Битва во времени - Юрий Леляков

— И таких откровений за всю нашу историю известны уже тысячи, — добавил Минакри. — И почему-то каждое даётся так, будто всех предыдущих — не было. Или кто-то — не знал, что другие успели сказать нам до него. А сомневаться — стыдно, и страшно. С сомнением — ты что-то обрываешь в себе, совершаешь недостойное… А сами будто не понимают — сколько горя уже принесли фархелемцам неправильно понятые откровения…

— Хотя каждое само по себе, возможно, и не противоречиво, — ответил Итагаро. — Противоречия выявляются в сопоставлении…

— И всех вместе — с нашим современным знанием, — добавил Донот. — Будто даже сейчас — говорится человеку древнего образа мышления, и никоего не интересует, как должен понять человек современный! Вот я бы и спросил: почему вы так говорите с нами? Для вас важнее всего, чтобы кто-то не понял какой-то тайны — в которой, вам кажется, через иносказания без особых проблем разберётся другой, кому вы доверяете? А если и он, мудрый и доверенный, ошибётся — и это будет иметь катастрофические последствия для миллионов фархелемцев? Всё равно — не так страшно, как раскрытие тайны непосвящённым?

— А я бы спросил и по-другому, — снова заговорил Итагаро. — Считают они нас в принципе равными себе — или могут иногда просто играть с нами? С нашими чувствами, убеждениями, тревогой за судьбу нашего мира? А то как же: тысячи посвящённых, пророков, избранных — и откуда столько бед? И потом нам говорят, мы что-то не так поняли… А зачем говорить с нами такими иносказаниями, что даже мудрые с трудом понимают их? Особенно — когда дело касается судьбы целых миров? И тем более — как можно понять явный, поверхностный смысл этих иносказаний, что из него получается? Другой народ нечестив, отошёл от высших истин, живёт не по тем обычаям, не так верует — и в общем, в своей трагической судьбе виноват сам… Хотя вся вина — что живёт согласно другому, ранее данному откровению! Так — что они, в конце концов, хотят нам сказать, и чего от нас ждут? Что такое тысячелетиями не могут донести до нас? И наша ли вина в том, как мы это понимаем?..

— И всё же — не вернее ли исходить из их в общем добрых намерений? — не согласился Донот — но сразу уточнил — Я хочу сказать — пусть они думают, что мы идём к ним с уверенностью в этом. Пусть им кажется, что у нас короткая историческая память на все прежние трагедии, пусть разыгрывают из себя воспитателей приюта для слабоумных. А сами давайте не забывать: мы должны уйти оттуда в видимом согласии со всем, что нам скажут…

— Нет, но идти с таким предубеждением… — попыталась возразить Фиар. — И если уж так — не переоцениваем ли свои силы? И… не окажется ли в нас самих заложено что-то подобное — что мы воспримем как наши собственные глубокие убеждения? А то и — не пойдут ли в нашем облике обратно в Тисаюм какие-то другие души — и с совсем иной целью… — Фиар встревоженно оглянулась, как бы в недоумении от собственных слов. — Да, видите, что уже приходит на ум…

— Но я как будто не чувствую угрозы лично нам… — ответил Джантар, хотя слова Фиар заставили встревожиться и его. — Однако и общее чувство — странное… Правда — чего мы ожидаем от тех, к кому идём?..

— Да я уж и не знаю, — ответил Донот. — А то действительно — если уже думаем, удовлетворятся ли они нашим видимым смирением, и о чём с ними вообще можно говорить… И если, например, спросим, как на самом деле устроен наш астрал — а они ответят, что для нашего уровня понимания это слишком сложно — что тогда? Спросить, чей конкретно канон ближе всего к реальности тонких планов Фархелема? А если и на это — ответ тот же? Просто, изображая отчаяние, воскликнуть: ну, как хоть просто в ад не попасть? Вы же сами за тысячи лет нагромоздили столько противоречий, что мы уже и этого не знаем! И — думаете, они наконец скажут нам то, что за тысячи лет не сказали никому другому?

— А сама высшая цель? — напомнил Джантар. — Растворение всего ни в чём, или индивидуальности — в Непостижимом, или — просто блаженство отупения, или — продолжение и там жизни, в общем подобной здешней, но какой-то древней, с грубыми наслаждениями и поклонениями… И какие их иносказания мы должны тут всюду разгадывать? Тем более — сейчас, когда в опасности весь ваш мир?

— И вот говорим — а никто не отвечает, — сказала Фиар, прислушавшись.

— И потом — всякий раз кто-то скажет, что мы слишком буквально всё поняли, — продолжал Джантар. — А на самом деле там и растворение — не растворение, и отупение — не отупение, а что-то иное, более близкое к идеалам текущей на данный момент эпохи… Но — почему для тех, прежних фapxeлемцев, надо было что-то скрыть именно за таким буквальным смыслом? Зачем заставлять их буквально желать себе такого? И — что будет с самим человеком, который всё так буквально поймёт?

— Вот я бы и спросил: почему нам даются тексты, допускающие не просто толкования разного уровня — а ещё и настолько дикие по буквальному смыслу? — согласился Лартаяу. — И сама крайне трудная для понимания информация — даётся как истина в последней инстанции? И вместо каких бы то ни было логических доводов, обоснований — только страх лишиться покровительства за недоверие? То есть — должно быть страшно неправильно понять то, что трудно понять вообще?

— И пусть хоть сейчас что-то толком расшифруют нам, — согласился и Донот. — Тем более — не могут сами не понимать, что получается при буквальных прочтениях…

— Да, а опять же — проблема мясоедения? — вспомнил Итагаро. — Это — буквально или нет? А то и тут буквально — что получается… Человек должен чувствовать за собой страшную вину в том, чем и как питается — но и перестроить своё пищеварение, создававшееся миллионами лет, не может. Или некоторым кажется, что могут — но у других расстроится здоровье, и уже от них будут исходить излучения страдания… Не говоря о том… что и тогда мясоедение останется в дикой природе! И ни одно откровение — будто не учитывает ни этого факта, ни что в животном и растительном организме — разные соотношения аминокислот в белках, по-разному устроены углеродные цепи липидов…

— Ну, синтезировать всё это можно, — ответила Фиар. — Есть же безъядерные, дающие биомассу нужного аминокислотного состава, и с гидрированием жиров особой проблемы нет… Но вот, возможно — микродозы животных гормонов, витаминов, ещё каких-то соединений, которых мы даже не знаем, но которые нам необходимы… Мы же из-за этого пока не можем питаться с одних биореакторов и фитотронов! В Чхаино-Тмефанхии многие пробовали — и оказалось: в организме чего-то не хватает, падает активность ферментов, меняется само восприятие жизни… Значит, нужно ещё что-то, а что — пока неизвестно. Предполагают даже — как раз тяжёлые металлы: кобальт, никель… Трудно поверить, правда? Ведь как раньше боялись их накопления в мозговой ткани? Но похоже, так и есть: в микродозах — необходимы, а избыток — уже яд…

— А эти так уверенно заявляют: в растительной пище есть всё необходимое!.. — ответил Итагаро. — Но почему человечество давно не перешло на неё — если всё так просто? Неужели — из одной только кровожадности? И кстати, растения — тоже живые организмы! Так может быть, вообще одной глиной питаться? Или камнями? И вымереть, так и не поняв, микродоз чего нам не хватало?

— Ну, мы, конечно, спросим не так грубо, — сказал Ратона. — А просто — как они решают проблему питания у себя. Если до этого дойдёт…. А то — идём к ним в первую очередь не за этим…

— Нет, почему? — возразил Талир. — И за этим — тоже! О проблемах питания, перенаселения, ресурсов — обо всём надо спросить! Всё может иметь тут какую-то связь…

— Будто и я не думал, — ответил Ратона. — Но давайте не забывать: возможно, встретим вовсе не союзников и не покровителей. И они не будут отрицать реальность битвы сил Света и Тьмы — и наверняка скажут, что участвует на стороне сил Света — но могут представить нам мир после победы сил Света таким, что мы сами интуитивно предпочтём Тьму! И как того, кто руководит ими в этой битве, могут представить нам сущность космически-колоссальных масштабов — которая будто бы любит лишь смиренных, убогих и уповающих на воздаяние в дальнейшем — но не тех, кому есть за что бороться и что отстаивать самим… Что мы скажем тогда? Спросим, что для них — ценность и смысл жизни отдельного человека?

— И опять дойдёт до проблемы религиозных войн, — ответил Герм. — И придётся вести речь в обход: есть ли у них самих разные государства, народы, вероучения, как формируется, как складываются отношения между ними? Но какой обход придумать по вопросу: кто вообще имеет право указывать другим пути, и откуда может знать, что для тех такой-то путь — единственно верный…

— Хотя сами могут быть уверены, что несут нам добро, — предположила Фиар. — Просто из-за каких-то различий в мышлении не могут нас понять…

— За столько тысяч лет? — переспросил Минакри. — Или… тут уже выяснится, что из-за этих различий вовсе невозможен плодотворный и открытый контакт двух разумов? И это всегда будет либо — как у нас с Иорарой, либо — в виде односторонних посланий, которые вторая сторона никак толком не поймёт?