается.

— Когда обещала вернуться?

— Ничего не сказала.

— А когда ушла?

— Не помню! У меня свои заботы.

— Поймите, отец, у меня к ней очень важный разговор. Убита ее подруга Евгения! Та, что жила через дом от вас. В день ее смерти они были вместе. Все трое! На счастье, ваша и вторая — живы.

— Ирка не могла убить. Она не такая!

— Она могла видеть убийцу! И если его не изолировать, неизвестно, кого убьют завтра. Это нужно не только мне, но и вам! Или вам все равно, что убивают малолетних девчонок?

— Пройди на кухню, сынок! Я, грешным делом, подумал, что ты хахаль. Вот и не говорил. Сбилась наша Ирка с пути. Выпивать стала, с мужиками балует. А уж какой хорошей была. Врачом стать собиралась. Теперь уж все! Никуда не возьмут! Сама себя обосрала вконец…

А все эти подружки — свиристелки. И Женька такая была. Потаскуха, как и наша. Учиться не захотели. Сбаловались на легкой жизни. В наше время их бы кнутами запороли. Теперь же слова не скажи! Чуть что, на неделю, а то и дольше с дома убегает. Когда ловлю ее, порю, как Сидорову козу. Но не надолго помогает. Вот и нынче закрыл ее в спальне, чтоб на блядки не сбежала. Устал краснеть перед соседями. Иди в зал. Сейчас ее с койки вытряхну, — достал ключ из кармана.

И вскоре в зал вошла Ирина. Вячеслав невольно улыбнулся. Было видно, что девчонка недавно получила основательную трепку. Она не могла присесть на стул, сразу ойкала от боли.

— Ладно, постою! — бросила сердитый взгляд на отца и спросила Рогачева:

— Что надо от меня?

— Ирина, вы знаете о смерти своей подруги Евгении?

— Слышала.

— Знаете, что она была убита в тот день, когда вы все вместе покинули деревню?

— Не знала. А разве ее убили? — удивилась девчонка неподдельно.

— К сожалению, это факт. Но как получилось, что ушли из деревни вы все вместе, а вернулись в город живыми только вы двое? Почему без нее?

— Сама виновата. Не надо хватать ртом и жопой. Мы звали ее с собой. Правда, водило попался вредный. Не захотел взять Мартышку. Сказал, четвертую в кабину нельзя. Мы же на грузовой уехали. Вместе с Наташкой. А Женька сказала, что хочет еще зашибить на трассе. А потом приедет в город и позвонит мне. Мы договорились в тот вечер сходить втроем на дискотеку. Но Мартышка не позвонила, и мы с Наташкой пошли вдвоем.

Женька не позвонила и назавтра. Я позвонила сама. Ее мать сказала, что Женьку схоронили. Больше ничего не могла у нее узнать, она «косая» была. Потом еще хотела спросить, где похоронили Мартышку, но никто не поднял трубку. Дальше услышали, что нас разыскивает милиция, и засели по домам.

— А почему? Не лучше ли было узнать, в чем дело, что нужно органам? — внимательно следил за Иркой следователь.

— Какая дура сама в милиции возникнет? Только стебанутая! У кого крыша поехала.

— Милиции боятся те, кто за собой вину чует! Значит, и у вас есть что скрывать?

— Ну, было дело, — опасливо покосилась девчонка на старика отца и, отойдя от него подальше на всякий случай, сказала:

— За шпану испугались, с какой в деревне были. Думали, они чего-то наворочали, а нас подставить вздумали вместо себя. Их ведь тоже всех в милицию сгребли. О том весь город болтал. А нам не хотелось ни помогать, ни топить их. Своя голова дороже!