Под крышами Парижа (сборник) - Генри Миллер

Черта с два она его даст. Упрямая пизда, чем больше я ее луплю, тем упрямее она становится.

– Я буду его ебать! Буду буду буду буду буду буду!

Шлепаю ее еще немного. Да что толку. Жопа у нее розовеет, но она только громче заливается, а песенка все та ж:

– Я буду его ебать! И… и отсасывать ему тоже буду! Плевать, сколько ты меня шлепаешь, буду! Крепче бей…. а мне все равно! Лупи изо всех сил как хочешь…. А я буду, хоть ты с меня и честное слово возьмешь!

Крепче бей! Вот сука! Я сдаюсь. Уж мог бы и выучиться, что пизду можно отшлепать так, что она возьмется тебя ебать или сосать, но, как только они на жопу лапы свои наложат, тяги к ней из них ничем не выбьешь. Я прекращаю над нею измываться, и Клубочек переползает по мне на кровать……

– А теперь еби меня! – всхлипывает она. – Ты мне жопу разогрел…. еби меня!

Да я ее жопу разогрею так, что в преисподней будет прохладнее…. Переворачиваю ее на живот и сам пристраиваюсь сзади. Втискиваю голову Джона Четверга ей в фигу и въебываю всего остального его следом. Она мала, хоть только что у меня и отсосала, и ему в ней туговато, но соку в ней хоть залейся, и он входит как надо. Ебу ее, покуда она не принимается елозить, пока не стонет, чтоб я еще и еще втыкал ей в утробу. После чего вытаскиваю Джонни с чпоком.

Теперь ей нипочем не выкрутиться…. Одной рукой я обхватываю ее за талию, другой цапаю хуй. Тресь…. ей в зад. Она подскакивает, как воробышек, почуяв головку моего хера у себя в очке, но остановить его она уже не может. Господи, я не понимаю, отчего она не расколется… послушать ее, так решишь, что она уже.

Она не будет ебать своего отца, воет она…. ничего не будет делать, если я этого не захочу…. Только пусть я выну хуй у нее из прямой кишки. Она будет хорошей девочкой, ревет она. Сейчас-то обещать она может что угодно…..

Мне уже безразлично, даст она Сэму себе ввинчивать или нет. По мне, так пускай хоть в суп ему срет. Я хочу одного – оставить свой хуй у нее в заду и пропихнуть его туда еще чуть дальше. Мне хочется выебать ее до уссачки, но удается мне лишь выебать из ее фиги реку сока…..

– Поиграй с моей пиздой, если и дальше так будешь! – пыхтит она. – Я не выдержу у себя внутри этого чувства…..

Я велю ей самой играть с собственной пиздой…. и она играет, грязная сучка! Раскрывает ее одной рукой, а пальцами другой себя в нее тычет. Наконец и я туда ей вставляю пару своих. После чего затопляю ей жопу молофьей, и она кончает так, что кровлю сносит……….

Энн взлетает на воздух, Сэма трясет. Не могу утверждать, будто так уж сильно готов винить кого-то из них. Конечно, Энн сама навлекла на себя все, что ее сейчас беспокоит, но бедный Сэм…….

Эрнест принес Энн снимки. Чудесные фотографии, если вспомнить, какие мы тогда были пьяные. А Энн просто не сумела их оценить. В особенный ужас она пришла от тех, где она с полудюжиной болванов, которых никогда в жизни не видела. Первым делом она обвинила Эрнеста в том, что он их подделал, но тот вышиб у нее из головы эту мысль, не сходя с места. Когда же она усвоила наконец, что все эти ребята ее заваливали, что по Парижу носится полдюжины посторонних мужчин, располагающих таким знанием особенностей ее анатомии, что интимнее не бывает, она подняла изумительный хай. Это по словам Эрнеста…. сам я с нею не разговаривал, да, может, и к лучшему. Он побоялся – по крайней мере, он мне так говорит – сообщить ей, что за эту честь мы с них брали немножко чего-то…..

В общем, она приобрела у него фотоаппарат…. и, если я знаю Эрнеста, негативы она, вероятно, купила тоже. Кроме того, насколько я знаю Эрнеста, негативы она, скорее всего, не получила, пока с них не сделали несколько тысяч оттисков. Эрнест утверждает, что она просто позеленела вся, увидев первый…. славный такой, смачный, один хуй у нее во рту, другой в пизде, а на фоне еще три парня выстроились, своей очереди ждут. И она совершенно не оценила, на какие ухищрения нам пришлось пускаться, чтобы заставить ее сосать все эти хуи, полностью ее при этом не разбудив…..

Что же касается маленькой неприятности Сэма… она, разумеется, – Клубочек. Пару дней назад он лег днем немножко подремать и проснулся оттого, что она ему отсасывает. С тех пор он более или менее не просыхает. Как только начинает трезветь – решает пойти и во всем признаться Энн, и мне тогда приходится накачивать его заново. Это начинает действовать ему на нервы… мне тоже. Такое не может длиться вечно… либо ему весь остаток жизни провести пьяным в зюзю, либо придумать выход получше, чем он пока отыскал. Он все время мне про это рассказывает….

– Я полупроснулся, Алф, – обычно говорит он… и тут мы выпиваем, – и почувствовал, как она трудится над моим хуем. Боже праведный, я подумал, мне это снится…. Решил, что это Энн… Не знаю, что я решил. Но не шевельнулся. Позволил ей продолжать…. Закрыл еще на несколько минут глаза и дал ей сосать его…. Она оттягивала с него кожу… знаете, как женщина делает, не мне вам это рассказывать…. и мяла мне яйца ладонями…. Моя собственная дочь, черт бы ее побрал! Эта милая маленькая девочка! Ей-богу, я знаю, кто за всем этим стоит…. эта сука Таня! Это она ее подговорила, так или иначе! Ох, черт бы побрал эту Таню! Ни за что не надо было мне ее ебать! Ну почему вы не сказали мне, чтоб я не пускал Клубочка с этой грязной маленькой извращенкой? Почему мне мозгов не хватило оттащить от нее Клубочка, когда я увидел, как Таня начала себя вести?

Мы с Сэмом обдумываем это несколько минут. Поскольку ни у одного из нас, похоже, нет удовлетворительного ответа на большинство встающих вопросов, мы громоздим еще одну стопку блюдечек, и я жду от Сэма продолжения. Черт, да я сам бы ему всю историю сейчас мог изложить от конца к началу, но ему, наверное, полезно выговориться.

– Я дал сосать его, – повторяет он. – Позволил продолжать, пока сам уже чуть не кончал, постепенно просыпаясь. Затем, так же постепенно, я стал осознавать, что делает это Клубочек…. Боже, что за миг! Молю Бога, чтоб вам никогда не пришлось переживать такого мига, Алф!

Я тоже на это надеюсь. Вообще-то, я очень постараюсь, к черту, чтобы такого вообще со мной не произошло.

– Затем, когда я все же сообразил, что происходит, я…… Не знаю, что в меня вселилось. Должно быть, на несколько секунд я просто сошел с ума. Посмотрел на нее… и она мне подмигнула, совсем как эта проклятая хуесоска Таня… а я схватил ее за голову и сел. Она стояла на коленях у тахты, и я удержал ее на месте… начал обзывать ее грязными словами… – В этот миг Сэм обычно излагает подробности невнятно, но все сводится к одному: девчонка у него отсосала, завершила дело так, как такие дела и положено завершать…. – И после этого я увидел, что она глотает…. она мне яйца чуть досуха не высосала…. – Но его тут беспокоит кое-что почти так же, как и то, что он сам с нею сделал…. – Где она вообще научилась такое творить? От Тани, разумеется…. но кем мог быть этот мужчина? Или мужчины! Сколько мужчин, по-вашему… ох, какой ужас задаваться такого рода вопросами о собственной дочери! Какой мужчина опустится так низко, чтобы сотворить подобное со столь юной девушкой? Кроме меня…. ее отца….

Иногда, произнося это, Сэм очень странно на меня смотрит, и мне хочется, чтобы он перестал. Не знаю, подозревает он меня на самом деле или нет. У него на уме вопрос, но он никак не может решиться его задать.

– Я пытался это выяснить, пока она этим занималась…. когда обзывал ее этими грязными словами…. и… все прочее. Все время спрашивал у нее, кому она отсасывала раньше, скольким мужчинам…. но она не ответила мне…..

Тут я перевожу дух, но все равно мне до чертиков неудобно. Если они снова лягут в постель, Клубочек запросто может все разболтать….. а что-то мне подсказывает, что вероятность этой укладки чертовски велика. Как только начинается что-то подобное, оно в одночасье не отмирает.

– Конечно, я мог бы взяться за ремень и выбить из нее всю правду, – говорит Сэм. – Так поступил бы со мной мой отец, если б я….. То есть…. вы понимаете, о чем я. Но я даже мысли самой не переношу о том, чтобы у нее спрашивать. Я почти боюсь вообще возвращаться в отель…

Будь что будет – и случится оно до черта быстро и быстро отгорит, лишь на это и остается надеяться. Терпеть не могу жить эдак на нервах, а не просыхать больше тоже не могу; я не в силах ничего есть, когда пьян вот так, хоть мне и удается влить в себя немного супа, когда прихожу в контору и изображаю нечто под названием «работа», а меж тем морю себя голодом до смерти.

Заходит Билли, приводит с собой Джин – мне в подарок, ну или это я подарок для Джин…. Я еще не вполне разобрался. Возможно, Билли пытается так утешить Джин из-за того, что произошло с Энн.

Сейчас вечер, и я только встал, проведя в постели двое суток. Я не болел…. Я спал. Я просто не мог больше выдержать, поэтому мне как-то удалось наконец стряхнуть с себя Сэма. Бросил я его в борделе… он в надежных руках, на свалке высшего класса…. и я молю Бога, что он там проведет еще несколько дней. В том месте о нем хорошенько позаботятся, там славные девочки, я их всех знаю….