Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из Бриенна Император отправился в Труа, держась вдоль левого берега реки Об, мы остановились там на три дня для отдыха. 1-го февраля мы встретили врага у Шампобера. Они получили хорошую взбучку, а нам пришлось отступить на правый берег Обы, к деревне Ла-Ротьер. Сражение при Ла-Ротьере было первой ничейной битвой кампании. Мы сохранили поле битвы, но не более того. На следующий день мы не смогли возобновить сражения. Однако и союзники не могли похвалиться тем, что победили нас. 11-го февраля состоялась битва при Монмирале.
Везде, где нами командовал сам Император, враг был побежден. 12-го произошла битва у Шато-Тьерри, 15-го у Женвилье. 17-го, после форсированных ночных маршей с целью опередить врага, мы достигли Нанжи. Очень значительные силы отправились перед нами в Монтро. Здесь Император разместил армейский корпус, чтобы встретить их. Но их там не было — те, кто вел их, совершили ошибку, и вся ярость противника обрушилась на нас. Это сражение состоялось 18-го. Монтро превратился в руины, пушечные ядра летели на город со всех сторон. Не слыша своих пушек, Император пришел в ярость и скомандовал: «В галоп!» Мы находились на пути в Нанжи, слева от дороги на Париж. Выйдя на вершину холма, он увидел, как враг идет по мосту Монтро. Злой и разочарованный, он сказал маршалу Лефевру: «Возьмите весь мой штаб. Я оставлю только Монтиона и еще нескольких. Скачите скорее и захватите мост, что-то пошло не так. Мне нужна помощь моей старой гвардии».
И мы пошли. Спустившись к подножию холма с этим бесстрашным маршалом, до самого места мы шли не останавливаясь. Мы повернули налево и во весь дух, в колонну по четыре, понеслись к мосту. Когда мы ехали по мосту, дыры в настиле не были большим препятствием для нас, так быстро мы неслись. Наши лошади просто летели. Я сидел на своей добытой у Ханау прекрасной арабской лошади. Здесь произошел инцидент, который заслуживает упоминания. Когда мы проходили через одну из разрушенных арок, я увидел человека, который лежал на животе у ограждения и проталкивал в дыру куски досок, чтобы таким образом нам помочь.
В конце этого очень длинного моста есть ведущая влево улица. В это предместье, проезд в которое был забит принадлежавшими арьергарду повозками, нам пришлось пробиваться с помощью сабель. Мы сметали все, что нам мешало на нашем пути. Те, кто смог избежать нашей ярости, сидели под повозками. Наш маршал сражался так яростно, что из его рта шла пена.
Выйдя на прекрасную, ведущую к Сен-Дизье, перед огромной равниной, маршал приказал нам продолжать атаку, но Император, заметив, что мы в опасном положении, приказал батальону егерей снять ранцы и поспешить нам на помощь. Этот батальон спас нас. Мы были отброшены неприятельской кавалерией. Егеря легли на землю вдоль дороги, и пролетавшая мимо них вражеская кавалерия была расстреляна их залповым огнем. Земля покрылась телами людей и лошадей, а мы вошли в предместье. Во время этой битвы Император со своей старой гвардией и артиллерией стоял на холме напротив Монтро. Перед мостом, у стены, окружавшей круглой формы участок с растущими на нем красивыми белыми тополями, наша батарея осыпала ядрами равнину. Здесь Император был артиллеристом, он сам наводил пушки. Его пытались уговорить вернуться в тыл. «Нет, — ответил он, — еще не отлита та пуля, которая убьет меня». Почему же он не встретил там славную смерть после того, как его предал человек, которого он поднял до такого высокого ранга! Он был в ярости от этой ошибки. Мы снова прошли по мостам и поднялись на холм к Императору. «Быстрота, с которой вы провели эту атаку, — сказал он, — дала мне 2000 пленников. Я боялся, что вас захватят». «Ваши егеря спасли нас», — ответил маршал.
Я был так доволен собой во время этого боя, что я спешился и обнял свою лошадь. Именно благодаря ей я смог свободно действовать своей саблей.
21-го состоялась битва у Мери-сюр-Сен, 28-го у Сезанна, 5-го марта у Берри-О-Бак, где поляки разбили казаков, 7-го у Краона. Последняя была очень кровопролитной. Несколько важных высот были взяты пешими егерями старой гвардии и двенадцатью сотнями пеших жандармов из Испании — они проявили исключительную храбрость. Ночью 13-го марта ночью мы подошли к воротам Реймса.
Русская армия засела в городе — в редутах, построенных из разного мусора и плотно набитых бочек. Ворота города были забаррикадированы. Рядом с воротами, выходящими на дорогу в Париж, был холм, на вершине которого стояла мельница. Здесь Император устроил свою полевую штаб-квартиру. Мы развели ему хороший костер. Мы ничего не видели далее двух шагов, а он так устал от безумного дня у Краона, что потребовал свою медвежью шубу и улегся в ней у огня, а мы молча смотрели на него. Русские пошли в наступление около десяти часов ночи. Они подняли страшную стрельбу слева от нас. Рассерженный Император вскочил на ноги. «Что там такое?» «Это „ура!“, Сир», — ответил его адъютант. «Где такой-то и такой-то?» (Он назвал имя командовавшего шестнадцатипушечной батареей капитана). «Вот он, Сир», — ответили ему. Капитан предстал перед Императором. «Где твои пушки?» — «На дороге». — «Приведи их сюда». «Я не могу пройти, — ответил тот, — впереди меня линейная артиллерия». «Провези пушки по канавам, я должен быть в Реймсе к полуночи. Ты … если не сможешь пробить эти ворота!» «Идите, — сказал он нам, — все, что мешает проезду, сбрасывайте в канавы».
Мы ушли. Добравшись до пушек и зарядных ящиков, мы не сбросили их, а отодвинули в сторону, со всеми артиллеристами и солдатами этого обоза. Все это было сделано за секунду, тотчас перед стоящим у костра Императором пошло 16 пушек. Они были установлены в батарею справа от дороги, на хорошей позиции, направленные в сторону ворот. Мы ничего не видели дальше чем на шаг впереди себя, и несчастье состояло в том, что те две пушки, что стояли у ворот на случай вылазки русских, мы тоже не видели. Наша батарея подавила их огонь с редутов и от ворот, снаряды летели прямо в центр города. Во время обстрела Император приказал кирасирам быть готовыми войти в город, указав им необходимые улицы. Затем он подал сигнал — кирасиры бросились вперед, чтобы построиться за пушками, потом прекратили огонь, и все они ворвались в город. Это была настолько яростная атака, что они сметали все перед
