Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши неудачи закончились в Фонтенбло. Мы хотели сделать последнее усилие и начать марш на Париж, но было уже слишком поздно. Враг стоял на краю леса, и Париж сдался без сопротивления. Нам нужно было вернуться в Фонтенбло. Императора предали все те люди, которых он так высоко поднял. Они заставили его отречься от престола. Я хотел последовать за ним. Граф Монтион попросил его от моего имени. «Я не могу взять его, он не в моей гвардии. Если бы моя подпись что-то значила, я назначил бы его командиром батальона, но теперь уже слишком поздно». В качестве его охраны ему предоставили 600 человек. Он построил людей и спросил, есть ли добровольцы. Все шагнули вперед, и он был вынужден заставить их вернуться на место. «Я сам выберу, стойте, как стоите». И, проходя вдоль шеренги, он сам выбирал солдата со словами: «Вы пойдете» и так далее, пока не обошел всех. Это заняло много времени. Затем он сказал: «Смотрите, вот они». «Вам нужно еще двадцать, — сказал генерал Дрюо. „Я выберу их“.
После того, как закончил свой выбор, он взял своих офицеров и сержантов и снова вошел во дворец, сказав генералу Дрюо: „После моего отъезда вы отведете мою старую гвардию к Людовику XVIII, в Париж“.
Когда все приготовления были закончены, и экипажи готовы, он в последний раз отдал приказ взять оружие. Когда-то такие блестящие, все его старые воины собрались на большом дворцовом дворе. В сопровождении своего штаба он сошел по ступеням и предстал перед своими „старыми ворчунами“. „Принесите мне моего орла!“ И, взяв его в руки, он в последний раз поцеловал его. О, как трогательно это было! Шеренги застонали, и, признаюсь, я плакал оттого, что мой дорогой Император отправлялся на остров Эльба. Раздался крик: „Теперь мы в руках нового правительства!“ Если бы Париж продержался 24 часа, Франция была бы спасена. Но в то время жители Парижа не умели строить баррикады, они только научились возводить их против собственных сограждан. Нам следовало носить белую кокарду, свою старую я сохранил.
После нескольких состоявшихся у нас в Париже забавных встреч с офицерами союзников, меня вызвал мой брат. „Не уходи, — сказал он мне, — иначе арестуют“. Я обещал ему не делать этого.
И, тем не менее, я часто думал о моем старом хозяине и его жене, которые так хорошо относились ко мне, и мне очень хотелось подробнее разузнать о них. Однажды, получив разрешение моего брата выйти, я отправился в предместье Сен-Антуан, и уже недалеко от Бастилии меня внезапно остановил крепкого сложения человек. Он спросил меня: „Вы — человек, у которого есть знакомые в Куломье, не так ли?“ „Совершенно верно“, — удивился я, — я очень хорошо знал мсье Потье в Куломье». «Значит, вы действительно, мсье Куанье?» — «Да, это я, мсье Муаро,[83] потому что, мне кажется, я тоже вас узнаю. Как поживают мсье и мадам Потье?» — «Очень хорошо. Они думают, что вас убили, и мы часто говорили о вас». — «Однако, вот он я, и, как видите, веселый и здоровый». — «Я вижу, у вас крест». — «Да, мой друг, а также звание капитана. Мы так давно не виделись, вы позволите мне обнять вас?» — «С большим удовольствием. Я еще не оправился от удивления, что снова вижу вас, мой дорогой Куанье. Мы все так долго верили, что вы мертвы. Но где вы остановились?» — «У моего брата, на рынке Агессо». — «Я продаю свою муку пекарю, что на углу этого рынка». — «Мой брат тоже сотрудничает с ним». — «Теперь, когда вы знаете мой адрес, вы должны оказать мне любезность прийти и поужинать со мной сегодня вечером, и тогда мы продолжим разговор». — «С большим удовольствием».
Я пошел не очень поздно, и Муаро рассказал мне, что больше не живет у мсье Потье, у него теперь свое дело. Он заработал на службе в этом доме 60 000, и благодаря своему хорошему поведению, женился на двоюродной сестре мсье Потье. Во время прощания, он с жаром пожал мне руку и сказал: «Ах, как я завтра обрадую их, когда скажу им, что встретил вас!»
Едва он вернулся в Куломье, как сразу помчался к мельнице на лугу. «Что такого необычного случилось, Муаро, что вы так несетесь?» — крикнул ему Потье еще издали, когда увидел его. «Ах, мсье, я нашел мсье Куанье, потерянного ребенка!» — «Что? Что вы сказали?» — «Да, мсье Куанье. Он не погиб, напротив, в полном порядке! Он награжден! Он — капитан!» — «Вы, должно быть, ошибаетесь, он не умеет читать и писать, он не может иметь такой чин. Это, несомненно, другой Куанье, которого вы приняли за нашего». — «Это он, я сразу узнал его по его большому носу, росту и голосу. Он прекрасный солдат. Он сказал мне, что у него три лошади и слуга. Он очень хочет видеть вас. Он сдержал свое слово, потому что он заслужил серебряное ружье, с которым он обещал вернуться, когда он покидал ваш дом». — «Но это просто невероятно! Я потрясен! Я должен сам увидеть его, прежде чем я в это поверю». Затем мсье Потье поведал эту добрую весть мадам, которая тоже была удивлена и счастлива узнать, что Жан Куанье, ее верный слуга, нашелся снова, и что он награжденный офицер, у которого есть слуга и три лошади. «Мы должны отправить за нашим дорогим дитя», — сказала она мужу.
Но войска союзников все еще стояли в Париже, и чтобы уехать из города мне пришлось получить специальное разрешение от префекта полиции. Благодаря вмешательству королевского прокурора, которому он сообщил свои пожелания по этому вопросу, мсье Потье получил согласие, и на следующий день его сын приехал за мной в Париж. Я был очень рад видеть этого молодого человека, который сказал мне: «Меня за вами послали родители. Вот разрешение префекта полиции. Завтра мы поедем в Куломье — и лошади, и слуги — все. Я должен привезти всех, папа
