Крейсерова соната - Александр Проханов

– Вообрази, как только мы покинули горнолыжную трассу, на место прибыла команда Гринпис. Эти активисты вылавливали наших министров из нефтяной ямы большими сачками. Потом мыли растворами. Вывешивали с помощью прищепок на просушку. Мужественней всех вели себя «слабовики» – никто не заплакал, не обмочился. Чего не скажешь о Министре бескультурья и матерщины, который сразу потек как сосулька… Но самое забавное произошло, когда несчастных пришел проведать Патриарх Хайлий Второй. Святейший забыл предупредить парней из Гринписа, что он эфиоп. И они посадили его в таз и долго терли мочалкой, полоскали в «Ариэле», драили пемзой, окунали в легкий раствор кислоты. И все напрасно! Патриарх-мученик изрек: «Не все белое, что снег!.. Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца!» После этого пошел окормлять министров.

Счастливчика смешило до слез забавное повествование Модельера. Он хохотал, глядя, как перевертываются за окном охваченные пламенем лимузины, снайперские выстрелы поражают подозрительных пешеходов и те с пробитыми головами валятся на проезжую часть.

Они мчались теперь по Волгоградскому проспекту к Кольцевой, где в районе Капотни у Москвы-реки располагалась громадная художественная мастерская под открытым небом, принадлежавшая всемирно известному скульптору Свиристели. Там высилась непомерная, уходящая в стратосферу скульптура, получившая у москвичей наименование Колосс Московский. Эту статую маэстро торопился завершить ко дню венчания на Царство. Работы кипели и днем и ночью. Модельер и Счастливчик совершали инспекционную поездку. На минуту умолкли, глядя на далекую, возвышавшуюся над городом скульптуру, чья голова терялась в тучах, а вдоль всего непомерного тулова едва поблескивали вспышки электросварки.

– Неизвестно, как воспримет мое венчание народ, – задумчиво произнес Счастливчик, и его милое лицо с серыми глазами навыкат затуманилось невысказанными тревогами, отчего стало еще милее.

Глядя на это обаятельное, с золотистыми бровями лицо, Модельер подумал, что не напрасно две юные певицы-лесбиянки, разносящие по всему миру славу о русских девушках, исполняют хит: «Мы родим от Президента, и только от него, только от него, только от него…»

– Ты говоришь – «народ»… Но русский народ два тысячелетия живет во сне. Его история приснилась ему. Приснились цари, вожди, демократы. Мы навеем ему еще один сон – твое венчание на Царство. И, поверь мне, это будет удивительный сон, как у роженицы под веселящим газом. Я уже дал приказ собирать веселящий газ, который выделяется ночами вокруг подсвеченных, иллюминированных зданий…

Счастливчик не ответил. Нос его начал удлиняться, загнулся вниз, как у попугая. Весь он порос пышными перьями. Модельер понял, что Счастливчик мимолетно подумал о птице фениксе… и обрел ее образ.

Они подкатили к стройплощадке, где раздавались металлические гулы. Из неба вдоль медного туловища текли голубые ручьи сварки. Подъезжали и отъезжали тягачи, доставлявшие огромные рулоны листовой меди. Было людно, пахло металлом. Колосс Московский уходил в небеса, и на его плечах, словно пышный воротник, скрывая голову, лежало голубое облако.

При входе их встретил маэстро Свиристели. Он сиял радушием и преданностью, склонялся в глубоком поклоне.

– Счастлив видеть того, кто послужил прообразом моей поднебесной скульптуры, – произнес Свиристели, делая грациозный взмах рукой, соединяя этим взмахом Счастливчика и его медное исполинское подобие.

– Неужели я так велик? – спросил смущенный Счастливчик, поднимая глаза в небо.

– Он мал по сравнению с вами, – ответил Свиристели, тонкий льстец, царедворец, придворный скульптор, мастер бронзовых миниатюр, которыми уставил весь земной шар, соединив Землю с верхними слоями атмосферы. Его исполинские скульптуры, поставленные на всех континентах, полые внутри, обладали свойством печной трубы. Не утихавший в вышине ветер, попадая внутрь скульптуры, производил рев, как дымоход в бурную осеннюю ночь. С некоторых пор над Землей установился непрерывный душераздирающий вой, несущийся с небес, и народы, склонные к антиглобализму, смирялись, прислушивались к жутким рокотам неба, жили вобрав голову в плечи.

– Та небольшая скульптура на стрелке Москвы-реки, что я поставил во славу вашего великого предтечи, является настольной миниатюрой по сравнению с этой. Монблан уступает вашему изображению на целых шесть метров. – Свиристели скромно улыбался, зная за собой всемирную славу величайшего из зодчих, которому принадлежала крылатая фраза: «Высота спасет мир».

Оригинальный во всем, он и одевался под стать своей славе. Тяжелая грива седых волос ниспадала до плеч, схваченная бархатной лентой, черной на белом челе, с голубым прозрачным сапфиром, на дне которого переливалась таинственная капля потустороннего света. Он был одет в узкий камзол, шитый золотыми акантовыми листьями и серебряными пауками, в голове которых переливались крохотные злые рубины. Веки его были покрашены в лазурный цвет, под стать изразцам Самарканда, на каждом веке был начертан каббалистический знак, означавший вечное бодрствование. Его безукоризненные зубы были выполнены из бранденбургской разноцветной эмали с платиновыми инкрустациями, каждая из которых изображала зодиакальный знак. Когда он говорил, на резцах отчетливо виднелись Рыбы и Скорпион, а когда улыбался широкой доброй улыбкой, открывались клыки с изображением Рака и Козерога. Ноги в высоких чулках были обуты в мягкие средневековые туфли, напоминавшие большие растопыренные уши. А руки украшали перчатки – он их поминутно менял, бросая использованные на серебряный подносик, который держал неотступный слуга в арабском тюрбане. Счастливчик знал за Свиристели эту странность, знал и то, что перчатки выделываются из человеческой кожи в знаменитой фирме «Чехов», – сдираются целиком с кисти мертвеца, а потом выделываются с помощью тонких дубильных веществ.

– Дорогой Свиристели, – Модельер не мог отвести восхищенного взора от серебряных пауков, которые посылали из глаз рубиновые лучики смерти, – поведайте Президенту, в чем идея вашей скульптуры.

– Основная идея – это Вертикаль власти, восходящая от корней травы до планеты Сатурн. – Свиристели указал на крохотную травинку, пробивавшуюся у ног исполина, потом предложил взглянуть в телескоп. – Если угодно, этим сооружением мы продолжаем дохристианскую традицию Вавилонской башни, выстраивая пирамиду современного общества строго по сословным иерархиям. – Свиристели совлек с руки пергаментно-прозрачную перчатку, затем другую. Кинул скомканные комочки кожи на серебряный подносик и тут же надел другие перчатки. Как хирург, вставил персты в лайковые пятипалые оболочки, оглаживая длинные запястья. – Все сооружение разделено на уровни, или, если угодно, палубы, соединяемые скоростными лифтами. Каждый этаж, или палуба, соответствует уровню власти. На вершине – воздушные замки для узкого круга олигархов, с набором всех мыслимых атрибутов господства, включая скрижали. Ниже следуют дворцы для членов Правительства и губернаторов, главным достоинством которых являются сады Семирамиды и бассейны с водой Евфрата и Тигра, которую мы получили от дружественной американской морской пехоты. Следующий уровень – великолепные палаты для федерального и регионального чиновничества, с ресторанами и кухнями всех народов мира. Постепенно снижаясь, слегка теряя в комфорте и качестве интерьеров, следуют этажи для духовенства, с храмом синтетической Религии Будущего и главной святыней – Медным Змеем; для парламентариев – с прекрасной психиатрической лечебницей, где используют электрошок и лоботомию; для прокурорских работников, военной и разведывательной элиты – с массой бильярдных столов, кегельбанов и казино; для среднего бизнеса – с великолепным, в виде Парфенона, домом терпимости; для придворных писателей, актеров и режиссеров, награжденных премией «Триумф», – с гипсовым бюстом знаменитого поэта, посвятившего актрисе Мордюковой поэму «Нонна и овес»; для журналистов и телеведущих, награжденных премией ТЭФИ, – с золотой копией нижней челюсти Познера. На нижних уровнях грандиозной фигуры, в районе пупка, размещаются этажи для мелкого бизнеса, «челноков» и бюджетников – для последних предусмотрены специальные площадки для протестных демонстраций под девизом: «Сильное образование – сильная Россия!» В паху исполина, в его ягодицах и бедрах, до самых колен размещаются представители простого народа, с удобными ночлежками, бесплатными полевыми кухнями, палаточными городками и набором мусорных баков, чтобы было где коротать время. Причем простолюдины выполняют энергетическую функцию монумента. Я умышленно отказался от ядерных реакторов, двигателей внутреннего сгорания, дизелей и аккумуляторов. Остановился на древних формах движения – колеса, рычаги, огромные шестерни и приводные ремни, которые движутся простыми мускульными усилиями нескольких тысяч людей. Так простолюдины будут избавлены от праздности и станут соответствовать определению: народ – главный двигатель истории. Именно эти усилия приведут в движение сложную механику монумента, заставят его поднимать и опускать ноги, совершать гигантские шаги. Монумент двинется, переставляя ноги, по дну Москва-реки к месту воздвижения, на Воробьевы горы, в район университета. Это хождение по водам предусматривает предварительный промер глубин и укрепление берегов по всему маршруту следования. Все гигантское сооружение увенчано хрустальной головой, повторяющей величественные черты нашего дорогого Президента. Голова изготовлена в Гусь-Хрустальном по эскизам президентского духовника отца Тихона, великого стеклодува и исповедника.