Жизнь русского обывателя. От дворца до острога - Леонид Беловинский

Наряду с масонством получили широкое распространение и иные мистические течения, вплоть до изуверских – хлыстовства и скопчества. Причем, они оказались распространены и среди социальной верхушки. Известный мистический, вероятно хлыстовский, кружок Е. Ф. Татариновой, с которой нередко беседовал сам Александр I, наряду с «простецами» включал и блестящих придворных. Но, прежде всего, сектантство стало уделом простого люда. К началу ХХ в. только в Петербурге насчитывалось около 30 сект и общин. Штундизм, молоканство, толстовство, а также скопчество оказались широко распространенными именно в простом народе, искавшем духовной перспективы в новой социально-экономической обстановке.

Глава 8

Купечество

Разумеется, в городах, как центрах торговли и промышленности, немаловажную роль играло «торговое сословие». Численность его, при торговом характере города и количестве торговых заведений, была огромна. На 1900 г. в Петербурге торговлей занимались 15 тыс. человек; только лоточную торговлю вразнос вели в столице в 1902 г. 12 тыс. человек. Однако необходимо подчеркнуть, что это не обязательно были купцы. Вопреки распространенному мнению, купцом был не тот, кто торговал (торговым сословием купечество было чисто номинально), а тот, кто входил в купеческую гильдию, платя гильдейские сборы. Торговать мог и крестьянин, и мещанин, и цеховой, и дворянин – достаточно было взять торговое свидетельство. А вот пользоваться купеческими правами, имея звание купца, мог только плательщик гильдейских сборов. К XIX в. гильдейское купечество было уже привилегированным городским сословием, свободным от подушной подати, телесных наказаний и рекрутской повинности. А не уплатил раз в год сборы в размере 1 % от объявленного, потребного для вступления в ту или иную гильдию, капитала – будешь обращен в «первобытное состояние» – в мещане или крестьяне. А значит, будут тебя пороть (это бы еще ничего, шкура не купленная), и сыновья твои пойдут в рекруты. Могли быть и иные причины вступления в гильдию. Отец известного русского историка искусства Н. П. Кондакова был хотя и крепостным князей Трубецких, но главноуправляющим всех их имений: «Отец, – вспоминал Кондаков, – поставил своею задачею дать образование детям, проведя их через гимназию и университет, и, собственно, поэтому его освободили от крепости и он записался в купцы 3-й гильдии…» (90; 37).

Купец. Конец XVIII в.

В XVIII в. гильдейское купечество в количественном отношении было более или менее стабильным. А в XIX в., главным образом после Отечественной войны 1812 г., нанесшей колоссальный удар по народному хозяйству, и заграничных походов, начинается его упадок и вытеснение торгующим крестьянством. За 1816–1822 гг. число гильдейских свидетельств по империи сократилось почти на четверть, и на столько же увеличилось количество крестьянских промысловых свидетельств. В Тульской губернии, которая среди центральных губерний занимала по количеству купцов среднее место, с 1816-го по 1824 г. число торгующих крестьян возросло в 17 раз, а количество купеческих свидетельств сократилось на треть. В 1800 г. здесь на 100 душ мещан и оружейников приходилось 20,5 купца; к 1808 г. – до 30 купцов. А затем начался спад: в 1816 на 100 мещан – 13,2 купца, в 1824 г. – 10,1 купца. Правда, позже наметился некоторый рост: в 1854 г. на 100 мещан приходилось 17,4 купца, но прежнего места купечество никогда более уже не занимало. Это и понятно: Великие реформы 60 – 70-х гг. XIX в., нанесшие сильный удар сословному строю, сделали ненужными гильдейские привилегии.

Купеческие права распространялись не только на самого купца с семьей, но и на его братьев, и племянников, и в паспорте так и писалось: «купеческий племянник». Потому все, кто мог, правдами и неправдами старались записаться в гильдию, хотя бы в 3-ю, и столько было по русским городам купцов, которые в конце года чуть не по миру ходили, лишь бы заплатить гильдейские! Подлинных же, ведших большой торг или занимавшихся промышленностью, купцов, если не 1-й, то хотя бы 2-й гильдии, было немного, а в иных уездных городках первогильдейских и вовсе не бывало отродясь. В торговом Рыбинске из почти 300 купцов мужского пола первогильдейских (с включением почетных граждан, то есть выходцев преимущественно из купеческого сословия) было два человека!

Страстный поборник регламентации и «партизан», как говорили в ту пору, служения всех и вся государству, Петр I обязал государственной службой и купечество, которому даже было запрещено переходить в другие сословия. Купцы являлись как бы финансовыми агентами правительства (собственно, такое положение «гостей» было свойственно и временам царя Алексея Михайловича), а кроме того, были обязаны участвовать в городском самоуправлении: это должно было обезопасить торгово-промышленное население от хищников-воевод и прочей приказной саранчи. Прежде всего, речь шла о раскладке и сборе податей.

Но, так или иначе, купечество, как торговое сословие, играло огромную роль в городской жизни, и его собственный образ жизни в той или иной мере накладывал отпечаток на жизнь всего города. Несколько богатейших купцов порой ворочали не только городской торговлей и промышленностью, но и владели… администрацией, заставляя ее плясать под свою дудку. Уже говорилось о богатейшем нижегородском мучном торговце (на его водяных и паровых мельницах перемалывалось более 3 млн пудов хлеба в год), миллионере Н. А. Бугрове, поднесшем губернатору на блюде груду надорванных губернаторских векселей. Мог ли такой губернатор-должник не «потрафлять» своему кредитору? Старообрядец-беспоповец Бугров не только устроил Филипповский, Малиновский, Городецкий и другие раскольничьи скиты, но и обеспечил их спокойное существование в эпоху нового всплеска гонений на староверов. Достаточно было всучить обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву деньги на устройство при Великом сибирском пути передвижных вагонов-церквей.

В свое время променял Бугров помещику Турчанинову свой огромный родительский дом на лесное имение. Позже дом перешел к городу, и в нем был устроен театр. Бугров, не желавший, чтобы там, где жили его родители, «голые бабы через голых мужиков прыгали», выкупил дом у города, а через неделю подал в городскую думу бумагу: «Желая в мере сил моих придти на помощь Нижегородскому Городскому Общественному управлению в удовлетворении особых городских нужд, имею честь предложить Городской думе приобретенное мною здание на Благовещенской площади бывшего театра гг. Турчанинова и Фигнера в полное распоряжение Городского Управления безмездно с тем, чтобы в этом здании впредь никогда не допускалось устройство какого-либо театра или увеселительного заведения» (163; 493).

Вот и возьми его «за рупь за сорок», ежели он и синодские церквипередвижки по Сибирскому пути устраивает, и дома городу дарит…

Все более или менее представляют себе облик купца так: окладистая борода, длиннополый кафтан нараспашку на объемистом чреве, с жилеткой и рубахой-косовороткой в горошек навыпуск, лаковые сапоги… Но современник-петербуржец писал в 1900 г. о столичных торговцах: «Торговцы в парадных, роскошных магазинах на Невском проспекте, Морской и кое-где на прилегающих улицах… одеты по последней моде; их своеобразная галантность роднит их с их собратьями в столичных магазинах Западной Европы. В своей частной жизни они стараются не отставать от петербургских чиновников: те же театры, клубы, рестораны и кафе. Последние годы… наложили свой отпечаток и на эту группу лиц, заставив их интересоваться политическими, общественными и профессиональными вопросами» (Цит. по: 75; 234). Так что время и место делали свое дело. Конечно, здесь речь идет, скорее всего, о приказчиках, которые всегда были галантнее своих хозяев, но все же…

Однако это – к началу ХХ в., когда следует говорить не столько о купечестве, сколько о предпринимателях, ворочавших огромными миллионами и нередко даже юридически бывшими уже не купцами. Прежний купец был индивидуалистом, ведшим дела на свой страх и риск и норовившим «вывернуть шубу», «пригласить на чашку чая», облапошить, объегорить, надуть своего же брата-купца, с которым только что в трактире сидел за «парой чая» или обмывал в «растеряцыи» сделку «холодненьким». А к рубежу веков появились и укоренились понятия «торговый дом», «товарищество», «акционерное общество».

Откуда появлялись купцы? Вот род петербургских купцов Лейкиных, из которых последний, Н. А. Лейкин, выйдя из купечества, стал известным в свое время писателем. Прадед – крестьянин Ярославской губернии, приехал в Петербург, торговал пирогами, записался в ораниенбаумское купечество пирожного торга. Дед уже записался в петербургские купцы, имел лавку в Гостином дворе по Суровской линии, торгуя кружевами, лентами и т. п. Отец, ввиду плохого состояния дел в лавке, поступил приказчиком в контору Герике, торговавших иностранными товарами в Гостином дворе. Сам мемуарист, окончивший Реформатское училище, также сидел в кладовых с приказчиками, стал описывать гостинодворские нравы и так «вышел в писатели».