Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин

— Ты — Максиме? — спросил он далеким голосом.

— Да.

— Ты человек? Ты действительно человек? — повторил Аркас громче.

— Да.

Призрак сделал шаг вперед.

— Докажи.

Это требование вызвало только усталый смех.

— Извини, я оставила документы в другой реальности, — Максиме села на перила, опасно качнувшись назад. — Не понимаю, для чего тебе нужны подтверждения этого малозначительного факта.

Очевидно Аркас не смог совладать с лицом и женщина снова рассмеялась.

— Ну не смотри так. Когда я убедилась, что ты не уловка Девела, то тоже испытала ностальгию. Признаю, здесь можно найти человека. Он будет выглядеть и говорить как настоящий, но как только ты прикоснешься к нему, сразу захочешь убить. Эта эфирная плоть из мыслей и желаний. Она вызывает бешенство. Отвращение. Как это там называется… Эффект «зловещей долины»?

Перестав опасно раскачиваться на перилах, Максиме встала и приблизилась к Никасу. Стала хорошо различима ее правая рука, которую, начиная с локтя, заменяла голубоватая Рука Одиночества, обмотанная тряпицей. Максиме протянула материальную, и прикоснулась к груди Никаса.

— Не могу представить, зачем кому-то здесь изображать из себя человека, — сказала она, усмехнувшись, когда он отстранился. — Открыто об этом заявлять, да еще и в контексте уничтожения себе подобных.

— Предположим, я тебе верю, — медленно произнес Аркас. — Если ты человек, прошу, расскажи, что происходит на самом деле. Для чего ты служишь Одиночеству? Ведь я прав, вы с ним связаны? Ты прошлая жертва?

— Никас, — вздохнула Максиме. — Я не служу ему. Наоборот, я его главный и единственный враг, который может что-то предпринять. К сожалению, я не могу сделать это бескровно. Эти трусы не оставляют мне выбора. На пути к спасительному забвению, они ставят своих беспомощных воинов. Больше я ничего не скажу. Пока.

— Кто дал тебе право? — прохрипела Любовь. — Ты, отступница, отступница! Безумная…

Аркас безмолвствовал. На лице застыл гнев. Максиме слабо улыбнулась.

— Когда-нибудь я доберусь до тебя, — пообещал Никас.

— Конечно, — согласилась Максиме. — Наша встреча неизбежна. А теперь давай насладимся видом заслуженной порки.

Безупречная колыбель вдалеке покачнулась. Один из канатов медленно, давая рассмотреть то, как начинается падение, истерся и лопнул. Негатив перегрыз его.

Донесшийся хлопок Любовь встретила отчаянным воплем. Она завозилась в лохмотьях, которые когда-то были ее алым парчовым одеянием.

Колыбель накренилась, стаи крылатых чудовищ закружились над ней. И вопли их полны были жестокой радости и облегчения. Их цель стала ближе. Враги объединения — проигрывали.

— Что это? — спросил Аркас. — Что я вижу?

— Возмездие, — прошипела Максиме.

Лопнул второй канат. Выпотрошенный город неторопливо пошел вниз, словно огромный маятник. Наклон рос, колыбель переходила в вертикаль, пока держались оставшаяся пара. Когда третий хлопок заставил Любовь забиться в истерике, последняя опора, еще удерживающая город от падения, надломилась. Канат повлек обломок за обреченным гигантом.

Он врезался в землю, сотрясая мир до основания. Словно фарфоровый, гигант надломился под собственной тяжестью, и начал расползаться обломками великолепия. Преследующая глыба пробила в колыбели ужасающий кратер, разметав внутренности умирающего города. Колыбель начала складываться внутрь, вслед за разрушениями. Грохот раскалывающихся стен напоминал проклятия и стоны. Шторм из поднявшейся пыли, наступал стеной.

— Я предупреждала ее, что так и будет! — закричала Максиме.

Она затряслась, пуская слюну сквозь стиснутые зубы. Бешеный взгляд ее был искренним. Она всей душой ненавидела Любовь.

— Посмотри, Никас, на эту… богиню, что лежит перед тобой. Я несколько раз говорила, что приду за ее миром. Ты думаешь, она приготовилась? — Максиме плюнула в прима-образ. — Она сказала мне: «чему быть, того не миновать».

Пророк Одиночества не выдержала. Она сорвалась с места и начала бить Любовь, неаккуратно, вопя и промахиваясь. Жертва ее лишь скулила и сжималась.

— Сука! — Максиме вытерла кровавую слюну с подбородка. Она говорила невнятно. Возможно, прикусила язык. — Тупая избалованная блядина! Чему быть, того не миновать! Фраза как раз для существа, которое отвечает за львиную долю позитива в Многомирье!

Аркас наблюдал.

— Я надеялась, что они будут сопротивляться, — обратилась к нему Пророк. — Но каждый просто ожидает своей участи. Эти великие страсти, в которые мы верили, Никас, не собираются вступаться за людей. Они паразитировали, жили, наслаждались нашими подношениями многие тысячи лет. А теперь, когда мы нуждаемся, не собираются ничего возвращать. Их вера в собственную исключительность так велика, что они до последнего рассчитывают на героя, который спасет их. На событие, которое остановит волну негатива просто потому, что им так хочется. Как ты считаешь, Любовь заслуживает смерти? Ты — тот самый герой, который должен спасти ее. Что ты скажешь?

Призрак посмотрел на Любовь. Та зашевелилась, стараясь продемонстрировать побои.

— Защити нас, Никас Аркас, — взмолилась Любовь. — Со мной покончено. Надежда умерла. Но есть еще Воля. В ее Крепости, вы сможете дать последний бой. Выступи за нас. За тех, кто в силах сопротивляться жестокости. Максиме когда-то должна была стать нашим защитником, но предала и атаковала. И посмотри, что с ней стало. Она — свой собственный палач, потому что зло неизменно оборачивается на самое себя. Она горит изнутри, так как не смогла сдержать обещание. Сотни людей до нее проходили этот путь с честью. Максиме — первая, кто подвел нас. Теперь она пытается оправдать свою слабость разрушительной философией. Философией пораженца. Не верь ей, Аркас. Умоляю, не верь!

Пророк Одиночества, слушала это, распаляясь все больше. Ее глаза вспыхнули. Плохо выбритый череп покрылся нервической испариной. Негатив клубился за спиной, приподнимая полы хламиды.

— Я не верю никому, — произнес Никас. — Ваши слова для меня — пустой звук. Пока я вижу лишь то, как обе стороны жертвуют чем угодно, чтобы остаться на плаву. Но, если от меня действительно что-то зависит, я сделаю все, чтобы никто из вас не чувствовал превосходства. В твоих силах убить ее, Максиме, но помни, что я иду за тобой. Я приду за тобой. И я так же серьезен как ты.

Он посмотрел куда-то в сторону, услышав зов из другой реальности. А затем исчез.

— Да, — запоздало кивнула пророк. — Я буду ждать.

Она остывала, дрожа и мучаясь от нервного истощения. То, что она держала в себе… Точку, в которой обреталась бесконечность. Зрачок урагана. Тьма и яд. Клеть Одиночества.

Девел говорил ей, что она избранная. Не такая, как все. Он сулил ей победу над обстоятельствами. И она победит. Разливаясь сахарными реками лжи, Шутник не знал, что пророчествует. Видит дальше, чем способен. Эгоистичная сущность не дала ему поразмыслить над значением собственных слов.

«Ты станешь той, кто остановит