Король Мертвой Страны - Кира Артамова

Старик подошел к нему, скептически осматривая, видимо соображая что еще могло приключиться с этим человеком, кроме того, что с ним уже случилось за его жизнь.

– Нога, – коротко кивнул воин на ногу, которой всячески избегал недавно схваченный им за горло раб, даже предоставив заниматься педикюром на ней своему соседу, пока третий бегал за лекарем.

– Угу, – облегченно кивнул лекарь и присел, разглядывая вспухшую икру, – Скверно, очень скверно… – задумчиво пробормотал он, разглядывая глубокий порез, приобретший нехороший цвет, – Нужно вскрывать и чистить.

– Чего вскрывать-то? И так открыто, – буркнул Нартанг.

– Грязь уже затянулась и начала гнить. Когда сойдутся края – нога уже будет шире туловища!

– Жуть! – ввернула Калиархара, – Делай что нужно, Рат!

– Мне нужны другие лекарства – я взял легкие.

– Так шевелись!

– Пока хожу, нужно еще веревки – придется резать – надо связать, чтобы не дергался, – деловито и веско распорядился старик.

– Так посижу, – рыкнул воин утопив удивленный взгляд лекаря в своем черном колодце глаза.

– Это очень больно, – взялся было объяснять лекарь, – Тело не слушает разум от такой боли…

– Мое слушает, – отрезал Нартанг.

– Давай уже иди, Рат, – недовольно поторопила старика Калиархара – она, как и муж, не любила, когда события надолго растягиваются.

Лекарь развел руками и заторопился прочь. Рабы мялись так и не определившись – идти кому-то за веревками или нет. Нартанг стал настраиваться на предстоящую операцию – что ногу нужно было вскрывать он и сам предполагал. Калиархара сомневалась – оставаться ли ей и для этого зрелища, но потом решила остаться – такого она еще не наблюдала.

– Хочешь показать, что не боишься боли, – усмехнулась она, чтобы немного разрядиться от щекотавшего нервы предчувствия неприятного зрелища.

– Не хочу, чтобы связывали – не терплю, – бесцветно ответил воин.

– Пусть придет Одий! – кивнула хозяйка одному из юношей. Раб удалился. Двое других продолжали стоять, переминаясь с ноги на ногу.

Вскоре возвратился лекарь, таща достаточно объемный ларец, в котором зловеще позвякивал металл.

– Ну ложись, – обратился он к Нартангу, – Но я все же связал бы его – он может повредить себе еще больше, – обернулся он на Калиархару.

– Он сказал, что будет терпеть – пусть терпит, – равнодушно пожала плечами та.

Нартанг устроился поудобней на лежаке, обхватил руками резное дерево ножек.

– Я начинаю, – предупредил лекарь, обкладывая рану воина тряпками и целясь в намеченное место блестящим небольшим ножом.

– Давай, – рыкнул воин и уткнулся лицом в тисненую ткань.

Боль вонзилась сразу, прогулялась по порезу, охватила тугим клубком всю икру, после чего растворилась в какой-то приятной пощипывающей прохладе. Лекарь очень быстро вскрыл принявшуюся было зарастать рану, поспешно выдавил остатки вырвавшейся оттуда крови и гноя, потом мгновенно залил все жидкостью из темного стекла, имеющей красивый изумрудно-зеленый цвет.

– Ну вот и все! – веско заключил старик, гордясь своим умением.

– Все? – удивилась Калиархара – она даже не успела ничего понять; воин не издал и звука… она явно ожидала большего.

На пороге кто-то промычал – Одий, пришедший по зову госпожи, при виде происходящего в ванной побледнел и стал оседать – вид крови всегда чрезмерно пугал его. Он и вчера-то шарахался от окровавленного воина, а теперь при виде стекающей по лежаку красно-бурого потока и кровавой лужи на полу вовсе стал терять сознание.

– О, боги!!! Одий! – засмеялась Калиархара, – Ты что это там удумал?! – она знала о слабости казначея и всякий раз не упускала возможности еще раз доставить ему «удовольствие»,

– Иди сюда, я хочу тебе кое-что поручить.

– Да, госпожа?! – меняя разные оттенки бледности, на трясущихся ногах подошел казначей, ежесекундно косясь на соседний лежак.

– Нартанг скоро будет сопровождать меня – ему нужна достойная одежда. Те тряпки, что были на нем, не годятся для моего охранника. Они вообще уже никуда не годятся. Пусть ему подберут что-нибудь.

– Да, госпожа, – поклонился Одий, намериваясь поскорее удалиться, под предлогом незамедлительного исполнения приказа.

– Погоди, я не закончила, – недовольно повела бровей деспотичная красотка, – Еще его надо хорошо и много кормить – мои слуги не должны быть такими тощими.

– Да, госпожа, – мученически воздел глаза к потолку Одий.

– Еще… – Калиархара в задумчивости нахмурилась, потом ей надоело издеваться над слугой, – Ай, забыла, ну ладно иди уже, – небрежно махнула она рукой, отпуская несчастного.

Одий поклонился и поспешил скрыться.

– Так, так, сейчас будет снова больно, – продолжал тем временем «колдовать» над Нартангом лекарь, – Моя госпожа, этому человеку нужен теперь покой, чтобы рана хорошо зажила и шов стал ровным по краям. Можно было бы зашить, но тогда останутся следы…

– А заживет быстрее? – поинтересовалась Калиархара.

– Да, но это надо его тогда точно…

– Зашивай, – не дала она закончить старику, хищно сверкнув глазами.

Воин невольно обернулся на нее со своего лежака.

– Ты боишься? – улыбнулась ему красотка.

– Нет, – отвернулся обратно Нартанг – ему тоже было нужно быстрее поправиться, но эта «простая» женщина уже выводила его из себя.

– Надо связать, – уже настойчивее объявил лекарь, – Шить – не быстрое дело! Я не буду его не связанного шить! – встретившись с воином взглядом категорично заявил Рат.

– Шей, – рыкнул на него воин, – Тебе нечего бояться.

– Да ну не сможешь ты так терпеть.

– Я – воин. Шей, – непререкаемым тоном велел Нартанг и старику ничего не оставалось, как подчиниться.

Нартанг вновь взялся за лежак, лекарь вздохнул и, помолясь своим богам, приступил к делу, быстро подготовив все необходимое. Калиархара с жадностью наблюдала, как ходят от боли мышцы спины воина, ловила каждый поворот его головы, почти физически ощущала его волю, благодаря которой он не только не издал ни звука, но даже не разу не дернул больной ногой, зашиваемой лекарем железной кривой иглой. Теперь она уже знала, что ни за что не отпустит этого человека – такое сокровище должно принадлежать ей одной, она должна «приручить» это чудовище, чтобы все вокруг боялись и уважали ее!

– Великие боги, ты воистину не чувствуешь боли?! – закончив свою работу, окончательно промыл сделанный шов лекарь.

– Чувствую, но не даю идти ей дальше раны, – хрипло ответил воин, покрывшийся испариной от перенесенной экзекуции.

– Сейчас перевяжу и все, – продолжая качать головой, заканчивал последние «штрихи»