Среди миров - Дмитрий Щербинин

И вдруг человек этот выронил мешок, посмотрел на Марию и спросил:

– Что?

– Ты слышишь? Ты понимаешь меня? – улыбнулась девушка.

– Да… я…

Ингмар подумал: «Ну вот. Сильная любовь Марии, хоть и вдаль, на Сашу направленная, а всё же задела этого несчастного».

Мария взяла очнувшегося человека за руку и, заглядывая ему в глаза, молвила:

– Ты помнишь своё имя?

– Я… Тг… Тгр… Тангодрим!

Человек, вспомнив своё настоящее имя, вдруг заплакал, и с восторгом начал повторять, то шепча, то вскрикивая:

– Тангодрим! Тангодрим! Тангодрим…

А Мария, не выпуская его руки, спрашивала:

– А что ты помнишь о своей настоящей жизни?

– Настоящая жизнь? – спросил человек, и глаза его засияли. – О! – вскрикнул он вдруг громко.

По щекам его покатились слёзы.

– Значит, помнишь? – спросил, подойдя вплотную Ингмар.

И голос Ингмара тоже вздрагивал от волнения, и Ингмар очень волновался.

А человек приговаривал:

– Но неужели это не сон – то, что я сейчас вспомнил. Самый дивный, самый замечательный сон.

Мария провела ладонью по его щеке и молвила:

– Нет–нет. Не сон. А вот то, что окружает тебя сейчас, это действительно: дурной сон, но этот дурной сон уже скоро будет разрушен. А ты, пожалуйста, продолжай вспоминать…

И человек говорил:

– Я помню, сад, в котором росли плодовые деревья. Какие там были запахи; душистые, ароматные…

Тут и Мария и Ингмар почувствовали смешанные, тёплые запахи спелых яблок, вишен, груш…

В воздухе, вроде бы стало светлее. Человек продолжал:

– А за калиткой поле. Там росли белые деревья. Как же приятно было на них любоваться.

– Берёзки, – подсказала Мария.

– Да, берёзки! – человек буквально просиял. – Сейчас, благодаря вам, я вспомнил это слово… Они были… они – нет, словами этого чуда не передать… А в небе плыли: такие светлые, всегда разные, изменяющиеся…

– Облака, – произнёс Ингмар.

– О да. Облака!.. Я жил там. Это было так давно…

– Быть может, совсем недавно, – заявила Мария.

– Но как же вернуться туда?

– Вместе мы обязательно вернёмся! – проговорил Ингмар.

И тут со стороны раздались неожиданные, но такие желанные голоса:

– Вместе. Вернёмся. Мы уже здесь.

И, оглянувшись, они увидели множество просиявших, прекрасных лиц. Там были не только люди, но даже и существа, совсем необычные, казались и Марии и Ингмару прекрасными. Это было сильное чувство искренней любви к красоте, к миру. Они хотели вернуться в настоящий мир, они подпитывали друг друга энергией.

Шегъгорърар в течении многих месяцев, а то и лет подчинял их души, загонял их в пучину кошмарных видений, а тут, в течении столь краткого срока наступило просветление.

Подобно цепной реакции разбегалось это. Чем дальше, тем больше становилось освобождённых, тем сильнее было чувство их неожиданного освобождения.

И вот закачались и рухнули горы. Вот всколыхнулось небо, и спала с него завеса…

Глава 20

Саша летел среди миров… Он чувствовал, где находится Шегъгорърар.

Но сам Саша уже настолько преобразился, что для обитателей тех миров, возле которых он пролетал, он был уже хуже самого Шегъгорърара со всеми его приспешниками.

Саша был подобен исполинской чёрной туче, которую даже невозможно было разглядеть, из–за чрезмерной скорости её передвижения.

Миры, возле которых он пролетал, окутывала мгла; те, кто жил там, чувствовали сильный холод, некоторые их обитатели почти совсем замерзали, но потом вновь пробивались солнечные лучи, всё оттаивало, и жители робко улыбались и спрашивали друг у друга: неужели этот кошмар никогда больше не вернётся?

…А Саша уже был поблизости от сферы Шегъгорърара. Уже видел это исполинское, поглотившее многие миры тёмно–матовое поле.

Туча загремела, сотни ветвистых, многоцветных, слепящих молний вырвались из неё, и горе было тем, к кому случайно прикоснулись эти молнии.

Саша видел своего врага – он застилал огромное пространство, он казался непобедимым. Но Саша смеялся над этой мнимой непобедимостью. Ведь он про себя знал: это он бессмертен…

И они столкнулись. Завязался бой.

Туча, меняя очертания, растекалась по поверхности сферы.

Саша из всех сил прорывался внутрь сферы к Марии, но сила Шегъгорърара удерживала его.

Молнии Саши, его клокочущая тьма сливалась с Шегъгоръраром. То, что прежде было призрачным, эфемерным, теперь становилось непробиваемо твёрдым, более прочным, чем сталь, чем алмаз.

* * *

И, когда все разбуженные Ингмаром и Марией люди и нелюди вышли на поверхность центрального мира в бывших владениях Шегъгорърара, они не увидели сумрачного, матового свечения, но и родного златистого света солнца они тоже не увидели.

Их, и ещё несколько сотен миров окружён лазурный, с затаёнными яблочными оттенками свод. Шегъгорърара больше не было, но и Саша преобразился неузнаваемо – он отныне был этой сферой, а все они – заключёнными в неё.

* * *

А на одной из Светградских площадей отряд повстанцев был окружён воинами. Силы казались неравными, повстанцы были обречены.

Принцесса Анна вышла вперёд и воскликнула:

– Воины Светграда! Среди вас – слуги Шегъгорърара!..

Её не слушали, кто–то говорил, что её опоили дурманом, что она не в себе….

И уже готов был начаться бой, но тут оборвалась связь с Шегъгорърадом, и растеневики смогли действовать самостоятельно.

Остановились те, кто был наиболее активен и призывал к задержанию повстанцев. Они буквально разваливались на части, а из них выбирались растеневики…

В это же мгновенья на одном из складов очнулся, открыл глаза настоящий Владар.

Эпилог

Собственно, на этом можно поставить точку.

Мария и Ингмар остались внутри сферы, которая раньше была Шегъгоръраром, а теперь стала чем–то средним между Сашей и древним божеством. О том, как они там жили, я не знаю.

Анна и Владар поженились. Теперь никто и ничто не могло помешать их счастью. Владар сказал, что не желает быть царём, и Анна легко согласилась разделить его судьбы. Он и она жили при дворе; занимались науками и поэзией. Светградом правил старший брат Анны.

Но всё это случилось уже много тысячелетий назад. Все участники этой истории давно уже мертвы, мертвы и их дети и правнуки. Память о них – на пожелтевших страницах старых рукописей (сам я разгребал эти завалы памяти и решил записать один из эпизодов в виде художественного текста, кое–что приписав от себя, так как все детали сейчас никому не известны).